Ольга Сакредова - Тариф на любовь

— Что мне делать с тобой, насмешница?

— Со мной — ничего, а вина подлить можешь?

— Или масла в огонь?

Ася в притворном возмущении взмахнула руками.

— Только пожара не хватает на мою голову!

— Головку, Настенька, — поправил Иван. — Светлую и умную. Что, в сущности, одно и то же.

Ася отпила вина.

— Так что вы программируете?

Ваня улыбнулся в бокал. Он никак не мог привыкнуть к тому, что Настя не реагирует на комплименты.

— Мы не программируем, а составляем программы.

— Игра слов, — небрежно отмахнулась Ася. — Конкретно?

— Всем, — коротко ответил Иван.

Девушка приняла независимый вид и откинулась на спинку стула. Обиделась, моментально понял Иван.

— В основном мы обеспечиваем вузы и техникумы города. На заре нашей деятельности ректор обратился в отдел образования и взял под свое крыло компьютеризацию вузов. Все контрольные, экзаменационные, вступительные и выпускные, грамматика и стилистика языка — все заложено в компьютерных дискетах. Преподаватели теперь не листают работы каждого студента, это делает компьютер, он и выдает результаты. Ты заканчивала институт?

Ася кивнула:

— Нархоз.

— Первый наш заказчик, — улыбнулся Иван. — Так вот, ты обратила внимание, что оформление контрольных работ изменилось? Нельзя менять последовательность заданий, ответы записываются не как в школе, с подробными объяснениями, а только числа или соответствующие измерения в определенном месте…

Ася кивала каждому слову Ивана, и он почувствовал азарт работы. Вдруг показался важным и значительным его вклад в общее дело. И все только потому, что кто-то заинтересовался его работой. Не зарплатой, не карьерой, не загранкомандировками и стажировками и даже не престижем — за компьютерами будущее, — а теперешним процессом, настоящими результатами его труда.

— Мы не занимаемся банками, — заскромничал Иван и сразу уточнил: — Только в программе вуза. Банкиры имеют собственный центр. Но у нас налажены отличные связи с предприятиями, заводами, редакциями, торговлей, а теперь и сельским хозяйством, — торжественно закончил Иван.

— Ура! — браво приветствовала его Ася. И зевнула. — Извини. Интересно, который час?

Ваня посмотрел на часы, перевел взгляд за окно, снова на часы и виновато улыбнулся.

— Ну? — подтолкнула его Ася.

— Уже поздно, — слукавил он и с неохотой добавил: — Наверное, мне пора.

— Еще вчера, — согласно кивнула Ася. По ее виду трудно было догадаться, шутит она или говорит серьезно. Но ее недавний интерес к беседе смягчал негостеприимную прямоту.

— Но уже сегодня, — внес поправку Иван.

— Прекрасно. Более точного времени я не узнаю. Секрет.

Иван покрутил браслет на запястье, еще раз взглянул на циферблат и провинившимся голосом ответил:

— Четверть третьего.

— Господи! — Ася прижала ладонь к груди, как будто сердце заболело. — Мне же на работу утром!

Примерно такой реакции и ожидал Ваня, но как не хотелось уходить! Он тоже устал, голова сонно отяжелела, веки царапали сухие глаза. Закрыть бы их, припасть ой к Настиному плечу, уткнуться лбом в ее шею, отнести в постель, прижаться к ней, теплой, мягкой, ласковой, и уснуть — потом, немного позже. А сначала… А потом прижаться и уснуть.

Ася все причитала по поводу позднего времени.

— …А сна — ни в одном глазу, — удивленно закончила она, зевнув. И рассмеялась.

— Мне пора.

Однако Ваня продолжал сидеть. Ася допила вино и встала.

В коридоре, около двери, она мягко положила ладонь на руку Ивану.

— Спасибо тебе, Ваня, — проникновенно сказала она. — Ты мне очень помог сегодня.

— И ты мне, Настасья.

— Издеваешься? — рассмеялась Ася. — Я тебя обругала, накричала, нагрубила…

— И дала выговориться, — продолжил он. — И внимательно слушала, и не жалела, и не пренебрегла, и успокоила. И еще что-то.

— И что? — Ася склонила голову набок. «Господи, — успела она подумать, — если я начала кокетничать, значит, точно надо закрывать лавочку».

Иван осторожно накрыл пальцы, казалось, забытой руки на своей руке и тихо, доверительно продекламировал:

Пустое «вы» сердечным «ты»

Она, обмолвясь, заменила…

Ася быстро вырвала руку и погрозила пальчиком:

Приманкой ласковых речей

Вам не лишить меня рассудка!

— А дальше? — рассмеялся Иван, открывая для себя еще эрудированность и находчивость девушки.

— Дальше ищите сами.

— Хоть назови автора, Настенька.

— Баратынский. До свидания.

— И тебе до свидания.

И только захлопнув дверь своей квартиры, Иван сообразил, что Настя так и осталась для него неприкосновенной.

Через два дня наступила осень.

Первое сентября. Начало нового витка, очередного аврала у Аси и начало большого периода, почти новой жизни у шестилетней Кати.

Накануне девочка радостно продемонстрировала себя в школьной форме взрослым друзьям, а Асе показала еще и Ванин подарок — яркий пенал с карандашами, фломастерами и ручками. И снова подивилась Ася его заботливому вниманию к ребенку, и ее кольнуло в сердце воспоминание, как он переживал, когда узнал о беременности жены после аборта. Подумала Ася и о своем невнимании к Катюше. Порывшись в сумке, достала недавно купленную капиллярную ручку с рисунком в стиле древнеегипетских фресок и под восторженное детское «о-ох!» положила в новенький пенал рядом с другими принадлежностями.

Утром первого сентября, выходя из дома, она мысленно пожелала удачи новоиспеченной школьнице и ее другу — соседу с первого этажа. А через час в мыслях Ася держала только процентовки, тарифы и цифры, цифры, цифры…

Месяц начался.

Ася возвращалась домой на «автопилоте», ноги несли — и то радость. Повалившись на тахту, она приходила в себя и часам к десяти становилась просто нормальным уставшим человеком. Шла на кухню и начинала готовить, как говорил Остап Бендер, то ли поздний ужин, то ли ранний завтрак. Или же представляла себя английской аристократкой (в какой-то книге она вычитала, что англичане ужинают в одиннадцать часов), утомленной светскими развлечениями. Хороши развлечения: сплошной каламбур цифр, за которыми заработок конкретных людей, если ошибешься — голову оторвут. Английским графиням такое в кошмарном сне не приснится.

После ужина Ася позволяла себе полчаса поэзии — читала или тихо бубнила стихи на память. Новые книги в первой половине месяца Ася не начинала. Однажды, еще в институте, ей попался замечательный детектив польской писательницы. Она не могла оторваться от него всю ночь и — провалила зачет по математике, своему любимому предмету. С тех пор зареклась не открывать новую книгу в загруженные дни.

И после короткого отдыха — спать. К исходу второй недели даже сон не снимал усталость. Закончив отчет, один экземпляр которого скрывался в папке, а второй от давался секретарю для изучения начальником и отправки в трест, Ася откидывалась на спинку стула за рабочим столом, упиралась затылком в стенку, закрывала глаза и отрекалась от всего мира. Бездумное Божье создание. Только ступни скрещенных ног, обутые в элегантные туфли-лодочки, мерно покачивались вправо-влево, отсчитывая уходящие в прошлое минуты, уходящую жизнь.

— Привет, собственникам!

— Привет, моя вера. Заходи, — вяло отозвалась Ася и, оставив подругу в коридоре, поплелась в комнату.

— Что за тон?! — громогласно возмутилась Вера из прихожей. — Я честно выждала твой отчет и так же честно жду радости твоей от моей особы.

— Спасибо, «твоей-моей». — Ася невольно улыбнулась цветистому обороту подруги.

С Верой ее связывала особая дружба. Обе из райцентров, они представляли противоположность стремлений и порывов. Асе импонировали интеллигентность, тихий правильный выговор, красивые литературные обороты речи, сдержанность манер. Вера, подбоченившись, выпятив роскошную грудь, величаво именовала себя «селянкой в опере». Словно напоказ выставляла она сомнительно-деревенское происхождение. Работая наборщицей в типографии, отлично зная русский и украинский языки, она непременно смешивала их воедино при разговоре, не чуралась крепких выражений и яростно жестикулировала при этом. Для нее не существовали мужчины и женщины — только мужики и бабы, девки и пацаны. После длительного общения с подругой Ася долго еще следила за своей речью, старательно избавляясь от перенятых рабоче-крестьянских словечек, не украшающих лексикон административного работника-интеллигента.

Натура подруг отражалась и в одежде. Спокойным, выдержанным или строгим темным тонам, которые любила Ася, Вера предпочитала яркую ткань, изобилующую разными цветами, на которые только способна фантазия отечественной текстильной промышленности. Ася терпимо относилась к гардеробу подруги, но, идя рядом с ней по улицам, чувствовала себя неловко, в то время как Вера цвела ярче, чем букеты на ее платье, довольная производимым эффектом.

Как-то Ася шутливо назвала Веру гоголевской Солохой, за что в отместку получила: тургеневская Одинцова. Она не совсем поняла, что же Вера имела в виду, но решила, что это не худший вариант. И обе остались довольны своими прототипами.

— У меня к тебе, — без предисловий начала Вера, — партийное задание личного характера.

— Очень интересно, — равнодушно отозвалась Ася. Она откинулась на подушки тахты и закрыла глаза. — Коммунисты сейчас в опале.

— Зато демократы на коне. — Вера плюхнулась рядом, поджав под себя одну ногу, и Ася заерзала, недовольная тем, что ее трясут.

— Ладно, переходи к личному.

— Но для этого ты мне нужна бодрая и веселая.

— Ты их найдешь в цирке. — Ася удобнее устроила на подушке голову.

— Очнись, барышня, Базаров умирает! — во весь голос сообщила Вера.

Ася поморщилась, пережидая, когда успокоятся барабанные перепонки, и открыла глаза. Долго смотрела на улыбающуюся Веру. Признав поражение, она тяжело вздохнула и поднялась.

— Что будешь пить? Чай, кофе?

— И душ — для тебя. — Вера довольно потерла ладони.

— Вера, дай мне отдохнуть, — жалобно протянула Ася.

— Какой отдых?! — Подруга всплеснула руками, и кулачки привычно уткнулись в бока, подчеркивая тонкую талию и крутую линию бедер их обладательницы. — Решается судьба…

— Чья судьба? — устало ворчала Ася.

— Твоя, моя — наша. Всего человечества!

— Н-да. Человечество не даст отдохнуть, — фатально произнесла Ася и поплелась в ванную. — Приготовь мне кофе.

— А как же! — нараспев отозвалась с улыбкой Вера.

Глядя на брызжущую энергией подругу, Ася чувствовала еще большую усталость. Однако душ сделал свое дело. Через двадцать минут Ася вошла на кухню расслабленная, но готовая вникать в чьи-то судьбы.

— Рассказывай, что у тебя? — Ася вдохнула ароматный пар над чашкой, попробовала глоток кофе и изрекла: — Блаженство!

— Как у тебя дела с соседом? — невинно поинтересовалась Вера.

Ася пожала плечами:

— По-соседски.

Вдаваться в подробности не хотелось, да и не было таковых. Один раз Иван зашел, но Ася была слишком отстраненной от всего, кроме работы.

— Значит, дружите, — сделала вывод Вера.

— Говори, что надо?

— Он мне нужен.

Ася медленно поставила чашку и внимательно посмотрела на подругу.

— И?..

— Замуж хочу, — огрызнулась Вера, разрумянившись. — Приспичило.

Ася похолодела. Спина непроизвольно выпрямилась, руки слабо держались за столешницу. Крик рвался из горла, но она молчала. Почему Вера? Да, она быстро освоилась в присутствии Ивана в первое знакомство, но ничем не выказала особого расположения — во всяком случае, насколько ее знала Ася. На новоселье Вера часто на него поглядывала, но Ася думала, что это от незнакомого общества. Всегда задорная, напористая — бой-баба, — Вера вдруг оробела. В гостях Ася была для нее примером поведения, а Иван — поддержкой. Или чем-то большим?

— Влюбилась? — тихо спросила с виду безразличная Ася.

Щеки Веры вспыхнули, как маки на ее платье, но она нарочито грубо ответила:

— Ну, ты и скажешь, подружка! Вспомни еще про любовь до гроба.

Асе было не смешно, она пустыми глазами смотрела на Веру, и былая усталость вновь разлилась по телу. Вера агитационно, как будто читала передовицу, продолжала излагать свои взгляды на «наше время».

— …В наше время нет любви. Доказано, что это игра гормонов.

— Некоторым подобные игры дорого обходятся, — вяло возразила Ася.

— Сейчас все обходится дорого. Время такое, — резонно ответила Вера. — И чего ты скисла? Я ж не тащу тебя под венец, только прошу вас свести меня… Ванька, боров, выгнал нас взашей, не дал толком познакомиться.