— Кажется, мне самое время подняться наверх и отдохнуть перед вечерним торжеством, — сменила тему Джулия, с облегчением заметив, что краска сошла с лица Кэри. — Еще в аэропорту я пообещала себе хорошенько отмокнуть в ванне.

— Тебе уже выделили комнату? Пойдем, я провожу тебя. Что мне нравится в Санбридже, так это то, что он такой просторный. Постой-ка, Кэри, не мог бы ты сам показать Джулии, что к чему, чтобы мне не взбираться лишний раз по лестнице. В комнате по соседству с детской есть отдельная ванная. Я думаю, там вам будет удобно, — Амелия с улыбкой поцеловала Джулию в щеку.

Джулия в молчании поднималась вслед за Кэри по центральной лестнице. Она чувствовала, что должна как-то поддержать разговор, но не знала как. Кэри казался напряженным, словно на плечах его лежала тяжкое бремя. Но, что бы там ни было, это ее не касалось. Джулия не произнесла ни слова, пока они не подошли к ее комнате.

— Спасибо, Кэри. И еще раз примите мои поздравления. Миранда — это настоящее чудо.

Кэри оперся спиной о дверной косяк.

— Сейчас я чувствую себя так, словно наступило утро после рождественской ночи, когда все сласти уже съедены и подарки развернуты. Легкое разочарование, вы понимаете меня? Мне кажется, что я должен был бы планировать что-то еще или разрабатывать будущий проект, но я не имею ни малейшего представления о том, что намерен делать дальше.

— Я тоже всегда так себя чувствую после Рождества. Ожидание праздника гораздо лучше его самого. Но вот наступает новый день, и появляется предчувствие, что что-нибудь обязательно произойдет. Я уверена, что не успеете вы оглянуться, как уже увязнете в следующем проекте с головой.

Кэри громко рассмеялся.

— Вы, дорогая леди, просто целительный бальзам проливаете на мое самомнение. Конечно, я уверен, что что-то произойдет, особенно если я сам слегка подтолкну это «что-то». Я не собираюсь почивать на лаврах. Впереди еще столько лет… — внезапно он остановился, словно поразившись своим словам. — Ах да, если вам что-нибудь понадобится, просто скажите об этом. Увидимся вечером. Мы с Амелией поедем в Миранду пораньше, а все остальные отправятся туда позже, все вместе.

Словно она и сама этого не знала. Кэри рассеянно взглянул на Джулию и вышел, тихо прикрыв за собою дверь.

Джулия оглядела большую, спартанского вида спальню. Она еще не поняла, находится ли она в приподнятом настроении или же была разочарована. В течение нескольких лет Тэд и Билли рассказывали ей о Санбридже. Тэд — с энтузиазмом, Билли… с печалью в голосе. Все это, конечно, вполне объяснимо. Мосс Колмен, первый муж Билли и наследник Санбриджа, дружил с дядей Тэдом со времен войны и до самой смерти. Джулия подумала, что ей не понравился бы первый владелец Санбриджа. Связав воедино все оговорки и недомолвки, которые она слышала, можно было предположить, что Мосс Колмен вовсе не был таким нежным, любящим, заботливым мужем, как ее дядя Тэд. Да и вообще, по глубокому убеждению Джулии, не родился еще на свет мужчина лучше дяди Тэда.

Если бы не он, Джулия не закончила бы колледж, не получила профессию и не находилась бы сейчас в Санбридже. Она училась в выпускном классе, и ей едва исполнилось семнадцать, когда дом ее семьи сгорел дотла. Это был чудесный старый дом, со сводчатыми окнами и с парадной лестницей, по блестящим перилам которой Джулия обожала съезжать по утрам. На чердаке Джулия играла с подругами в прятки, а в ящиках и пыльных сундуках, полных сюрпризов, девочки любили рыться в дождливые дни. В доме было множество укромных мест, куда прятались детские сокровища, подальше от родительских глаз. Но Джулия больше всего любила светлую кухню с лоскутными половиками и огромными, от пола до потолка, окнами. В ней она всегда находила лимонад и хрустящее печенье с корицей. У Джулии был пес по имени Джаспер, который ходил за ней по пятам и спал вместе с девочкой в кровати на изгибе ее руки. Когда ей исполнилось двенадцать, старый мрачный лесник отрубил Джасперу хвост; три недели спустя пес умер от заражения крови. После случившегося перед Джулией устроили парад собак и щенков, на выбор, но девочка лишь мотала головой. Некоторые вещи в жизни невозможно заменить, и Джаспер был из них.

Под окнами спальни Джулии росла вековая сосна с толстыми ветвями, по которым девочка спускалась вечерами на свидания. Вниз она всегда соскальзывала легко, а вот карабкание наверх оставляло несметное количество заноз и царапин. Дерево сгорело вместе с домом, и в тот злополучный день Джулия не знала, что она оплакивала горше — сосну или дом.

Лучшие годы жизни, лучшие воспоминания Джулия связывала со своим старым домом. Повзрослев, она время от времени испытывала острое, мучительное чувство вины, поскольку в ночь пожара спустилась по дереву и удрала на свидание, в то время как ее родители оказались загнаны в ловушку в их собственной спальне густым черным дымом.

После похорон девочка замкнулась в себе, закрылась от мира невидимой стеной почти на целый год. Дядя Тэд, действуя осторожно, но настойчиво, с любовью и добротой, вернул Джулию к реальной жизни. Он помог ей выбрать колледж, устроиться в студенческом городке. Тэд поговорил с деканом, объяснив, что, хотя он и является морским офицером, с ним всегда можно связаться, чтобы вызвать к Джулии на разные торжественные моменты ее жизни, будь то награждения, переводы на следующий курс, Родительский день или отъезд на каникулы. И дядя ни разу не подвел ее.

Тэд помог Джулии получить первую работу в качестве художественного дизайнера по составлению почтовых каталогов. Она проработала на этом месте семь лет, а когда иссяк поток заказов и прекратились постоянные увеличения зарплаты, уволилась и нашла другое место. Оно приносило больше денег, но и претендентов на него было много. Тогда-то Джулия и повстречала мужчину, в которого влюбилась с первого взгляда. Их отношения дошли до черты, за которой следовало принять определенное решение, и Джулия настояла на этом; лишь тогда избранник признался ей, что женат и у него двое детей. После этого Джулия стала осторожней и уже не доверяла мужчинам. В ее жизни случались романы, но по каким-то причинам они никогда не длились больше нескольких месяцев. Имея жизнерадостный характер, Джулия не впала в депрессию от отсутствия в ее жизни мужчины. Ей нравился Вермонт и его оживленная общественная жизнь. Джулия много и упорно работала, заполняя все свободные вечера еще и благотворительной деятельностью. Она чувствовала себя вполне счастливой и крепко стояла на ногах, но в глубине души знала, что не за горами то время, когда ей захочется перемен.

Из всех Колменов, решила Джулия, ей больше нравится Билли. За Билли следовала Амелия. Затем мальчики, Райли и Коул, и, конечно, Мэгги и Сойер. Такие простые и так похожи на жителей в Вермонте! Джулия ожидала встретить высокомерных, претенциозных и в чем-то фальшивых богачей. Люди с большими деньгами и властью должны быть именно такими, если судить по журналам и фильмам. Колмены с их добротой, теплотой и очевидной гостеприимностью совершенно не соответствовали общепринятым образам. Старый Санбридж, уютный и вместе с тем шикарный, понравился Джулии. На мгновение она пожалела о том, что ей не пришлось провести в нем детство. Но, усмехнувшись про себя, Джулия подумала, что техасская нефть не идет ни в какое сравнение с вермонтским кленовым сиропом. И вот свершилось! Малышка Джулия Кингсли, дочь Саймона, старшего брата Тэда, наконец попала в сказочную страну.

Внезапно Джулии захотелось стать моложе, красивее. Но, опомнившись, она сказала себе, что в таком случае это была бы уже не настоящая Джулия Кингсли.

Теперь в жизни Джулии произошла крупная перемена. Новый год застанет ее в Нью-Йорке, на новой работе и, если повезет, с новыми знакомыми. Обязательно случится что-то хорошее.

Она чувствовала необычайное оживление и подъем, кружась по комнате. Хотя бы ненадолго она станет частью замечательного места под названием «Санбридж».

* * *

Уперев руки в бока, Коул стоял возле кухонного окна, наблюдая за двоюродным братом, бродившим по саду. «Боже, да он совсем замерзнет!», — пробормотал он себе под нос. В последние дни Коул и Райли прекрасно ладили друг с другом. Их отношения изменились после того, как они поступили в разные колледжи. Враждебность и соперничество уступили место крепкой дружбе. Братьям уже не приходилось жить в тени друг друга, теперь Райли стоял горой за Коула, а Коул выручал Райли в трудных ситуациях.

Райли обернулся в сторону окна, словно почувствовал взгляд Коула. Коул улыбнулся.

— У тебя на носу сосулька, — пошутил он, когда Райли наконец вошел в дом.

— Не мудрено. На улице собачий холод. А где все?

— В гостиной, пытаются решить, выпить ли еще или пойти вздремнуть перед вечером. Тетя Амелия послала меня на твои поиски, дедушка хотел поговорить с тобой.

— Я знаю. Просто я хотел вначале собраться с силами.

Коул дружески хлопнул его по спине.

— Зачем? С каких пор тебе это нужно? — внезапно он заметил напряженное лицо Райли. — Боже, ты что, не знал, что старик болен?

— Я не думал, что это серьезно. Сойер сказала, что ему нездоровится, вот и все.

— Ты не общался с ним, я имею в виду в письмах?

— Нет, — коротко ответил Райли.

— Я понимаю, что это не мое дело, но не думаешь ли ты…

— Хочешь правду? Я уже несколько месяцев знал о его болезни. Уверен, тебе не нужно объяснять, что это значит.

— Сейчас это значит лишь то, что твой дед болен и хочет с тобой поговорить. Тебе не избежать этого разговора, Райли. Мистер Хасегава уже не выздоровеет. Как ни горько это признать, но он умирает. Как долго ты сможешь оттягивать разговор с ним? Не думаю, что тебе придется принимать какие-то жизненно важные решения в ближайшие несколько часов. Послушай, все собрались в гостиной и ждут, как ты поступишь. И, несмотря на то, какое ты примешь решение, наша семья всегда поддержит тебя.

— Я тут подумал, — Райли рассеянно взмахнул рукой, словно призывая Коула не придавать особого значения последующим словам. — Эта мысль пришла ко мне ночью, словно из ниоткуда. Ты должен был быть мной, а я — тобой. Тебе бы понравилось управлять «Восходящим Солнцем». Мне же ненавистна даже мысль об этом. Я люблю то, что делаю здесь… ты терпеть этого не можешь. Хотя ты никогда об этом не говорил… Я имею в виду… ладно, забудь о том, что я тут наболтал. Вот что получается, когда сам себя загоняешь в угол и не можешь выбраться.

Коул внимательно слушал Райли. При мысли об управлении издательской империей кружилась голова… Он вздрогнул.

— Могу я помочь?

— Мне никто не поможет, — несчастным голосом ответил Райли.

— Думаю, ты не прав. Дедушка должен понять, если ты все объяснишь. Ему может не понравиться твое решение, но он отнесется к нему с уважением.

— Моя мать, наверное, переворачивается в гробу. Меня учили, с тех самых пор… Предполагалось, что я… Я ведь единственный наследник, и дедушка постоянно твердил мне об этом. Мама наверняка ждала от меня того, что я займу место деда. Я знал, что когда-нибудь этот день наступит, но я не готов к нему.

— Ты, возможно, думал, Райли, что дедушка мирно скончается во сне. Ты полагал, что его уже не будет с нами, когда придет время принять решение. Сказать «нет» старому, больному человеку, наверное, самая тяжелая вещь на свете. Признайся себе в этом, и мы подумаем, что здесь можно сделать. Я прав?

— Как всегда. Коул, мне еще не приходилось сталкиваться со смертью или болезнью. Отец умер, когда я еще не родился. Мать тоже ушла быстро, без страданий. Она всегда принимала мою сторону, но теперь ее нет. Мне придется жить с этим, просыпаться с мыслью об этом, пока…

Коул взглянул на часы.

— Мы слишком долго задержались. Пойдем, поговорим с ним вместе. Я буду держаться рядом и сумею предотвратить бурю. До тех пор, пока ты не решишь, что готов остаться с ним наедине, я тебя не покину.

* * *

— Дорогая, мы так редко тебя видим, — Билли с упреком обратилась к Сойер.

— Бабушка, очень тяжело управлять «Колмен Авиэйшн» из другой страны. Мне бы и самой хотелось приезжать к вам почаще. Я даже серьезно подумываю о том, чтобы нанять нескольких помощников. Пока что меня сдерживает языковой барьер, мой японский еще не так хорош, как хотелось бы. Японцы очень хорошие работники, и мне иногда стыдно за себя, а ты же знаешь, бабушка, я отнюдь не лентяйка. Послушай, давай не будем говорить о проблемах нефтяного бизнеса хотя бы сегодня, оʼкей? — и, стараясь придать голосу безразличный оттенок, Сойер спросила:

— А что слышно об Адамс Джарвисе?

Тэд улыбнулся:

— Я видел его в Вашингтоне несколько месяцев тому назад. Он спрашивал о тебе.

— Вот как, в самом деле? Он не писал мне. Мы потеряли связь. Я узнала о его жене и хотела… но, наверное, мне не следовало начинать этот разговор.