Неволин подскочил к лежавшему вверх ногами подопечному и опустился рядом с ним на колени. Глаза широко открыты, между бровей глубокая морщина. Столько волнения он не выказывал даже перед заплывами на соревнованиях. Наверное, эффект неожиданности.

- Не двигайся, погоди! Где болит? Рука болит? Шея? Спина?

Диму бросило в жар, видимо, выплеснулся в кровь адреналин. Понял, что приложился он не слабо, правда, пока не мог оценить ущерб.

- Пока не понял, — пробормотал, прислушиваясь к своим ощущениям. — Руку не чувствую.

Дима попытался повернуться на бок, чтобы встать. Ему было ужасно неловко лежать тут, как мешку с навозом, да ещё и под наклоном, вниз головой. Андрей обнял его за плечи, помогая принять вертикальное положение. Они оба были в снегу — Андрей наполовину, а Дима целиком.

- Погоди, сядь сначала. Вот, на ступеньку сядь.

Сев на заснеженную ступеньку, Дима покрутил шеей и начал задумчиво докладывать:

- Затылок ноет. Спина и ноги вроде в порядке. А рука начинает болеть, очень начинает! — и он сморщился и часто задышал.

Андрей смотрел на Кротова с волнением, гладя его по спине, на автомате, будто ревущего ребёнка. Видимо, составив в голове план дальнейших действий, вскочил на ноги.

- Сиди, я машину подгоню. В травмпункт поедем, тут рядом.

Пострадавший кивнул. В глазах уже вспыхивали звёзды от боли в руке. Неужели перелом? Дима без особого расстройства подумал о том, что апрельские соревнования он пропустит, ну и чёрт с ними. Пусть Демидов в этот раз плывёт, у них скорость почти одинаковая. А как люди с одной рукой готовят еду или убираются? А моются? А… это… блин, хорошо, что не правая! А спать как, на одном боку? Неволин подрулил к лестнице и выскочил из машины. Лицо его было взволнованно и сосредоточенно.

- Давай, Дим. Встать можешь? — он обнял одной рукой Кротова за талию, а второй взял его под правую руку и мягко потянул вверх. — Прижми ту руку к себе, обопрись на меня. Голова не кружится?

Дима охал и ахал, кряхтел и вскрикивал, а Андрей взволнованно утешал страдальца. В таком дуэте они дошли до машины. Влажная от снега щека тренера касалась Диминой щеки. Они, словно в танго, прижимались друг к другу, и Дима чуть было не завалился на Андрея в неуместном, в данной ситуации, желании близости. Он даже успел понюхать Неволинскую туалетную воду, хорошо, не лизнул! Андрей же был сосредоточен исключительно на транспортировке покалеченного тела до машины. Усадил Диму на сиденье рядом с водителем, не переставая приговаривать:

- Сейчас, сейчас, потерпи. Доктор подлатает, будешь как новенький. Как же тебя угораздило-то, а?

Он завёл машину, и хотел тронуться, когда Дима вдруг изрёк похоронным голосом, прикрыв глаза:

- Я не пристёгнут.

Андрей отпустил руль, повернулся к Диме и замер, обдумывая, с какой стороны подлезть, чтобы вытянуть ремень из держателя. Решившись, развернулся к нему всем корпусом и потянулся рукой за ремнём, нависая над Кротовым. В момент, когда лицо Неволина оказалось напротив его лица, Дима открыл глаза и, уставившись на тренера, как-то пошло задышал. Безумству храбрых поём мы песню… Андрей отвёл взгляд и натянул ремень, щёлкая застёжкой.

- Ну, поехали, — выдохнул он, сел на место и сдал назад, выезжая за ворота.

Дима почувствовал себя счастливым идиотом, несмотря на то, что тренер никак не отыгрывал его подачи. Всё равно, Неволин возится с ним, смотрит на него, даже пообжиматься удалось пару раз. И казалось, что эта блядская рука уже не так болит. А ещё Неволин продинамил некоего Витю! Ведь за пять минут в травмпункте явно не управятся, там веселухи на полночи, ха-ха! Интересно, сколько он будет сводить на нет все озабоченные выпады в свой адрес? Диму эта безнаказанность пьянила и подстёгивала к новым подвигам.

Машина довольно рискованно мчалась по маленьким улочкам. Кротов страдальчески вздыхал и морщился при каждом повороте, а Андрей сосредоточенно рулил, сдвинув брови. До административного серо-унылого здания они добрались за несколько минут.

- Посиди в машине, я всё узнаю, — бросил Неволин, выходя из машины.

Экспресс-очарование Андрея, видимо, сработало и на доктора, и на очередь, ибо вытащив Диму из машины, он провёл того сразу в кабинет, минуя ожидающих в коридоре людей.

- Я его тренер, он мой пловец. Я с ним. Можно? Запишу всё, что надо. Дети… — и он просительно-виновато улыбнулся доктору, похожему на белого медведя. Медведя — потому что здоровый, а белого — потому что в белом халате и такой же санитарной шапочке. Тот кивнул, велел Диме раздеваться и вышел в смежный кабинет.

Дима ещё не успел отойти от волнующего «я его, а он мой, я с ним», как тут началась неожиданная эротика. Неволин подошёл вплотную и начал медленно стягивать с него куртку, зачем-то кидая внимательные взгляды на его лицо. Потом начал спрашивать, почему-то шёпотом, не больно ли Диме, и может ли он повернуться, согнуть руку? После куртки пришёл черёд свитера. Кротов уже позабыл про боль в руке и стоял, розовея щеками и блестя глазами, делая всё, что ему говорили, восторженно таращась на Андрея, как на спустившегося с небес ангела. Неволин медленно стянул с него свитер и проскользил по его лицу каким-то смирившимся и, вместе с тем, обвиняющим взглядом. Дима не понял смысла этого взгляда, но температура в кабинете явно повышалась. Тренер отошёл в угол комнаты, держа в руках Димину одежду, а тот продолжал зачарованно смотреть на него, стоя посреди кабинета. Сев на стул рядом с дверью, Неволин устало окинул взглядом больного, но в какой-то момент его лицо закаменело, и он резко отвел взгляд. Опустив глаза, Дима непонимающе смотрел на свою вздыбленную ширинку. Ну вот и всё. Картина "Приплыли"… Теперь его точно отправят к другому тренеру, к бабке не ходи. Кротов не знал, куда деть глаза, руки и вообще всего себя целиком. Это уже серьёзно.

- Разделись? Заходи, сделаем рентген, — послышался голос врача из соседней комнаты.

Неловко поправив джинсы одной рукой и смущенно отворачиваясь от тренера, Дима бочком прошёл в другой кабинет. Он молился, чтобы врач подольше повозился — боялся выходить обратно и встречаться с тренером. Он так застыдился и испугался, что пока даже не задался вопросом, а как у него вообще встал на Андрея? Симпатия и интерес — это одно, а желание секса — это уже чёрт знает что такое! Врач колдовал вокруг аппарата, щёлкал кнопками и постоянно крутил Диму, видимо, для лучшего ракурса.

- Всё, иди пока, я посмотрю тут. Сейчас выйду. Можете одеваться.

Твайюжмать! Это сейчас им там ещё и одеваться в одиночестве, скорей всего, в зловещей тишине. И главное, ему даже не дадут от стыда помереть - вон, аппарат для реанимации в углу стоит. Может, сказать, что он головой ударился? Что с него взять, с инвалида, с мозгами отшибленными? Всё это Кротов обдумывал, переминаясь на пороге, опасаясь выйти в комнату, где его ожидал позор.

- Дима, иди сюда, одевайся! — услышал он голос Андрея почти рядом. — Не хватало ещё простудиться.

Повесив голову, глядя в пол, Кротов выполз из своего убежища и послушно поплёлся к тренеру.

- Давай руки, — Неволин стоял, растянув свитер, пытаясь надеть рукава на Димины вытянутые руки. — Вот так. Теперь подними, — он продел свитер через голову и одёрнул вниз. – Вот, всё. Иди сядь.

Дима сел на стул рядом со столом врача, всё также не поднимая на него глаз. Андрей держался молодцом, разговаривал с ним так, будто ничего не произошло.

- Дома кто есть у тебя? Позвони, скажи, что задержишься. Я тебя сам отвезу. В аптеку по дороге заедем, купим всё, что надо. Что ты головой мотаешь?

- Нет никого, я один живу. Маме надо СМС скинуть, только я одной рукой не могу. Напишите ей, что я завтра позвоню. Что её нервировать на ночь глядя? Телефон в сумке.

Неволин предложил отвезти его к родителям, чтобы о нём позаботились, но Дима упёрся как баран, ни в какую. Быстро настрочив СМС маме, что, мол, всё нормально, завтра созвонимся, Андрей положил телефон обратно в карман Диминой спортивной сумки. Всё это время Кротов исподлобья поглядывал на тренера, пытаясь понять, что тот думает по поводу неожиданной озабоченности своего подопечного. Больше всего Дима сокрушался о том, что теперь Андрей не будет воспринимать его всерьёз. Конечно, он взрослый мужик, а тут какие-то подростковые реакции. Как у девственника, встал от того, что с него свитер сняли в кабинете врача! Тот ещё Казанова.

Врач степенно проследовал за свой стол, храня интригу до последнего. Наконец, он изрёк:

- Перелома нет. Трещины тоже не вижу. А вот голову вам надо на томографе проверить. Взять направление у участкового врача завтра. Кружится? Тошнит?

Дима помотал головой.

- А почему у него так рука болит? Ушиб? — встрял Андрей.

- Болит мышца. Растяжение. Мазь, массаж, компрессы. Если ночью будет тяжко, выпейте обезболивающее, которое обычно помогает. Сейчас могу сделать обезболивающий укол.

Пока врач ставил укол, он перечислил мази и компрессы, которые Андрей тут же записал, нагнувшись над краем стола.

- В общем, больной у вас не такой уж и больной оказался, — как-то даже разочарованно закончил доктор. — Можете идти и позовите следующего.

Поблагодарив врача, они вышли из кабинета. Андрей невозмутимо надел на Диму куртку.

- Ну, отделались растяжением. Едем домой. Тебе в туалет не надо?

Дима смутился пуще прежнего, хотя казалось бы, куда ещё? Это тренер специально с ним, как с ребёнком? Помотал головой. Рука стала болеть намного меньше, видимо, лекарство начало действовать. В молчании они вышли из здания и сели в машину. По дороге Андрей порывался зайти в аптеку, но Кротов поклялся, что все мази дома есть. В конце концов, растяжение и мышечная боль для спортсмена — обычное дело, так что запасы медикаментов всегда пополнялись своевременно. У подъезда Андрей бескомпромиссно заявил, что доведёт его до квартиры, так как ещё непонятно, что там с сотрясением, и он должен убедиться, что Дима не вырубится где-нибудь в лифте. В гробовом молчании они зашли в подъезд, ехали в лифте и возились с ключом возле входной двери. Зайдя в квартиру, Дима включил свет. Андрей огляделся, потом посмотрел на покалеченного.

- Ну, тебе помочь с чем-нибудь, пока я здесь? Может, приготовить чего поесть на скорую руку?

Андрея невозможно было обвинить в чёрствости, но он так ловко игнорировал всё, что касалось романтических порывов своего подопечного, что было даже обидно, честное слово! В конце концов, кто из них гей? Дима аккуратно стянул куртку, глядя в пол.

- Да, нет, спасибо, Андрей Игоревич. Вы уж извините, что столько провозились со мной, — и вдруг опомнился, по хозяйски засуетился. — Давайте, я вас хоть чаем напою!

Наконец, Кротов осмелился поднять глаза. Неволин устало помотал головой.

- Нет, Дим, я поеду. Отдыхай, лечись. Завтра позвоню.

Не веря своим глазам, Дима наблюдал, затаив дыхание, как Андрей поднял руку и потрепал его по волосам. Он прикрыл глаза и толкнулся затылком под ладонь, словно ласкающийся кот. Андрей хмыкнул и убрал руку. Еле удерживая себя на ногах, чтобы не стечь по стене киселём, Кротов услышал, как хлопнула входная дверь. Андрей ушёл.

***


Укол позволил спокойно поспать полночи, но около пяти утра боль разбудила Диму и никак не давала снова провалиться в сон. Выпив обезболивающее и намазав руку, он улёгся поудобнее, умащивая ноющую конечность и закрыл глаза. Больные мужчины всегда становятся больными мальчиками, которым нужна мама. Решив, что первым делом утром надо позвать маму, поухаживать за собой, умирающим, он погрузился в мысли об Андрее. Вообще, налицо облом. Может, Неволин и не выказывал ему неприязни, но равнодушно обрубал все «щупальца любви», которые он упрямо тянул. Дима даже захихикал в подушку, представив себя круглоголовым осьминожкой, закручивающим свои лентообразные ручки вокруг прекрасного Андрея. С трепетным сердцем, вспоминал занятия, когда тренер в свободных плавках шортами, залезал в бассейн, чтобы показать или объяснить что-то непосредственно в воде. Сокрушался, как равнодушно он принимал тренерские прикосновения, когда тот вытягивал его руки по воде или сгибал корпус, указывая на его ошибки. Сейчас он многое бы отдал, чтобы почувствовать рядом с собой обнажённое тело Андрея. Память услужливо подкинула картинку голого торса со стекающими по светлой коже каплями воды, бледно-коричневых ореолов сосков, выпирающих ключиц. И… у Димы встал член. Прекрасно! Служба в армии нам больше не грозит… Вообще, смешного мало, конечно, но Ромео решил подумать об этом после. Сначала надо было что-то решить с гомо-эрекцией. Ну, глаза боятся, руки делают. Дима откинул одеяло и, запустив руку в трусы, высвободил член. Облизнув ладонь несколько раз, обхватил ствол и, откинув голову на подушку, начал ласкать себя. Перед глазами был только Андрей, в основном обнажённый, в воде бассейна, с мокрыми волосами. Он смотрел Диме в глаза, приоткрыв влажные, блестящие губы, поглаживая себя по груди, рукам и животу. Дима слышал его голос, вспоминал его тепло, когда прижимался к нему щекой на улице, запах его туалетной воды и даже шершавость его немного колючего подбородка. Все эти воспоминания остро переживались сейчас и концентрировались в паху, сводя судорогой все тело. Дима вскрикнул и сжался, когда член выстреливал порциями тёплой спермы на живот. Глядя в потолок, Дима успокаивал дыхание. Наверное, самое время запаниковать, но голова была почти пуста, а тело расслаблено. Бездумно поводя глазами по мебели в тёмной комнате, Кротов с кряхтениям сел на кровати, стащил трусы одной рукой и вытерся ими. Прошлёпав голыми ногами по холодному линолеуму, забросил трусы в старенькую стиралку в ванной и быстро обмыл живот и бёдра рядом с раковиной. К кровати он уже ковылял еле-еле, прикрывая глаза на ходу. Аккуратно завалившись на правую руку, он почти сразу уснул и проспал до утра без сновидений.