– А я нет, – улыбнулся Георгий. – Жду тебя в машине напротив «Галилео».

Это был первый шаг. Настя серьёзно подумала, что в последнее время жизнь над ней просто издевается, а это непонятное знакомство и ужин с Новгородцевым – очередная эксцентричная шутка. Правда, не очень смешная. Что ему нужно от неё? И что же будет дальше?

* * *

А дальше – Георгий ещё раз пригласил Настю в ресторан.

…Они говорили:

– Ты роскошная девушка. Женщина. Ты создана для другого мира, для другой жизни.

– Я тоже так думаю, – соглашалась Настя, вспоминая о бальных танцах. – Я с детства танцевала. И если бы я не навернулась с лестницы и не сломала руку, вряд ли сейчас сидела тут с вами. Моя жизнь сломалась вместе с моей рукой. Потом рука срослась не совсем правильно. Это незаметно для тех, кто не знает, но танцевать я вряд ли теперь смогу. Так же как никогда не стану прежней.

– Я не видел твоих выступлений. Я представляю тебя светской львицей. Рядом со мной. Красивая, дорогая, гламурная и моя.

– Что вы! – расхохоталась Настя, представив себя на месте Ксении Собчак. – Какая из меня светская львица?! Вы смеётесь!.. Да я не помню даже, когда последний раз была в парикмахерской!..

– Ничего. Со временем всё получится, – улыбался Георгий.

Почему-то он напомнил Насте змея-искусителя. Настя шутливо нарекла так Максима ещё два года назад – из-за его хитрых глаз, но с Георгием было уже что-то другое, а что именно – она пока не успела понять.

Он продолжал:

– Роскошной девушке – соответствующий телефон, – и положил на стол небольшую коробку в жёлтом пакете.

Настя недоверчиво подняла на него глаза.

– Это тебе, – повторил Георгий. – Не хочешь посмотреть?

Настя открыла коробку. Новый мобильный телефон – малиновая раскладушка, вся в кристаллах «Сваровски».

– Это подарок, – уточнил зачем-то Георгий. – Нравится?

– А кому не понравится? – ответила вопросом Настя.

– Поехали ко мне?

Жизнь продолжала издеваться – она будто подмигивала и шептала исподтишка: «Давай, Настя, давай!..», в то время как новый мобильник в её воображении принял образ крупного зелёного яблока, а Георгий говорил так нежно и тихо, что казалось – он шипит.

Настя улыбнулась своим мыслям, отлично понимая, что не стоило принимать такой дорогой подарок и ехать теперь домой к Георгию. Она приняла игру и уже догадывалась, что через час они будут заниматься сексом в его квартире. Понравится? Не понравится? Настя не задумывалась, не хотела задумываться, она просто села к нему в «Ниссан» и захлопнула дверь.

* * *

Начиная со следующей недели, Настя появлялась в студенческом городке только по вторникам – вечером ее привозил туда Георгий, чтобы она провела свои занятия по танцам, а сам в это время ждал ее в машине на автостоянке. Хоть этого и не было сказано вслух прямым текстом, Настя и так понимала, чем ей придётся расплачиваться за надуманное душевное спокойствие и отсутствие серьёзных проблем. Её не только не отчислили, но и разрешили не посещать занятия вообще.

В этот день Настя взяла машину Георгия и сама поехала на Ленинский. Жутко тянуло туда, а еще хотелось курить. Нестерпимо. Она припарковала «Ниссан» чуть левее входа в студенческий городок, опустила боковое стекло и вдохнула вечерний воздух, пахнущий пьяным прошлым, которое даже и не думало отпускать ее. Каждый вторник, уезжая отсюда, Настя прилипала к окну и пялилась на маленький удаляющийся городок на юго-западе Москвы. Она знала его до мелочей, до последней дверной ручки или ободранной двери в комнату. Маленький мир из пятнадцати корпусов общежития, небольших клубов и арабских забегаловок, где по утрам пахло шаурмой и подгорелым кофе.

Настя закурила. Рядом на пустом сиденье лежал бумажный пакет из «Макдоналдса» с парочкой гамбургеров, картошкой, сырным соусом и стаканом капучино.

Хотелось выйти из машины и пойти куда глаза глядят. Пройти по всем местам, по всем уютным кафешкам и забегаловкам, по всем крошечным магазинам и дешевым клубам. Посидеть в «Симбаде», где они раньше так часто с Димкой пили пиво допоздна, а время летело, как сверхзвуковой самолет. Только сели за стол в шесть вечера, а через миг пора выходить. На часах без десяти двенадцать, арабы уже собирают стулья, а она не успела ему рассказать еще столько всего. Рядом с ним хотелось вывернуть душу наизнанку – то, что Настя рассказывала Димке, она не рассказывала даже Максу.

Вон там, на четвертом этаже, светится зеленым светом их с Андрюхой окно. Комната 410. Забыла – Андрей живет с Анькой рядом, а зеленое окно – комната Димы и Кати. Анька рассказывала о ней ещё два года назад. Подшутила над Васильевым. Хотела сплавить Димке Юлю, а подвернулась Катя, и подвернулась удачно.

Настя пыталась вспомнить, как выглядит комната. Что там внутри? Но вспоминалась лишь дверь – с двумя кроликами из черной самоклеящейся ленты.

В чём? Когда? Где именно я ошиблась? Чем виновата? Что сделала не так?

С каждой минутой безответных вопросов становилось все больше и больше. Она сама могла ответить на них: просто он понял, что любит ту, с которой был рядом два года. Такие отношения быстро не забываются. А Настя – только хороший секс, и ничего больше.

Но почему же так колет где-то в груди, когда она смотрит на его окно, когда приезжает сюда и боится столкнуться с ним случайно?

Настя делала по две затяжки и, потушив сигарету, выкидывала ее наружу. На автобусной остановке смеялись черные, обнажая крупные, ядовито-белые зубы. Пахло сумерками и тающим снегом. Она взяла стакан с капучино и сделала два осторожных глотка. На перекрестке зажегся зеленый свет, и группа крикливых студентов быстро перешла дорогу. Среди них был деловой парень с косичкой и тубусом за спиной. Рядом с ним девчонка с рыжими кудрями до талии, она держала парня под руку и что-то ему торопливо рассказывала. Анька и Андрей.

Настя знала: сейчас они пройдут через арку с надписью: «Студенческий городок», зайдут в девятый блок и, поднявшись на четвертый этаж, постучатся в комнату к Димке. Он откроет дверь с кроликами и скажет: «Здорово, Андрюха!» – чуть наклонит голову, засунет руки в карманы и будет внимательно смотреть своими карими глазами.

Она снова посмотрела на окно. Темный силуэт отодвинул рукой зеленую штору и застыл, опустив голову. Настя пыталась рассмотреть его, но сумерки не позволили. В сумке зазвонил телефон.

Она была уверена, что это Георгий, но… с экрана мобильника хитро улыбался Димка. Настя не подняла трубку. Через минуту силуэт в окне исчез. Она подняла стекло, завела машину и поехала к Георгию.

18

Однажды вечером Анька забежала к Васильеву за лекциями по высшей математике. Постучала в дверь с кроликами, через пару секунд ей открыла Катя в Димкиной футболке, доходившей почти до колен. Эта знаменитая футболка передавалась как наследство от бывшей девушки Димки к новой. Теперь она снова принадлежала Катьке.

– Васич дома? – спросила Анька.

– Он моется, – ответила Катя, нежно улыбнувшись. – Скоро придёт, а ты проходи в комнату. Тебя, кажется, Аней зовут? Давно не виделись.

– Да, – говорила Аня, проходя в комнату.

Катя прошла за ней и села на кровать по-турецки. Два месяца назад, когда Катя сюда переехала, они сдвинули вместе две кровати. На ногах у неё были длинные полосатые гольфы с пальчиками. Она пила чай с молоком и внимательно смотрела «Дом-2».

– Залезай на кровать, не стесняйся! – просто и весело сказала Катя. Казалось, она вся светится изнутри. – Может, хочешь чаю или кофе?

– Наверное, кофе, если нетрудно… – неуверенно произнесла Анька, забираясь на кровать с краю. Она ловила себя на мысли, что чувствует себя неуютно рядом с этой смазливой худой девочкой. Всё время приходилось напрягаться, думать, как ответить и что сказать, – постоянно играть. Мистика прям какая-то! Рядом с Катькой никогда не получалось быть собой. Даже по-простецки забраться на кровать с ногами, как Анхен часто делала при Насте, и поболтать о всякой ерунде – казалось чем-то запредельным! Не сейчас, не здесь, не с этой девочкой.

– Конечно, нетрудно! – рассмеялась Катька и спрыгнула с кровати. – Со сливками?

– Со сливками.

– Димочка тоже любит со сливками…

Анька пыталась расслабиться и начать хоть какой-нибудь примитивный разговор, но не получалось выдавить и слова. Хотя девушка с горящими глазами совсем и не была похожа на эту склочную секс-бомбу Кристину, водилась у них одна маленькая общая черта: девушки обожали Димку и, наверное, поэтому считали своим долгом носить дома его футболку с «Тараканами». Настя не таскала её.

Пока Катька делала кофе, Аня рассматривала комнату. Прямо на обои наклеены листы ватмана с Димкиными курсовыми проектами по теории механизмов и деталям машин за второй и третий курсы и Катькины проекты по архитектуре. Большие листы ватмана, чертежи редукторов, отпечатанные на плоттере. На всех трёх стояла оценка «отлично». Вспомнился прошлый год, третий курс и проблемы со сдачей проекта по деталям машин, которые были тогда у девяноста процентов учащихся. Единственным человеком, которого никоим образом не коснулись подобные напряги, была Машка. Свой проект она, не парясь ни минуты, сделала за две недели и сдала ещё в середине семестра на «отлично», в то время как все студенты готовили проекты по три с лишним месяца и часто не успевали сдать их до Нового года.

На столе рядом с компьютером – в рамочке совместная фотография на фоне собора Василия Блаженного. В углу у стола валялся серый пыльный тубус и стояла семиструнная гитара, а рядом на полу лежали барабанные палочки, наполовину замотанные белым пластырем, и несколько мятых листков бумаги.

– Хочешь спою тебе что-нибудь? – предложила вдруг Катя.

– Давай, – согласилась Анька. Всё равно говорить с ней не о чем.

Катька снова спрыгнула с кровати, схватила гитару и запрыгнула обратно. Она пела песню Стинга «Fragile» ноль в ноль, но в то же время, прочувствованно, по-своему.

– Это наша с Димкой песня, – сказала она, допев. – Это самая лучшая песня в мире. Другой никогда не будет. После неё мы с ним стали встречаться. Димка самый лучший, самый лучший парень в мире… – Она задумчиво улыбнулась сама себе. – А ты ведь с Андреем встречаешься? Это хорошо, – рассуждала Катя. – Женщина должна быть пристроена. А помнишь, как ты нагадала ему меня за две недели до нашего знакомства? Эта так романтично, я всем своим подругам об этом рассказываю… А ты сейчас гадаешь?

Вот ребёнок, блин. Что ни скажешь – всему верит. Они все знали ту историю, как Анхен пошутила два года назад над Димкой.

За дверью послышались шаги и знакомый голос, напевавший что-то из «Тараканов».

– А знаешь, открою тебе небольшой секрет… – начала шептать Катя, хитро и одновременно счастливо улыбнувшись. – Я на втором месяце. У нас с Димкой будет ребёнок.

Анька не нашлась, что ответить: она тут же начала думать о Насте, а Катя продолжала:

– Только не говори пока никому, – хихикнула она радостно. – Мы вчера подали заявление. Через два месяца нас распишут.

– П-поздравляю, – неуверенно произнесла Аня.

Катя вскочила с кровати и бросилась к двери – появился Димка, обвязанный полотенцем, с мокрыми волосами. Он поднял её как ребёнка, Катя крепко обняла его за шею и, нежно смахивая ладонями капли воды с его лица, поцеловала в губы.

Анька встала с кровати и пошла к выходу. Она чувствовала себя третьей лишней и спешила уйти домой. В её жизни настал спокойный и благополучный период, но тем не менее от чужих навязчивых сюсюканий и сочных чмоков её по-прежнему начинало подташнивать. Они оба – Димка и Катя – её сказочно бесили. По отдельности – совсем другое дело. А ещё было грустно из-за Насти. До сих пор ни ей самой, ни Аньке не было понятно, почему всё вышло так. Почему он так поступил с ней?

– Ань, не уходи, – сказал вдруг Димка. – Постучи в стену Андрюхе, пусть приходит, посидим все вместе.

– Спасибо, но как-нибудь без меня, – ответила она, остановившись у двери с плейбойскими зайцами.

Дима, полураздетый и худенький, с торчащими рёбрами, поставил Катю на пол, ласково потрогал за пока ещё плоский живот и достал тетрадку из папки. Девушка стояла рядом, крепко обхватив его руками. На чёрной футболке остались мокрые следы. Как-то неудобно и неприятно было находиться с ними в одной комнате. Димка протянул Анхен тетрадь.

– До завтра, – невнятно сказала она и ушла, выразительно хлопнув дверью. «Не моё дело, – думала Аня, доставая из дальнего угла шкафа колоду карт, упакованную в три пакета из супермаркета. – Знаю, что не моё дело, но пускай видят, суки, как я ко всему этому отношусь… Не нравится мне эта цыпа белобрысая, ох не нравится. Она явно что-то скрывает…»

* * *

В двенадцать ночи Катя всё ещё учила вопросы к контрольной по материаловедению. Димке не спалось. За окном падал мокрый снег, навевавший тоску и грусть. Снег напоминал о прошедшей зиме, которая подарила ему пять недель рая, обернувшегося кошмаром.