Сюзанна Брокман - Телохранитель

Ни Шон, ни Мардж, ни Эмили не сдвинулись с места — все трое словно окаменели.

Гарри сел в машину и тронул ключ зажигания, отчаянно надеясь, что машина заведется сразу. Но машина не слушалась, и Алессандра успела вскочить в нее секундой раньше, чем захлопнулась дверца. Только после этого машина рванулась вперед, оставив на мостовой следы резины.

Единственным его желанием было уехать, умчаться как можно скорее.

— Господи, Гарри!

Алессандру с силой бросило на него. Она с трудом сумела вскарабкаться на сиденье и пристегнуть ремень безопасности.

— Как ты мог так поступить? — Она взмахнула бумагами, которые едва успела подобрать. — Неужели одним росчерком пера ты откажешься от своих детей?

Гарри не ответил, он лишь переключил скорость, и они помчались еще быстрее. Взгляд его был устремлен на дорогу, губы сурово сжаты, лицо искажено гневом.

— Не могу поверить, что ты готов сдаться без боя! — расстроенно сказала Алессандра.

— Придется поверить.

Они повернули налево, и задняя шина жалобно взвизгнула, но вместо того чтобы сбросить скорость, Гарри еще прибавил газу и помчался дальше, лихо срезая повороты.

— Гарри, пожалуйста! Здесь скорость ограничена…

— Если тебе не нравится, можешь, мать твою, вытряхиваться из машины!

После очередного поворота он перескочил на встречную полосу, и мимо них с ревом промчался грузовик.

— С меня хватит! — крикнула Алессандра, разъяренная тем, что он подвергает риску ее жизнь, одновременно злясь на себя за то, что вообразила, будто может заставить его послушаться. — Сейчас же останови машину! Можешь разбиться, если хочешь, но я хочу жить!

Гарри резко свернул на парковку возле ресторана у подножия холма и затормозил на гравиевой дорожке. Он смотрел прямо перед собой, на щеках его играли желваки.

— Если тебе не нравится, как я веду машину, выметайся!

Он был готов избавиться от нее, выкинуть ее так же, как бросил своих детей.

— Как ты можешь? — Голос Алессандры дрожал. — Как ты можешь просто взять и бросить свою семью? Как ты мог провести два года вдали от своих прекрасных детей, занимаясь делом, которое, как мне известно, тебе ненавистно? Тебе не хочется вернуться? Ты хоть посмотрел в глаза Эмили? Что вообще с тобой творится? — Она заплакала. — Неужели ты не понимаешь — эти дети должны быть главным в твоей жизни! Я бы душу продала дьяволу за право иметь ребенка, а у тебя двое — и ты собираешься их бездумно уступить, отдать. Ты должен бороться за них, Гарри. Как ты можешь отдать их без боя? Ты готов пойти на все, чтобы отомстить за смерть своего сына, но даже не пытаешься ничего сделать для своих детей, оставшихся в живых. У тебя есть так много, но ты не понимаешь и не ценишь этого, ты думаешь только о том, чего у тебя нет. Даже у меня есть надежда — я смотрю вперед и вижу, что все может измениться к лучшему. А у тебя это лучшее в руках, и ты его отталкиваешь, гоняясь за призраками прошлого.

Она готова была и дальше убеждать его, но Гарри перебил ее:

— Что ты знаешь о потерях? — Он повернулся к ней, и Алессандра увидела в его глазах смятение и боль. — Как ты смеешь сидеть здесь и отчитывать меня, не представляя, что чувствует человек, когда погибает его ребенок?

— Ты прав, — прошептала она. — Я ничего не знаю об этом. Но, потеряв одного, следует делать все, чтобы не потерять остальных.

Гарри хрипло рассмеялся. Алессандра открыла дверцу машины, и только тут Гарри осознал: последнее, чего бы он хотел, — это чтобы она вышла из машины. Но извиняться было слишком поздно — он не мог забрать обратно вырвавшиеся у него слова.

— Ты хочешь, чтобы я вернулся и попытался убедить Шона принять мои извинения?

— Тебе следует найди подходящие слова. — Ее голос был спокоен. — Подумай. Это нелегко, намного труднее, чем просто повернуться и уйти, но в конце концов эти усилия будут вознаграждены и твоя семья сохранится.

Гарри не смел посмотреть ей в глаза.

— Да, возможно, после того как я покончу с Тротта…

— После того как ты покончишь с Тротта, появится кто-нибудь еще, какой-нибудь гадкий малый, какой-нибудь новый тип, возможно знающий о заговоре, жертвой которого стал Кевин! И когда же ты остановишься?

— Я должен поймать его!

Алессандра с трудом удержалась, чтобы не плюнуть ему в лицо.

— Да, я ведь тоже чуть не стала жертвой одной из твоих последних попыток. А теперь ради этого ты хочешь пожертвовать своей семьей. Знаешь, пожалуй, меня ничуть не удивит, если ты снова используешь меня как приманку, чтобы попытаться поймать Тротта.

— Я не стану этого делать. Я обещал…

— А как насчет твоих обещаний детям? Ты произвел их на свет, и это означает, что ты обязан охранять их всегда, но эти обязательства для тебя ничего не значат.

— А обещания, данные самому себе? Алессандра потянулась за своей дорожной сумкой, лежавшей на заднем сиденье.

— С обещаниями, которые мы даем себе, можно повременить. Богу известно, что наши помыслы не всегда чисты.

— Я должен вернуться в Нью-Йорк через неделю или около того.

Она перекинула длинную ручку сумки через плечо.

— Так стоит ли ждать так долго? К чему? Отправляйся сегодня и не бери на себя труд разыскивать меня.

— Что ты собираешься делать? Вернуться в город?

Ему не хотелось оставлять ее здесь.

— Да.

— Это дальше, чем ты думаешь.

— Я скорее отправлюсь пешком на луну, чем поеду с тобой.

— Я говорю серьезно. Три мили ходу и отсутствие тротуаров.

Алессандра окинула его ледяным взглядом Снежной Королевы, что не вполне сочеталось с мокрыми глазами и красным носом.

— Будь счастлив, Гарри.

Она захлопнула дверцу машины и направилась в сторону ресторана. Гарри завел мотор и медленно поехал, следя за ней из открытого окна.

— Итак, ты собираешься стать горничной или судомойкой?

— Выбор невелик.

— Но ты должна продолжать писать. Тебе это удается. У тебя получится. Ты прирожденная писательница.

— Ты читал мой дневник! — Это было не вопросом, а утверждением, констатацией факта.

— Всего десять страниц. Совсем немного.

— Десять страниц?

— Короткий рассказ, который ты написала о Джейн.

— Но ведь это личное!

— Вот именно. Очень хорошо написано.

Гарри понимал свою не правоту, и это его еще больше раздражало. Он злился на нее, на себя, на весь мир.

— Ты должна писать, — сказал он снова. — Убирать в квартирах — самое глупое занятие, какое только можно придумать. Ничего глупее я не слышал в жизни.

Ее затрясло от ярости.

— Да, я не бог весть какая интеллектуалка. Подумай, кого я выбрала себе в друзья! Я могла и серьезнее ошибиться в тебе, Гарри. Рада, что разобралась вовремя, до того, как ты совершил очередную глупость. Я могла ведь и влюбиться в тебя.

Гарри не знал, что ответить. Боль в груди стала невыносимой.

— Я хотел дать тебе денег, — сказал он, удивляясь, что еще способен говорить. — Ну, чтобы тебе было с чего начать, чтобы сделать первые шаги и заплатить за квартиру хотя бы за месяц…

— Мне не нужны твои деньги, я ничего не хочу от тебя.

— Но…

— Я могу продать свое обручальное кольцо — не думаю, чтобы оно мне когда-нибудь понадобилось в будущем.

— Нет, пожалуйста, не делай этого. Я дам тебе денег.

Алессандра остановилась.

— Ты больше не несешь за меня ответственность. Тебе ведь даже не пришлось подписывать никаких бумаг, чтобы избавиться от меня. — Она сделала шаг в сторону от машины. — Уезжай, Гарри. Ты мне не нужен. Я могу повторить слова Шона: без тебя мне будет лучше.

Она ушла, и на этот раз Гарри не удерживал ее.

— Уже поздно. Тебе не пора уходить?

Джордж говорил громко, чтобы Ким на кухне услышала его.

Из-за двери появилась ее голова.

— Сегодня у меня выходной. Я поменялась с Полетт. Зато завтра мне придется поработать вдвойне.

— О черт! — выругался Джордж. Именно сегодня он договорился с Николь о встрече. Он потратил на уговоры целую неделю, и еще несколько дней ушло на то, чтобы выбрать благоприятный вечер для разговора.

Николь должна была прийти через несколько минут.

Голова Ким снова появилась из-за двери.

— Что?

— Ненавижу, когда у тебя двойная смена, — не задумываясь, ответил Джордж.

— Бедняжка! — Она поцеловала его. — Я готовлю попкорн. Хочешь?

— Гм, конечно. — С лихорадочной поспешностью перебрав бумаги на кофейном столике в поисках мобильного телефона, Джордж схватил его и быстро набрал номер Ник, но услышал лишь механический голос автоответчика. Он подождал сигнала и сказал как можно тише:

— Это я. Сегодня не приходи, планы изменились. Позвони мне.

Был шанс, хоть и ничтожный, что Николь получит его сообщение по дороге сюда.

— Кому ты звонишь так поздно? — поинтересовалась Ким, внося пакет с попкорном, поджаренным в микроволновке, и две бутылки пива.

— Да так, одно дело.

Ким села рядом и передала ему бутылку пива.

— Ты работаешь над этим делом даже после того, как тебя подстрелили? Наверное, это связано с… как бишь его зовут? Ну, с боссом мафии, Тротта.

Джордж улыбнулся и бросил телефон на стол.

— Знаешь, мне не разрешено болтать об этом.

— Но это так возбуждает. Я хочу сказать, ведь тебя могли убить. Неужели я не заслужила права хоть что-нибудь знать?

— Ты уже и так знаешь слишком много, шпионя у меня в кабинете.

Ким притворилась оскорбленной.

— Я не шпионю! А досье увидела случайно.

— «Хвастунишка и лгунишка! На тебе горят штанишки!»

Ким уселась на него верхом и перекинула через него ногу.

— Эта дразнилка звучит смешно.

Она поцеловала его, и сразу пришел конец игривости и шуткам. Когда она оторвалась от него и посмотрела ему в лицо, у него не осталось сомнений насчет того, что последует дальше. Теперь ему ужасно хотелось, чтобы ничто не нарушало их покоя, даже предполагаемый визит Николь.

Джордж дотронулся до лица Ким, провел пальцами по нежному изгибу ее щеки.

— Детка, ты меня совсем замучила.

Ким улыбнулась. Улыбка ее была такой юной, невинной и застенчивой, что у него сжалось сердце. Боже! Когда она так смотрела на него…

— Почему тебя интересует Майкл Тротта? Она отвернулась, и улыбка ее померкла.

— Не знаю. Я много слышала о нем. Он опасен. Меня пугает мысль о том, что он может навредить тебе.

— Неужели все дело в этом? — спросил Джордж. — Других причин нет?

Ким посмотрела на него и глубоко вздохнула, будто собралась сказать что-то важное.

В это время в дверь позвонили.

— Черт! — выругался Джордж.

— Ты кого-нибудь ждешь?

— Нет.

«Лжец!» — тут же обругал он себя и огляделся в поисках костылей.

Ким побежала к двери:

— Я открою.

— Нет!

Она замерла на месте.

— Я хотел сказать — позволь открыть мне. Пожалуйста! Уже поздно, мало ли что…

— Господи, Джордж! С тобой я всегда чувствую себя в безопасности.

Ким заглянула в глазок и удивленно обернулась.

— Да это твой босс!

— Николь? Что ей здесь понадобилось?

«Лжец!» Он открыл дверь.

— О, вот так сюрприз! — Он говорил преувеличенно громко. — Ким, ты была права, это Николь. Что привело тебя сюда так поздно?

Ники выглядела отлично — черное платье чрезвычайно шло ей, делая ее на удивление женственной. Волосы ее казались пышнее обычного, к тому же она надушилась его любимыми духами.

Николь лениво подняла бровь и покачала головой.

— Как хорошо, что я не воспользовалась своим ключом, — сказала она едва слышно.

На лице Джорджа она прочла смущение и боль.

— Мне жаль, — почти не разжимая губ, прошептал он. Ким, появившись из-за плеча Джорджа, тут же продемонстрировала приветливость и гостеприимство.

— Николь, хорошо, что вы не заглянули минут на пять раньше, а то застали бы нас голыми. А вы выглядите просто прелестно. Должно быть, постарались привести себя в надлежащую форму и преуспели на славу.

— Откровенно говоря, я была поблизости и увидела, что у вас горит свет. У меня тут компьютерный файл, который мне надо сбросить. Он очень чувствителен, чтобы посылать его электронной почтой. — Николь достала из сумки небольшую коробочку с дискетами, открыла ее и передала одну дискету Джорджу. — Посмотри, когда найдешь время, ладно?

— Завтра вечером, непременно. У Ким двойная смена, она начинает работать… Когда ты начинаешь, детка?

— В шесть тридцать.

— Ну, я не уверена насчет своего расписания, — протянула Николь, — но если буду свободна, обязательно позвоню тебе.

— Отлично. Ким не будет дома, и ты уже не сможешь прервать наши бурные объятия.