Майя Родейл - Татуировка герцога

— У тебя будет повод написать о свадьбе, обещаю, — заверила ее Джулиана.

— Давайте составим перечень проблем, как это делает Брэндон, — предложила Софи, упомянув своего крайне организованного мужа.

— Ты в самом деле считаешь, что можно решить все мои проблемы, составив их перечень? — засомневалась Элиза.

— Возможно, это и смешно, — возразила Софи, — но очень эффективно. — Она уже рылась в ящике письменного стола в поисках письменных принадлежностей.

— Похоже, Брэндон потерпел неудачу в борьбе с твоей привычкой к беспорядку, — заметила Джулиана. Они были старые подруги и когда-то жили вместе в совершенно холостяцкой обители.

— К его вечной досаде, — со смехом ответила Софи, вернувшись на диван. — Ну, с чего начнем?

— Если перечислять все мои проблемы, — сказала Элиза, — у тебя может не хватить чернил и бумаги.

— Ничего, я велю принести еще, если понадобится, — весело отозвалась Софи.

— Для начала я должна найти способ заставить герцога простить меня, — сказала Элиза.

Софи записала.

— Ты должна что-то сделать с этим твоим мужем, — добавила Джулиана.

Софи записала и это.

— Мне нужно отомстить Найтли. Или по крайней мере создать для него проблемы, — горько проговорила Элиза.

Он зашел слишком далеко. И должен это осознать.

Все глаза обратились к Аннабелл.

— Мое сердце бьется ради него, — сказала она с драматическим пафосом. — Но он не должен вставать на дороге у настоящей любви.

— Золотые слова! — поддержала ее Джулиана.

— Еще что? — спросила Софи, нацелив перо на бумагу.

— Ну, если бы я была на несколько дюймов повыше…

— Ну, это уже глупости, — возразила Софи. — Итак, мы имеем: прощение, отмщение, долг и это досадное дело с мужем.

Подруги молчали.

Часы звучно тикали. Чашка неожиданно громко звякнула о блюдце. Софи вздохнула. Элиза закусила губу, как делала всегда, когда погружалась в задумчивость. Джулиана наматывала на палец рыжий локон. Аннабелл разглаживала невидимые морщинки на юбке. Тишина была оглушительная, но Элиза воспринимала ее как трубный глас, возвещающий о безнадежности ее ситуации.

Четыре талантливые Великосветские корреспондентки не могли придумать, как решить хотя бы одну ее проблему. Уже не говоря о решении, которое уладило бы все одним махом.

Элиза взяла последний выпуск «Лондон уикли». Она не читала статью целиком, только аккуратно собранные обрывки, те, что ветер не успел разбросать по ее комнате.

— Я знаю! — воскликнула она и, взволнованно дыша, продолжила: — Я знаю, что делать, чтобы решить все.

— Ну, говори скорей, — подалась вперед Джулиана.

— Граф Элванли предложил десять тысяч фунтов за разоблачение В.К. Медоуз, — сказала Элиза.

— Ооох! — задохнулась, сообразив, Софи.

Озорная улыбка заиграла на губах Элизы.

— Я приду с повинной.

На следующее утро

— Ты уверена? — в сотый раз за утро спросила Софи Элизу.

В ее карете подруги отправились с визитом к графу Элванли — Элиза решила открыться и потребовать обещанные десять тысяч фунтов.

Подруги единодушно постановили: Софи тоже будет присутствовать на Великом признании, как они это окрестили, для подтверждения истины произошедшего. Герцогиня, известная тем, что пишет для «Лондон уикли», станет гарантом точности доказательств, которые, вероятно, потребует граф.

— Да, уверена, — ответила Элиза.

Это был вполне разумный способ действия. Ей нужны деньги. Как и Уиклиффу. Ну и ей хотелось хоть чуточку насолить издателю. Элиза больше не желала работать в его газете. Так что все логично. Другого выбора у нее нет.

Нельзя же сидеть и просто ждать, пока весь Лондон узнает, что это горничная добралась до тайн Буйного Уиклиффа!

— Нам тебя будет недоставать, — сказала Софи.

Элиза с признательностью сжала ее руку. Ком в горле мешал говорить. И, сказать по правде, ей было очень грустно расставаться с местом Великосветской корреспондентки в «Лондон уикли».

Конечно, Софи, Джулиана и Аннабелл останутся ее самыми лучшими подругами. Их дружбу невозможно разрушить. Элиза горячо их любила.

Она будет скучать по их еженедельным встречам, когда они собирались выпить чаю и посплетничать. Разумеется, она может по-прежнему присоединяться к ним, но все будет иначе. Они будут смеяться над последней тирадой Гренвилла, презирающего радости жизни. Или над Найтли. А она будет лишь вторить подругам или, хуже того, ждать, пока ей объяснят причину веселья.

Элиза почувствовала себя вдруг ужасно одинокой.

— Ты… — снова начала Софи.

— Да, уверена, — нервозно ответила Элиза.

— Прекрасно. — Софи мяла в руке перчатки. Чудесные лайковые перчатки самого нежного кремового оттенка.

Через несколько часов она тоже сможет купить себе дорогущие перчатки, подумала Элиза. И отправить Уиклиффа в Африку.

— Я просто нервничаю, — сказала она, успокаивая Софи. И это правда. Что, если он не поверит ей? Что ей делать, если этот план провалится?

— И все же тебе не стоит этого делать, — продолжала настаивать Софи.

— Я не вижу другого выхода.

— Ты можешь подождать, пока представится другая возможность…

— Если я буду ждать, Уиклифф скорее всего женится на леди Шакли. Хотя я не уверена, что моя поспешность что-то изменит.

Он может жениться на леди Шакли из-за ребенка. Но Элиза хотела, чтобы у герцога был выбор. Она хорошо знала, каково это — не иметь выбора. Любая женщина это знает.

— Надеюсь, граф дома, — высказала предположение Софи. — Будет досадно, если его не окажется. Я в минувшую ночь глаз не сомкнула.

— И я тоже, — призналась Элиза.

Ей не давало сомкнуть глаз сжигавшее ее вожделение. Она жаждала поцелуев Уиклиффа, его прикосновений, его любви. Может быть, пойти в его покои? Эта мысль не раз мелькала у нее в голове. Но мужество оставило ее, она ждала, когда он сам постучит в ее дверь. Но этого не случилось.

— Если Элванли повеса, как говорит Джулиана, — сказала Софи, — тогда он еще спит, и у нас есть шанс его застать.

— Опасно просить о чем-либо человека, когда он еще даже не пил утренний кофе. Я по-прежнему считаю, что нам следовало приехать позднее.

— Строго говоря, нам вообще не следовало приезжать, — заметила Софи. — Но что значит маленькое нарушение этикета, когда на кону десять тысяч фунтов?

— Господи, я так далеко зашла за границы приличий, что ранний визит к незнакомому холостяку — сущая мелочь, — усмехнулась Элиза.

— В любом случае мы приехали, — подытожила Софи, когда карета остановилась. — Теперь уже поздно поворачивать назад.

Дом графа Элванли большой, но изящный. Отлично отремонтирован. Даже дверной молоток так начищен, что Элиза могла разглядеть в нем свое отражение. Выражение ее лица было холодным, взгляд целеустремленным — это просто чудо, учитывая, что внутри у нее все кипело.

Дворецкий открыл дверь раньше, чем они успели постучать. Неудивительно, что молоток оставался таким сияющим.

Глаза дворецкого едва заметно расширились, когда он увидел на пороге резиденции холостяка двух женщин. И в такое время.

Тем не менее, он пригласил их войти. Элиза сжала губы, чтобы не разинуть рот. Как и все остальное, зеленый мраморный пол был отполирован до блеска, в нем отражалась большая хрустальная люстра. У нее колени заныли при мысли, какого труда стоит поддерживать мрамор в таком состоянии. На стенах с обоями цвета весеннего леса висели огромные пейзажи в массивных золоченых рамах. Во всем чувствовался вкус и богатство. Это было видно с первого взгляда.

— Мы бы хотели видеть лорда Элванли, — объявила Софи тоном герцогини.

На дворецкого это явно не произвело впечатления.

— Я узнаю, принимает ли он. — Дворецкий, видимо, счел их актрисами или дамами легкого поведения. — О ком доложить?

— В.К. Медоуз, — с очаровательной улыбкой ответила Софи. Дворецкий побледнел, хотя выражение его лица не изменилось. — А я герцогиня Гамильтон и Брэндон.

— А, — сухо проговорил дворецкий. — Тогда прошу в гостиную. Горничная подаст чай.

— Благодарю. — Проходя мимо дворецкого, Софи расправила перчатки.

Элиза последовала за ней.

Они ждали в гостиной примерно четверть часа. Элиза огляделась. Кресла и диваны покрыты толстым зеленым бархатом и узорчатой синей камкой. Отполированные столы из редких пород дерева сверкали почти так же, как дверной молоток или полы в холле. Над каминной полкой висел массивный портрет весьма пышной женщины. Наряд ее был из столь прозрачной ткани, что с таким же успехом она могла вообще ничего не надевать. Комната не оставляла сомнений, что это владения богатого холостяка — аккуратная, безупречная, но лишенная признаков семейного уюта или теплого прикосновения женщины.

Служанка принесла чай. Софи налила чашку, она чувствовала себя как дома среди всех этих красивых вещей. Элиза опасалась, что может что-нибудь разбить, какую-нибудь бесценную фамильную реликвию. Тем не менее она храбро пила чай из тонкой фарфоровой чашечки. Они ждали.

Элиза уже открыла было рот, чтобы предложить прийти в другой раз, когда дубовые двери распахнулись.

Появился граф. Высокий, рыжеволосый, кареглазый, с тяжелыми со сна веками. Джулиана говорила, что ему идет сороковой год. Как и многие в Лондоне, граф был закоренелым холостяком. Но он давно унаследовал титул и, по-видимому, не обременен назойливыми родственниками, подгоняющими жениться и произвести на свет наследника. Граф развлекал себя напитками, сигарами и пари. И еще любил командовать слугами, отчего в его доме все сверкало и блестело.

— Герцогиня, — приветственно протянул он.

Софи чуть наклонила голову.

Потом его взгляд переместился на Элизу, холодно оценивая ее.

— Вы, должно быть, В.К. Медоуз, — наконец сказал он. — Я не ожидал увидеть женщину, хотя и не удивлен. Если вы та, за кого себя выдаете.

Элиза утвердительно кивнула.

Софи пошла к дивану, все уселись, граф благодарно принял налитую горничной чашечку кофе.

Он отпил глоток, довольно вздохнул, закинул ногу на ногу и спросил:

— С чего начнем?

— Полагаю, просто так вы не дадите указание своему банкиру выдать десять тысяч фунтов, — сухо заметила Элиза.

— Для этого приехала я, — добавила Софи. — Чтобы подтвердить, что это и есть автор тех статей.

Граф отпил глоток кофе.

— При всем уважении, с которым я отношусь к вашим словам, герцогиня, вы должны понимать, я не могу просто так раздавать такие суммы за чаем по утрам. Боже милостивый, еще утро!

— Мы не могли приехать в другое время, рискуя, что нас увидят, — объяснила Софи.

— Верно, — ответил граф, с удовольствием попивая кофе.

— Какого рода доказательства вам нужны? — спросила Элиза.

— Для начала мне было бы интересно узнать, как вам это удалось, — сказал он. — Вы не какая-нибудь светская мисс, в этом я уверен, хотя давно взял себе за правило не обращать особого внимания на этих юных глупышек. Естественно, к присутствующим это не относится. Вы могли быть его любовницей, но я не слышал, что Уиклифф содержит хоть одну. С другой стороны, он — Уиклифф, и как он может обойтись без этого?

— Я работала горничной в резиденции его светлости, — объяснила Элиза.

Глаза графа вспыхнули, и не только от наслаждения отличным кофе.

— Блестяще, — сказал он хоть и со сдержанным, но восторгом. — Просто блестяще.

— Спасибо, — натянуто ответила Элиза.

— Сплетни прислуги — это золотая жила. Насколько я понимаю, под лестницей нет никаких секретов. Хотя, судя по вашим писаниям, вам удалось добиться и доверия герцога. Это тоже неудивительно, поскольку он из рода Буйных Уиклиффов. У них интерес к прислуге больший, чем у людей их круга, так что это кое о чем говорит.

Элизе хотелось выпалить, что он не такой, как прежние Уиклиффы, что его богатую внутреннюю жизнь трудно увидеть со стороны, а она не имеет права говорить о ней.

— Элиза снабжала Великосветских корреспонденток новостями о герцоге, — сказала Софи.

— Ах да, Великосветские корреспондентки. Оказывается, их четыре. Не думаю, что кто-то из вас захочет раскрыть еще одну личность — Леди-Светские-Расследования?

— Ни за что! — озорно улыбнулась Софи. — Даже за дополнительные десять тысяч фунтов.

— Некоторые секреты так и останутся секретами, — добавила Элиза.

— Интересно, а почему вы продаете свой секрет? — повернулся к ней Элванли.

— У меня есть на то причины, — уклончиво ответила она.