Шейла Нортон - Тело и душа

— Здравствуйте, мистер Коннор, — ответил Пи-Джей, крайне неприветливо, как мне показалось. –

Надо бежать, пока, — обратился он ко мне.

— У тебя новая прическа! — воскликнул Эшли, как только Пи-Джей убежал.

Я сразу стала лихорадочно поправлять волосы, развевавшиеся на ветру.

— Мой мастер зачем-то покрасил меня в блондинку… слишком коротко… может быть…

Он нежно прикрыл мне рот рукой.

— О чем ты говоришь? Что за ерунда? Ты прекрасна!

— Правда? — тихо спросила я. — Ты действительно так думаешь?

— А ты сама не чувствуешь?

— Что именно? — выдавила я, еле сдерживаясь, чтобы не кинуться ему на шею. — Так что же я должна чувствовать?

Он улыбнулся:

— Что ты прекрасна. Ты очень красивая!

Я никогда в жизни так не радовалась ни одному комплименту. Не знаю, что произошло со мной в тот момент, когда я услышала его слова, но я поцеловала его со всей нежностью и страстью, на которые была способна. Я поймала на себе ошеломленные взгляды наших сотрудников, пациентов и просто прохожих. Эшли явно не ожидал от меня такого бурного выражения чувств и того, что таким образом я продемонстрирую всем и каждому: слухи, которые о нас ходят по больнице, возникли не на пустом месте.

Где бы я ни появилась, на кого бы ни посмотрела, каждый, увидев меня, тут же толкал локтем другого, и они начинали перешептываться, хихикать, посмеиваться за моей спиной.

— Что с тобой? Ты похожа на параноика, — сказала мне Сара. — Да, люди улыбаются, толкают друг друга, шепчутся, но откуда тебе знать, что это над тобой? Может, они просто так, или ты здесь одна такая прекрасная? Что, других кандидатур нет?

—Да нет, Рози у нас одна такая! Она сегодня утром целовалась с Эшли Коннором прямо перед главным входом, — встряла Хейли в наш разговор, посмеиваясь.

— Иди к черту, — ответила я ей. — Не лезь, куда тебя не просят! — Я с силой захлопнула дверцу холодильника, попав ей по пальцу, как раз в тот самый момент, когда она полезла за молоком.

— Больно! — вскрикнула она, одаривая меня недовольным взглядом. — Я не виновата, что ты дала повод для слухов! Надо было соображать, прежде чем вешаться на шею кое-кому у всех на глазах!

— Конечно, прямо у входа! — присоединилась к ней Линда.

— Прекрати, ты просто ревнуешь! Все знают, что мистер Коннор — единственный мужчина в клинике, который не поддался твоим чарам!

Это был Пи-Джей. Я была удивлена тем, как он бросился на мою защиту. Линда покраснела как рак, едва сдерживая злость на весь мир. Через минуту ее вместе с подружкой Хейли как ветром сдуло.

—Даже не представляю, что и сказать, — ответила я ему, присаживаясь за столик, чтобы выпить чашку кофе.

Он молча залил воду в чайник, не посмотрев на меня.

— Ты знала, на что шла. Люди есть люди. Никто не запретит им обсуждать то, что произошло сегодня утром.

— А ты меня предупреждал, не так ли? — произнесла я, с горечью усмехаясь. — Они бы все равно узнали, поэтому я решила поберечь их время и силы.

— Неправда, ты вообще не думала. Ты совсем потеряла голову, кинулась в омут с головой! Прилипла к нему, как пчела к меду!

— Спасибо за комплимент!

— Думаю, мне лучше уйти, — вмешалась в нашу перепалку Сара. Она встала со стула и поспешно удалилась, посмотрев на меня то ли взволнованно, то ли осуждающе.

— Как мило, мы остались вдвоем! — воскликнул Пи-Джей.

— Считаешь, я должна поблагодарить тебя за то, что ты так громко оскорбил меня?

— Похоже, я единственный, кто осмелился поговорить с тобой. Открыть тебе глаза! Ты ведь не представляешь, по какой дорожке идешь!

Я не спеша попивала кофе, мысленно сравнивая Пи-Джея со святым отцом, читающим проповеди провинившейся прихожанке. Тут я заметила, что он улыбается, глядя на меня из-за своей кружки.

— Дурачок, — сказала я ему мягко, — вечно поучаешь меня!

— Естественно, а кто тебе еще глаза откроет? Стоит только упомянуть имя нашего общего знакомого, как ты вся начинаешь светиться. Надеюсь, хоть поездка в Париж расставит все по своим местам.

— Жду не дождусь, когда мы отчалим отсюда. Неужели так сложно просто порадоваться за меня? Я никогда не была в Париже.

— Вряд ли ты его увидишь, — съязвил он, явно намекая на мои отношения с Эшли. — Должен предупредить тебя, Рози, что когда он имел в виду, что покажет тебе Эйфелеву башню, может, он совсем и не архитектурный памятник подразумевал, а?

— Прекрати свои глупые шутки. Хватит! Мне абсолютно все равно, кто и что обо мне думает. Я просто хочу поехать отдохнуть — вот и все!

— Рад за тебя, — ответил он тихо. После этих слов он как-то неловко повернулся и разлил кофе по столу. — Счастлив, что у тебя все так хорошо!

Но день на этом не закончился. Под занавес рабочего дня меня ожидал еще один крайне неприятный сюрприз. В регистратуру зашла не кто иная, как Хайди, Альпинистка с лекции.

— У тебя есть минутка? — спросила она.

«Тоже мне, поговорить захотела, что, больше не с кем, что ли? Неужели ей совсем нечем заняться? Дома, что ли, дел нет?»

—Вообще-то я уже собиралась закрывать кабинет, — ответила я. — У тебя что-то срочное?

— Да, пожалуй, — произнесла она каким- то странным тоном и окинула меня оценивающим взглядом. — Полагаю, это очень важно!

Когда на тебя кто-то так смотрит, не особенно хочется сопротивляться. Я подошла к одному из заваленных бумагами стульев, убрала документы и жестом пригласила ее сесть.

— Что-то случилось? — поинтересовалась я. — Только что раздумывала, как дальше жить. Обидно, но не хватает времени на долгие прогулки, тем более на дельные снимки…

— Зато ты стала чаще выходить развлекаться, не так ли?

— Да, да, да. Как ты и говорила: «Избавьтесь от старого кресла! Творите! Двигайтесь!»

— Но ведь очень важно, с кем рядом творить и двигаться вперед. Есть над чем задуматься, да?

«Неужели? Кто бы говорил!»

— Прости, что-то я не поняла…

— Сейчас поймешь! Эшли Коннор. Не пытайся отрицать!

—Даже не собиралась, — ответила я. — Но не забывай, что моя личная жизнь — это м-о-я лич-на-я жи-знь!

— О чем ты говоришь? — прошептала она еле слышно. — Ты превратила все это в представление, в шоу!

— А это разве тебя касается? — раздраженно выпалила я, чувствуя, что начинаю выходить из себя. Я кинулась к двери, открыла ее, желая, чтобы она поскорее убралась.

— Мой отдел занимается тем, что заботится о сотрудниках. Уже пошли сплетни, назревает скандал… Карьера мистера Коннора под угрозой.

— Равно как и моя тоже!

— И твоя, — согласилась она.

— Поэтому ты решила прийти сюда, чтобы сунуть свой нос в чужую личную жизнь?

— Я хотела предупредить тебя, Рози. Давай оставим этот угрожающий тон, мы же друзья?

«Лучше не стоит!»

— Большое спасибо за совет, — сказала я отнюдь не дружелюбным тоном. — Мне пора.

— Ты знаешь, что он женат? — бросила она напоследок.

— Спасибо за информацию, — ответила я, избегая ее взгляда. Мне ужасно хотелось отдубасить ее, я еле сдерживала себя. Лучше не доводить дело до драки, в конце концов, она меня сильнее!

— Мое дело предупредить тебя, — добавила она.

— Не стоило волноваться, все в порядке!

Я еще долго стояла у стола, обдумывая, как поступить, что дальше делать. Кто дал ей право врываться ко мне, отчитывать, угрожать? Она всем своим видом выказала неприязнь, неодобрение и осуждение моих поступков. «Что же, черт побери, мне делать? >»

Слухи для любого учреждения опасная штука, но для больницы особенно. Здесь верят тому, что видят. Например, если двое вдруг попались целующимися где- нибудь, ну, скажем, у входа, все: дело — труба! Это событие сразу станет новостью номер один. Конечно, через некоторое время снова воцарится затишье. Все новости когда-то устаревают, тем более романчики, интрижки и тому подобное. Неинтересно обсуждать то, о чем все давно знают. Тогда-то парочка вздыхаете облегчением, жизнь снова налаживается, наступает праздник души и тела. Незачем больше прятаться по углам, оглядываться, скрываться. Вот это и есть главная ошибка многих влюбленных. Когда, казалось бы, вы в безопасности, все про вас забыли, стоит только оступиться, потерять бдительность — и вы вновь под наблюдением, все только и говорят о вас, шепчутся, посмеиваются. Люди — любопытные существа. Они никогда ничего не забывают, не пропускают, словно ожидая последующих ошибок, оплошностей, промахов. Как раз в эту минуту, когда вы совершенно безмятежны, вас могут застукать — и все сначала. Не то чтобы ваше поведение было предосудительно, просто надо же кого-то обсуждать. Окружающие в каком-то смысле благодарны тем, кто дает повод позлословить, посплетничать.

Поэтому мы с Эшли соблюдали все предосторожности последние несколько недель. Наше общение сводилось к минимуму, мы больше не обедали вместе в столовой, не появлялись в баре, куда обычно ездили. Мы залегли на дно. Даже когда встречались в коридоре, не останавливались или просто делали вид, что очень заняты.

— Я нисколько не удивлен, что о нас с тобой говорят. Не ожидал от тебя такой прыти, — сказал мне Эшли, когда мы наконец улучили момент пообщаться.

— Сама от себя не ожидала, — призналась Я; — Интересно, я была похожа на изголодавшееся животное? — спросила его я, мысленно ругая себя за то, что не смогла сдержаться.

— Любопытно, так вот какой ты себя видишь?! — улыбнулся он.

— Нет, то есть мне Пи-Джей сказал, что я была похожа на хищника, — пришлось признаться мне.

Эшли помрачнел.

— Неужели?

— Он просто пошутил, — добавила я, спохватившись.

— Ну конечно. Если бы мистер Джайман столько времени уделял работе, то…

Мы успели перекинуться всего парой фраз, как появилась какая-то медсестра.

— Пожалуйста, назначьте этому пациенту на завтра, — обратился ко мне Эшли, протягивая файл с документами, которые вообще ко мне не имели никакого отношения.

— Разумеется, — спокойно ответила я, мельком посмотрев на медсестру. Она даже не взглянула на меня. Обо мне забыли. Нам уже перемыли все косточки, и мы им наскучили.

До моего отлета в Париж оставался всего день. С самого утра я принялась за свой гардероб. Да уж, ничего утешительного! Женщина в возрасте, неинтересная, некрасивая! Мне хотелось крикнуть, чтобы хоть кто- нибудь пришел на помощь. Я бы, может, так и поступила, если бы в мою комнату не вбежал Стюарт. Он рухнул на постель, от его прыжка пружины протяжно заскрипели. У меня сразу возникло какое-то неприятное ощущение, и только потом я поняла почему. Скрип кровати невольно напомнил мне о еще не так давно счастливой замужней жизни.

— Встань, — попросила я его.

— Что ты делаешь? — Он не обратил внимания на мою просьбу.

— Собираю вещи в дорогу.

— Ты едешь с друзьями?

— Да.

— Когда я ездил в Париж с классом, — начал сын с умным видом, — мне пришлось взять папку для бумаг и кучу листов для записей.

— Ведь это была учебная поездка, не так ли?

— Вы собираетесь в Лувр? А на Монмартр?

— Даже не знаю, это не только от меня будет зависеть… Стюарт, ты не мог бы не вертеться и… Что это такое?

Он перевернулся на другой бок и попытался спрятать от меня больную руку с пластырем. Однако я успела схватить ее и посмотреть, что там такое.

— Давно у тебя эти кровоподтеки? — насторожилась я.

Мы оба уставились на пунцовые суставы пальцев и вздувшиеся пальцы поврежденной руки.

— Не знаю, — пожал плечами он. — Наверное, с того дня, как я подрался.

— Нет, такого не было. Я бы заметила. Болит?

Он покачал головой, избегая моего взгляда.

— Значит, они не сразу появились, — объяснил он, показывая на синячки.

— Не нравится мне это. Надо показать доктору. Что- то не так. Может, повязка слишком тугая? Или…

Я вовремя прикусила язык. Конечно, я точно ничего не знала, просто у меня было нехорошее предчувствие.

— Ну нет, я не хочу в больницу, мам! Опять? У меня ничего не болит, честно! Посмотри, здесь ничего страшного нет…

Стюарт пытался держаться молодцом, сгибал руку и так и сяк, но я же видела, что он еле сдерживается от боли.

— Завтра утром вместе пойдем в больницу, — сказала я ему твердо. Ни за что не улечу, пока не выясню, все ли в порядке с моим мальчиком.

— Это нечестно, — не соглашался со мной Стюарт, — ты же едешь в Париж! У тебя тоже больная рука!

Я и совсем забыла про свою ранку, только недавно закончила курс антибиотиков, которые мне прописал Пи-Джей. Должна была согласиться с сыном, что выглядела она тоже не очень. Может, он и прав. Нам обоим требовалась медицинская помощь.