— И еще… — подсказал Иван, но, видя, что девочка не понимает его, продолжил: — И пригласить Настю в гости.

— Нет-нет. Я не могу, — скороговоркой запротестовала Ася. — Я устала, и у меня много дел. И в компьютер я не умею играть.

— Это просто, — возразила Катя и просительно наклонила голову. — Ну пойдем, Ася. Я тебя научу.

— Пойдем, — поддержал Иван. — Дела могут подождать, и в гостях ты отдохнешь лучше, чем дома.

Не его слова, а молящие глазки девочки победили в споре. Ася винила себя за то, что так необдуманно задала вопрос о родителях Катюши. Можно было бы догадаться, что если ребенок ни разу не упомянул о них, значит, что-то не так. Иван же подумал об этом, мало того, познакомился с бабушкой и дедушкой Кати. А Ася месяц живет в доме, считает девочку подружкой и ни разу не удосужилась узнать своих соседей. Обозвав себя эгоисткой, Ася сказала, что ей надо несколько минут, чтобы переодеться.

— А мы с Катей пока уберем со стола, — отозвался Иван.


Они сидели на диване на расстоянии друг от друга, пили кофе и рассеянно следили за Марио, который благодаря умению Кати успешно преодолевал препятствия на пути к Сильвии.

— Ее мать погибла в двадцать два года, — вполголоса сказал Иван. — Три года назад. Пошла к подруге в гости, и там взорвался телевизор. Вся квартира вмиг сгорела. Видимо, в город завезли партию бракованных телевизоров; тогда случай этот был не единичным. Там, где я раньше жил, в соседнем доме через дорогу, так же сгорел старик. Его тоже жалко, но он хоть жизнь прожил, а тут — совсем молодая женщина… Отец покантовался полгода и уехал в Сибирь на заработки. С тех пор ни денег, ни его. На письма не отвечает, и сам — ни гугу. Только добавил хлопот с опекунством.

— В смысле? — прервала затянувшуюся паузу Ася.

Она смотрела на Катю уже другими глазами. Может, и правда, что в детстве легче переносятся потери, может, Катя уже и не помнит родителей, не помнит их лиц. Но как объяснить состояние ребенка, понять его чувства, когда она видит родителей других детей, видит их заботу, внимание, наконец, строгость воспитания и знает, что лишена всего этого?

— В том смысле, — продолжил Иван, — что собес не хотел оформлять опеку при живом отце. Пришлось нанимать адвоката — на их-то пенсию.

— А как вы познакомились с ними?

— Через Катерину, конечно. Она играла возле подъезда, под моими окнами, и, как неудачливый игрок, забросила мяч на кухню. — Иван смущенно хмыкнул. — Попала в кастрюли. Шуму было!.. Потом засиделась у компьютера, забыла о времени. Пришлось идти с ней, объясняться. Катя бесхитростна, тут же выложила все про мяч. В общем, объясняться начали они. Странное у нас время. Люди пережили две трагедии и чувствуют себя… ущербными, что ли. Маленькую неудачу в детской игре они возвели в катастрофу. Даже неловко как-то… Может, из-за того, что некоторые кричат о своих бедах в каждой очереди, требуя сочувствия и уступок, а для других горе оборачивается виной. Как у Островского: без вины виноватые.

— Может быть, — задумчиво согласилась Ася. — Вы говорили — две трагедии?

— Семь лет назад они похоронили сына. Погиб в армии во время учений.

— Господи! — не удержала девушка горестный вздох.

— Да. Не приведи Господь. Одна Катя у них и осталась. Евдокия Тихоновна еще пытается создать видимость строгости, а Иван Макарович — тот души не чает во внучке. Понимает, что балует, но… Я бы сам так себя вел.

— Вы любите детей? — удивилась Ася, как будто сделала неожиданное открытие.

Иван повернулся к ней лицом, дождался, когда она посмотрит ему в глаза. Грустная улыбка на его изогнутых, словно лук, губах заставила на мгновение остановиться ее сердце. Ася опустила глаза, не в силах вынести глубину синих озер и чувствуя, как недавняя борьба между справедливостью и виной вновь накатывает на нее.

— Я хотел иметь детей. — Он посмотрел на Катю, полностью ушедшую в игру, и добавил тише: — Очень хотел.

Вот тебе на! Ася пыталась определить, чего в ней больше — удивления или возмущения. Дамский угодник, превративший любовь в доход, так трогательно делится своим желанием иметь детей. Еще вопрос: сколько детей родились — или не родились — благодаря его услугам? Хотя, судя по сумме вознаграждения, он скорее всего пользовался предохранительными средствами. Ася попыталась вспомнить эти подробности, но не смогла. Тогда он так заморочил ей голову — и все остальное, — что она ничего не соображала. И позже потрясение от счета затмило мысль о возможной беременности. И вот сейчас, спустя пять лет, она испытала запоздалый шок. Впрочем, недолгий. Удивление, что профессиональный любовник хочет детей, было сильнее.

— Налить еще кофе?

Вежливое предложение вернуло Асю к действительности, и снова появились сомнения, терзавшие ее три дня… После новоселья девчонки остались у нее ночевать и рассказали о том, как грубо Иван выгнал гостей. Упомянули и красавицу Леночку, вылетевшую из хозяйской спальни.

И вопросительно посматривали на Асю, будто она могла объяснить его поведение, периодически намекая, что Иван ушел следом за ней. Ася пожимала плечами. Слава Богу, они были в курсе романа Аси с Юлианом и не требовали раскрыть причины ее подавленности.

Ася не погрешила, назвав Ивана продажным, но, с другой стороны, он ее не помнит и не знает, и такое оскорбление — из ряда вон. За такое по морде бьют, а то и в более чувствительные места, невзирая при этом на пол. И еще: Ася содрогалась при воспоминании об ужасных словах. Да, она позволяла себе крепкие словечки, но ни разу они не сходили с языка. Она справедливо считала, что молчаливое порицание или очень вежливые слова, сказанные достойным образом, быстрее дойдут и больнее ударят, нежели истерическая ругань. Оскорбление возвращалось к ней, будто она унизила самое себя. Но святые небеса! Она ни в чем не виновата!

Или виновата? Не она ли льнула к Ивану, побуждая его продолжать ее целовать? Не она ли черпала из него силу и желание? И вместо возмущения испытывала наслаждение, неосознанную тягу к живому теплому телу. Его объятия, его ласки успокаивали быстрее и лучше, чем сочувственные вздохи и жалостливые слова подруг.

Хорошо ли, плохо ли, но, пока она не отречется от тех слов, покоя ей не видать. За что такое наказание?.. Ася удрученно вздохнула и протянула пустую чашку.

— Почему так тяжко? — поинтересовался Иван и улыбнулся.

Ася избегала смотреть ему в лицо. Она прекрасно знала, насколько завораживает его улыбка — до потери памяти, а если в глазах появляются озорные бесенята, то и вовсе получается сногсшибательная комбинация. Такую красоту надо выставлять в музее и брать деньги за просмотр.

Ася хмыкнула про себя — сумасшедшая баба. Он уже давно этим занимается, с той лишь разницей, что сам коллекционирует женщин. Нет, сейчас нельзя об этом думать.

— Ива… — Ася проглотила окончание, не рассчитав силу вдоха, и начала сначала: — Иван, я хотела…

— Настя, еще рано уходить, — предупредил он. — К тому же я только что налил тебе полную чашку. Надо выпить. И еще я хотел попросить тебя отвести Катерину домой. Вам по пути, заодно познакомишься со стариками, хотя вряд ли их можно так назвать. Евдокия Тихоновна вообще обидится, если узнает. Ты уж не раскрывай им моей неосторожности.

— Хорошо, — выдохнула Ася, несколько удивленная длинной тирадой. — Но я хочу извиниться за то, что… — Она мучительно подбирала слово, близкое к истине: обидела? оскорбила?.. Но она же сказала правду! — За те слова на стройке.

Выражение лица у Ивана изменилось. Асе не надо было смотреть, чтобы понять, что Иван замкнулся, словно надел броню. Ася продолжила:

— Я не должна была…

— У тебя были смягчающие обстоятельства. — Наигранная небрежность в его голосе была насквозь пропитана фальшью.

— Я не должна была так говорить, — настаивала Ася. — И я хочу побеседовать с вами серьезно, чтобы все поставить на место.

С явно переигранным безразличием Иван взмахнул рукой, приглашая к дальнейшему разговору.

— Не сейчас, — объяснила девушка. — Не при ребенке. Выберите день, когда вам будет удобно. Я надеюсь, много времени это не займет, но для меня это важно.

Ваня задумался. Предложение, даже просьба, Насти было ему на руку. Весь вечер он придумывал повод для новой встречи, и вдруг она сама дает ему возможность. Но ее тон не обещал приятного времяпрепровождения, легкой беседы и незатейливого флирта с видами на будущее. Может, она хочет поговорить о Юлике? Время слез прошло; плакаться в жилетку, жаловаться на обманутую любовь поздно. Но вполне возможно, Насте, как любой женщине, хочется услышать исчерпывающий список пороков бывшего любовника. Иван не годится на эту роль, и обидно думать, что Настя способна на такое. Может, он ошибся, считая ее непохожей на тех, кто за деньги требовал не только удовлетворения, но и признаний в любви, веруя в свою исключительность и загадочность.

— Настя, ты любишь выяснять отношения? — с сомнением и не без иронии спросил Иван.

Хороший вопрос, хмыкнула Ася, и пахнет мелодрамой.

— Не знаю, — честно ответила она. — Но судя по настроению, вряд ли.

— Смотря что именно выяснять. — Иван решил кинуть пробный шар. — Ты хочешь поговорить о Юлике?

— Нет! — категорично отринула Ася. — Здесь и так все ясно. Думаю, у него хватит ума и совести не появляться больше.

Иван почувствовал облегчение. И все же червь сомнения не был уничтожен. Слишком быстро и слишком рьяно отрицала Настя. Не всегда это оказывается правдой. Он попробовал еще раз:

— У меня большие сомнения по поводу совести Юлика. Хотя в уме ему не откажешь, особенно если это касается женщин.

Ася забыла, как трудно взирать беспристрастно на красивое лицо Ивана. По давней привычке она скептически подняла бровь и посмотрела ему в глаза.

— Неужели? — Голос ее выдавал изрядную долю сарказма.

— Я знаю его много лет, — не сдавался Ваня, внимательно следя за ее лицом. — Еще с института.

Господи, на этого человека невозможно смотреть! Ася опустила глаза, пытаясь справиться с внутренним зудом внизу живота и выровнять дыхание. На таких мужчин нужно надевать паранджу или запирать их в монастырь, подальше от соблазна. И кто-то еще обвиняет женщин в обольстительности! Да ему достаточно одного взгляда, что бы возбудить страсть, не говоря о его умении… От неоконченной мысли холодный ток прошел по ее спине. Ася вздрогнула, обхватила руками плечи, чтобы унять проклятую дрожь и успокоиться.

— Тебе холодно, Настя? — Иван потянулся к девушке.

Его заботу Ася решила просто игнорировать:

— И вы считаете, что вправе судить Юлиана?

Ваня откинулся на спинку дивана и уставился на дракона в телевизоре, изрыгающего струи пламени на бедного Марио. Катя отважно вела своего героя к цели. А Ваня думал, что вот так же пламя прошлого с завидной регулярностью обжигает его. И не придут ему на помощь ловкие ручки маленькой девочки — или любящей женщины, — не проведут его через преграды памяти.

Он украдкой посмотрел на Асины руки. Длинные тонкие пальцы с бледно-розовым лаком на ногтях гладили хрупкие плечи, согревая озябшую кожу. Как хотелось ему самому согреть девушку, влить в нее жар, полыхающий в нем самом. Как хотелось, чтобы эти нежные пальчики обхватили его плечи, погладили грудь, утоляя жар желания. Как хотелось не отдавать рассчитанную похоть, а принять удивительный дар земной пламенной любви. Настя — единственная женщина, не попавшая в сети его внешности, во всяком случае, она достойно сопротивляется этой ловушке. За одно это она заслуживает уважения.

— Я закрою балкон. Ты замерзла.

— Нет-нет, — возразила Ася. Без единственного источника свежего вечернего ветерка, залетавшего в комнату, она задохнется. — Нам с Катюшей пора уходить.

Поглощенная игрой девочка вмиг отреагировала на Асины слова.

— Я хочу доиграть, — капризно попросила она. — Пожалуйста, Ася. Еще рано, правда, Ваня?

— Правда, — улыбнулся он Кате, зная, что она не видит его. — Но ты помнишь, что компьютер выключается в девять часов?

Катя кивнула и ойкнула, едва избежав ошибки. Маленький человечек на экране смело катил на роликах на встречу новым испытаниям.

— Не судите да не судимы будете, — философски изрек Ваня, возвращаясь к прежней теме.

Он сел на диван рядом с Асей, и она почувствовала, что ей опять не хватает воздуха. Неуловимость терпкого аромата, исходящего от сидящего рядом мужчины, будоражила и возбуждала. Хотелось прильнуть к нему, уткнуться носом в изгиб мощного плеча, вдохнуть его запах и окунуться в ауру силы и красоты. Ася сильнее сдавила плечи, удерживая себя на месте.

— Урок извлечен, выводы сделаны; правда, от этого не легче.

— Вы учитель? — усмехнулась Ася.