— А ты все скучаешь?

Девочка кивнула, словно провинилась в чем-то.

— И ни с кем еще не познакомилась? — Асе было искренне жаль ребенка, но какая из нее подруга для шестилетней девочки?

— Живет здесь мальчик, — поделилась Катя, — но он уже школьник, перешел во второй класс.

— И ты скоро станешь школьницей, Катюша, — резонно возразила Ася. — У тебя такой красивый мяч.

Девочка нехотя пожала плечами, по-женски не желая признавать фиаско в новом знакомстве. Но ведь с подругой можно поделиться.

— У него велосипед. Он катается вокруг дома, видела?

— Нет, — печально ответила Ася. Конечно, мяч не может сравниться с велосипедом. И возмутилась: — Эти несносные мальчишки!

— А ты еще поиграешь со мной? — жалобно спросила Катя.

Иван сидел на кухне и медленно пил безвкусный кофе. После трехдневного запоя голова, казалось, имела форму квадрата и отнюдь не спешила приобретать естественные очертания. Меланхоличный голос Насти за распахнутым окном отозвался тупой болью в солнечном сплетении, которая и застряла там, балансируя от желудка к паху и обратно. Ему бы уйти, чтоб не слышать и не думать о ней, но Иван бессознательно напряг слух, улавливая каждое слово, сказанное за окном.

— Я… знаю… пять… имен… девочек, — мерно выговаривала Ася в такт ударяющемуся о стену мячу. — Катя — раз…

«Настя… Настя… — считал Иван. — Настя… Настя…»

— Теперь твоя очередь, Катюша.

— Ася, а что значит «несносный»?

Последовала долгая пауза.

— Это значит…

— Это значит, — Иван подошел к окну, уперся плечом в раму, — когда ты вырастешь, не сносить мальчишкам головы.

— Дядя Ваня! — обрадовалась Катя. — Здравствуй!

— Здравствуйте, сударыни. — Он старался не смотреть на Настю, думая, какой черт его дернул ввязаться в чужой разговор непрошеным собеседником. В нем еще говорило уязвленное самолюбие, но желание увидеть девушку оказалось сильнее. Ноги сами понесли его к окну, и лишь потом он удивленно осознал, что с трудом отводит глаза от своей обидчицы.

Ася тоже старательно избегала его взгляда. Она пролепетала «здравствуйте» так, что лишь по губам можно было догадаться. Взгляд Ивана там и остался.

— А почему «не сносить мальчишкам головы»? — допытывалась Катя. — Я ведь не буду рубить им головы. Ведь так?

И она захихикала от нелепости такого предположения.

— Надеюсь, ты не будешь так жестока, Катерина, — кивнул головой Иван и тихо добавил: — Чего не скажешь о других.

— Я не жестокая, — с обидой ответила Катя. — А ты небритый!

Иван усмехнулся, потер ладонью лицо с трехдневной щетиной, надеясь, что загар скроет краску стыда.

— Извините, сударыня, — смущенно произнес он. — Вот это и называется — не сносить головы.

Ася сосредоточенно рассматривала унылый пейзаж двора, главной достопримечательностью которого были кучи строительного мусора. Она чувствовала себя скованно, не решаясь уйти, чтобы не обидеть Катю, и не в силах стоять молчаливым истуканом под издевательским взглядом Ивана. Детская обида всколыхнула ее душу до слез. Господи! Да ведь она ревнует! И кого?! Соседскую девочку за то, что она так легко переключила свое внимание на нового взрослого. Собственнический инстинкт заглушил все остальное. Ася понимала, как это глупо, но ничего не могла с собой поделать. Не могла и не хотела. Она не позволит ему отобрать у себя маленькую подружку.

Ася кашлянула, привлекая к себе внимание.

— Катенька, я голодна и иду домой. Хочешь пойти ко мне чаю попить? У меня есть вкусный пирог.

— А можно? — с сомнением уточнила девочка, сверкая восхищенными глазенками.

— Я же тебя приглашаю.

— А у меня есть компьютер, — не пожелал отступить Иван. — И чай тоже есть.

Катя оказалась перед мучительным выбором, и Ася поняла, что пропала. Она сама начала нечестную игру, и нечего удивляться, что Иван не пожелал быть джентльменом. Как велосипед не может сравниться с мячом, так и компьютер намного замечательнее какого-то пирога, пусть даже и вкусного.

— Ася! — воскликнула Катя, гордая своей смекалкой. — Давай пригласим Ваню на пирог. — И, понизив голос, объяснила: — Он живет один, и ему тоже скучно. Давай? — уже просила она. И, посмотрев за спину Аси, продолжила громче: — А потом поиграем в компьютер.

Девушка проследила за взглядом Кати и грустно умилилась. На дорожке чернявый мальчуган держал велосипед и весь словно превратился в слух, поглощая их глубокой синевой больших глаз. Ася невольно перевела взгляд на ожидавшего решения Ивана. Она постаралась выглядеть равнодушно, стоически выдержав немую мольбу в его глазах. А Ваня поразился в очередной раз: неужели настолько сильна ее любовь к Юлиану, насколько безнадежно-тосклив ее взгляд?

Тихо вздохнув, Ася согласилась:

— Давай, Катюша. Пригласим.

— Спасибо! — Небритое лицо Ивана осветилось смущенной улыбкой.

Катя радостно предпочла праздник в комнате кухонным будням. Ася согласилась с ней, но по своим причинам. Застолья в маленькой кухне представлялись Асе только в тесной компании близких друзей; официальных же гостей лучше принимать в официальной обстановке.

С детским любопытством девочка осмотрела Асину квартиру и вызвалась помочь хозяйке. Через двадцать минут стол был накрыт, и Ася не могла решить, чего в ней больше — облегчения или разочарования — из-за отсутствия Ивана. Прозвучавший звонок не помог ей, только вселил неуверенность.

— Катенька, открой, пожалуйста.

Девочка побежала к двери. По затаенному «Ох!» Ася поняла, что новый гость пришел с сюрпризом. Впрочем, Иван был полон ими. Он сам — один большой сюрприз, с которым неизвестно что делать, подумала Ася. Она сняла фартук, поправила блузку и пошла в комнату.

Они стояли, держась за руки. Катя светилась радостью и кокетливо прижималась носиком к удивительной полураспущенной розе. Иван в одной руке держал букет роз кораллового цвета, и было ясно, кому они предназначены. Его другая рука слегка подрагивала, то сильнее сжимала детскую ладошку, то расслаблялась, выдавая несвойственное ему волнение.

— Это… вам, Настя! — Он торжественно протянул цветы.

— Не надо было, — упрекнула она, но не закончила фразу и взяла букет. — Спасибо. Катюша, приглашай гостя к столу.

— Мне еще не дарили цветов, — доверительно сообщила Катя, ведя Ивана за руку к предназначенному для него месту.

Ася села за стол и рассеянно оглядела сервировку.

— Мне тоже, — тихо вздохнула она.

Она чувствовала на себе пристальный взгляд Ивана, пока он помогал Кате сесть за стол, но не смела поднять глаза.

— Правда? — искренне удивилась девочка.

— Я действительно устала, — посетовала Ася скорее себе. — И не смотрите на меня, ешьте.

Никто, видимо, не обратил особого внимания на столь грубое выражение гостеприимства. Иван ухаживал за Катей, которая с восторгом исполняла роль великодушной принцессы, потом переключил внимание на Асю.

Несмотря ни на что, беседа за столом протекала весело. Неуемное любопытство Кати, ее «простые» детские вопросы получали понятные, не без иронии ответы. Девочка чутьем угадывала подвох и заразительно смеялась, не вдаваясь в суть каверзы.

Ася ела молча. Ее одолевали собственные вопросы, а из головы не выходила идиллическая картина мужчины, держащего за руку ребенка. И еще Асе не нравилось собственное поведение. Нелепо, конечно, проявлять доброжелательность к человеку, который оскорбил тебя однажды… а потом еще раз. Но при чем тут ребенок? Сама же пригласила девочку в гости и срывает на ней злость. Да и злость-то холостая. Он совершенно не помнит их встречи. Оно и понятно: сколько женщин прошли через его постель? Где уж там помнить. Но ведь сохранил же серьги… Ну и что? Она держала в руках свой залог, а он ее не узнавал. Вот и получается, что вся ее злость — в воздух. Для него она новая знакомая, соседка — вполне естественно, что он не понимает ее враждебности. Не понимает и нарочно дразнит. Как спор: кто упрямее — ты дерзка до грубости по неизвестной причине, но я сломлю твою упрямую дерзость, и тогда…

Ася постепенно сознавала, что задела мужское самолюбие Ивана и тем самым, не желая, привлекла к себе его внимание. Она не раз читала в романах да и в жизни сталкивалась с тем, что близкие отношения начинаются с противостояния, иногда с откровенной ссоры. Но только в книгах был счастливый финал. В жизни такая «любовь» заканчивалась грандиозным скандалом, разрывом и криками о ненависти. Ася усмехнулась, вспомнив длинные споры с подругой в институте на похожие темы.

— Поделишься весельем, Настя? — вежливо спросил Иван.

На языке вертелась очередная грубость, и девушка плотно сжала губы, сдерживая себя.

Иван прекрасно понимал, что он нежеланный гость и находится здесь благодаря лишь милости ребенка. Не стоило лишний раз демонстрировать свое внимание, которое воспринимается как навязчивость. Он выругался про себя и повернулся к Кате, чтобы прервать возникшую за столом паузу.

— Я вспомнила институт, — ответила наконец Ася.

— Да?! — Катя заерзала на стуле, придвигаясь ближе к Асе. Ее глазенки горели восхищением, что она может как равная участвовать в разговоре взрослых. — А что ты вспомнила?

— Закон «отрицания отрицания».

Иван посмотрел на Асю с удивлением и интересом. Разговор с ребенком никак не напоминал столь серьезный предмет, как политэкономия. Катя же даже всхлипнула от восторга.

— И что это такое?

— Это… м-м… — Ася растерялась. Она смутно помнила определение закона и не могла подобрать понятный пример. Не говорить же, как закон влияет на интимные отношения.

— Это когда Катерина говорит, — пришел на помощь Иван, — что больше не хочет пирог, а я ей не верю и отрицаю это.

— Но я хочу пирог. — И комната вновь наполнилась заливистым детским смехом.

Асю кольнуло незнакомое чувство зависти. У нее было хорошее детство, но так смеяться она не умела даже в те годы. Она положила кусок пирога в Катину тарелку, напомнив, что из-за него приглашала гостей, и замерла с лопаточкой в руках. У Ивана тарелка была уже пуста, а Ася вела внутреннюю борьбу между гостеприимством и игнорированием. Иван почувствовал ее замешательство.

— Спасибо, я сыт.

Недавние мысли возвратились к Асе. Что ж, если ее упрямство задевает его мужское эго, она будет равнодушно-вежлива. Или лучше приветливо-вежлива, как и подобает соседям. Ася выдавила из себя слабую улыбку:

— Должна ли я верить этому? — И подмигнула Кате.

— Нет! — радостно закричала девочка. В конце концов, не такой уж сложный закон, чтобы не разобраться с пирогом.

Иван опустил голову, скрывая улыбку. Все же смешок вырвался. Он мотнул головой, удерживая его, а через секунду откинулся на спинку стула и рассмеялся.

Ася поневоле расслаблялась под наплывом теплого смеха. Именно это слово пришло ей на ум. Теплый смех. Вдруг показалось, что за окном бабье лето и лучики морщин вокруг губ и глаз на лице Ивана отдают особенно ласковым теплом осеннего солнца. Ася сразу обратила внимание, что, идя в гости, Иван побрился, но лишь его смех стер усталость с впалых щек и грусть в глазах. В их первую встречу он тоже смеялся весело и много, но теперь Ася понимала, что тот смех был напускным.

Девушка положила в его тарелку пирог, отметив с двойственным чувством недовольства и легкости, что сама, как дурочка, расплылась в довольной улыбке.

— Спасибо. — Иван с трудом подавил смех и сохранил улыбку. — Пирог просто изумительный. Я уже наелся, но невозможно отказаться… хотя бы ради твоей улыбки, Настенька.

Ася смутилась. Обозвав себя идиоткой, она схватилась за чашку и начала сосредоточенно пить чай.

— А правда, мы похожи на семью? — поделилась впечатлением Катя.

В комнате воцарилось вопросительное молчание. Чему удивляться, подумала Ася, даже невооруженным глазом видно, как ребенок одинок.

Она осторожно спросила:

— Катюша, твои родители много работают?

Иван резко сжал кисть Аси, но в следующее мгновение быстро отдернул руку. Господи, она просила — нет, отчаянно настаивала — не прикасаться к ней. Он ничего не обещал, но для себя решил выполнить требование Аси.

И пусть это все усложнит, но он не нарушит условия. Ася удивленно посмотрела на Ивана.

— У меня нет родителей, — нехотя призналась Катя, словно была виновата в этом.

— Кстати, Катерина, — быстро вмешался Иван, — я заходил к тебе домой, предупредил бабушку, что ты в гостях. Так что она не будет волноваться и искать тебя.

— Тогда я могу поиграть в компьютер, — обрадовалась Катя. — Пойдем?

— Но сначала надо сказать…

— Спасибо, Ася, — с налетом чопорности поблагодарила Катерина. — Очень вкусно.