— Ты такая мягкая в самых лучших местах, — моя кожа впитывает его голос, когда он становится на колени и спускает вниз по ногам мое нижнее белье. — Или больше сладкая, чем мягкая.

Оливер ртом находит мою грудь, покусывает и дует на соски, в то время как его руки поддерживают меня, пока я выступаю из трусиков. Он поднимает голову и шепотом спрашивает:

— Тебе нравится, когда я сосу твою грудь?

Я киваю и хватаюсь за его плечи. Мы стоим прямо тут, в полуметре от входной двери. Прижавшись грудью к его рту, я осознаю, что стою голая, а он полностью одет, и не могу пошевелиться, потому что не хочу, чтобы он останавливался… но хочу еще. Чувствуя затопляющую тяжесть желания, я не могу сдержаться и прошу вслух. Не прекращая целовать, он улыбается и движется к другой, обделенной вниманием груди, рисуя длинный след языком, и наконец дает мне то, что я от на самом деле него жду: смыкает губы и восхитительно посасывает.

Я смотрю на него, на его каштановые взъерошенные волосы и припухшие от поцелуев губы, играющие с моей грудью.

— Это происходит на самом деле?

Оливер кивает и проводит языком по моему соску — будто облизывает мороженое-рожок — а потом всасывает его так глубоко в рот, что мне кажется, он может меня съесть. Моя грудь округло выпирает из его захвата, и он облизывает и кусает всюду, где не держит руками. Это безумие; мое тело ждало несколько дней, и сейчас в нем ни капли терпения.

— Охренеть, — я пальцами погружаюсь ему в волосы, а он слегка отодвигается и смотрит мне в лицо, пока пальцами поглаживает внутреннюю сторону моих бедер.

Смяв рубашку в кулаках, я стягиваю ее ему через голову и наслаждаюсь ощущением его широких плеч под моими ладонями, пока он целует мои бедра и пупок.

Мне не хочется заниматься этим здесь.

Я делаю шаг назад, а затем еще один, и он поднимается и ведет меня спиной по коридору, держа руки у меня на бедрах, целуя и не переставая говорить, какая я офигенно сладкая и как сильно он меня хочет.

Окружающий мир накреняется, и я чувствую его кровать у себя под спиной.

На панно изображен он, не сводящий с нее глаз. Она полностью открыта для него, во всех смыслах. А он смотрит на нее, как на лакомый кусочек.

Оливер снимает очки и кладет их на столик у кровати. Обхватывает рукой мое бедро и гуляет взглядом по всему моему телу. Краем глаза я вижу, как поднимается и опускается моя грудь, но не могу оторвать взгляд от его лица.

Я вспоминаю, как он меня так рассмешил, что я чуть не залила колой его футболку с принтом из «Восставших их ада».

Вспоминаю день, когда он влетел ко мне в квартиру с 31 выпуском «Детективных Комиксов»[50], который ему кто-то продал.

Вспоминаю, как он сказал «Согласен», а я — нет.

Как, опираясь на кухонную стойку и попивая кофе, я наблюдала за ним, спящим у меня на диване.

— Что происходит у тебя в голове?

Я стараюсь не запаниковать, чувствуя, как влюбляюсь слишком быстро и слишком сильно.

— Я чувствую кое-что, — шепотом отвечаю я.

Он наклоняется и, целуя мой живот, спрашивает:

— Что именно?

— Панику.

Я практически чувствую его улыбку.

— Отставь ее в сторонку.

Закрыв глаза, я запускаю руку ему в волосы. Как такое возможно, чтобы счастье так больно кололо изнутри?

— Все будет хорошо, — обещает он, поцелуями спускаясь к моим бедрам. — Я жаждал этого долгие месяцы. И знаю, ты чувствуешь то же самое. Я люблю тебя. И ощущаю, как ты думаешь об этом всякий раз, когда я произношу эти слова, как ты хватаешься за меня, чтобы удержать.

Его пальцы движутся у меня между ног, скользя по клитору и слегка погружаясь внутрь. Это ощущается роскошью: делать это, чувствовать, находиться здесь. И просто роскошно провести всю ночь, в которой нет ничего другого, кроме происходящего между нами. Он поглаживает меня, сначала так мягко и медленно, а когда ускоряется, у меня перехватывает дыхание, и я раздвигаю ноги шире, пока он поцелуями приближается к моему рту и спрашивает, нравится ли мне и насколько хорошо ощущаются его пальцы. Я киваю, выгибаясь на кровати, чтобы быть ближе, желая его без джинсов, чтобы почувствовать его тяжелую длину сначала в своей ладони, а потом и внутри себя.

Я не знаю, что именно он творит своими пальцами, но это ощущается так скользяще и быстро, что я уже близко, уже почти, все вокруг начинает исчезать и…

На долю секунды его рука оставляет меня, после чего я чувствую там жалящий укус шлепка пальцами.

На панно изображена земля, расколовшаяся надвое.

Захватив губами мой рот, он глубоким поцелуем поглощает мой удивленный вздох и стонет, когда мой жар превращается в лихорадочную потребность, и я еще больше выгибаюсь под ним.

— О боже.

Он выдыхает у моих губ: «Да?» — и нежно поглаживает меня, одновременно с этим медленно целуя, затем быстро и резко шлепает меня еще три раза.

В следующий раз от его нежных круговых поглаживания по клитору я кричу, ощущая наполненность теплом — оно взрывается во мне, скользя по коже и дымкой наполняя кровь. Он настойчиво и с нажимом потирает меня пальцами, широко раскрытыми глазами наблюдая, как я кончаю. Когда я закрываю глаза, ощущая себя расплавленной прямо на кровати, он наклоняется и целует мою шею, рукой скользя по бедру, раскрывая меня еще шире.

— Тебе понравилось, — говорит Оливер, губами поглаживая мою скулу. — Я отшлепал твою киску, и тебе понравилось.

Я издаю стон, и все, о чем могу думать, — это его губы, прижатые к моим.

— Ты совершенно испорченная, — когда он облизывает мою нижнюю губу, его слова звучат, как похвала. — И великолепная.

Я сажусь, притягиваю его ближе, расстегиваю ремень и ширинку и нетерпеливо стаскиваю с него джинсы. Мой рот наполняется слюной от предвкушения, а он, готовый, уже кладет руки мне на плечи. Его член почти чрезмерно огромный, и я чувствую, как Оливер резко сгибается пополам, когда я сдвигаю вниз крайнюю плоть, обвожу языком головку и погружаю ее в рот.

Я не так много минетов делала в своей жизни, но каждый раз это было чем-то вроде целенаправленных усилий, сопровождаемых кучей мыслей:

ему вообще хорошо?

о боже, у меня челюсть болит

нужно ли проглотить?

А сейчас ничего этого нет; в голове гуляют совсем другие мысли: как глубоко я его могу взять, как плотно его обхватывает мой рот, как я чувствую его отклик, когда провожу по нему влажным языком. Как от сосания из уголка рта сочится слюна, как вбираю его настолько глубоко, насколько могу. Моя рука тянется к его яйцам, будто касалась его там уже не раз. Его тело — мое, я знаю его и могу прикасаться повсюду. Он помогает мне двигаться и найти ритм, подаваясь бедрами мне навстречу и подбадривая хриплыми стонами. Я обожаю, как он становится еще тверже. Сосу его, и он уже близко

близко

о черт

так близко

и я сама уже не могу ждать.

Хочу, чтобы он кончил в меня и на меня. Его толчки становятся грубее, руки хватают меня за волосы; он предупреждающе громко и с усилившимся акцентом что-то говорит, но я не хочу выпускать его изо рта, хочу его именно таким: когда, чуть согнув колени, он изливается мне в горло, а я проглатываю. Прижавшись губами к моим волосам, Оливер стонет, содрогаясь от финальных спазмов, а у меня ощущение, будто по коже моей головы танцуют миллионы маленьких молний.

Пытаясь отдышаться, он смотрит, как я провожу языком вверх и вниз по члену.

Никогда раньше я не любила делать это, но, мать вашу, теперь я просто фанатка. Падаю на спину и, прикусив губу, широко улыбаюсь.

Оливер подается вперед и наклоняется надо мной, опираясь на кулаки по обе стороны от моего тела.

— Ты из меня душу высосала.

Я поворачиваюсь на бок и хихикаю, ощущая просто охрененную гордость за свой минет, потому что даже просто смотреть на Оливера было неописуемо. Отпихнув штаны в сторону, он возвращает меня на спину и, нависнув надо мной, целует мою грудь, живот… И сквозь туман в голове я понимаю, куда он направляется и что собирается сделать.

— Нет, — шепчу я и тут же добавляю: — Все в порядке, — я провожу пальцами ему по челюсти, притягивая его назад.

Оливер замирает. Он целует меня один раз и больше не двигается. Изучающе смотрит на меня.

Чем дольше я смотрю на него в ответ — на взлохмаченные каштановые волосы, еще полные удовлетворения голубые глаза, но теперь его взгляд стал особенно проницательным — тем сильнее сжимается сердце, и мне хочется закрыть глаза, чтобы уменьшить эту боль, потому что пока я не остановила его, все было просто идеально.

— Посмотри на меня, — он ждет, а потом с нажимом говорит: — Лола.

Я открываю глаза и смотрю на его рот. На мягкую нижнюю губу и темную щетину на подбородке.

— Ты не хочешь, чтобы я поцеловал тебя здесь? — его пальцы замирают у меня между ног.

— Хочу…

— Тогда почему ты меня остановила?

— Просто…

— Что просто?

— Просто подумала.

— «Подумала»? — он резковато подается назад, и по его движению я понимаю, он не в восторге от услышанного. — Не понимаю, о чем ты.

Господи, мне бы научиться получше излагать.

— Я про предысторию.

— Про что?

Вздохнув, я накрываю лицо рукой и молча благодарна ему, что он не убрал ее в ту же секунду.

— Ты же знаешь. По поводу обучения у соседок. Ну как ты стал легендой орального секса. А дело ведь просто в большом количестве женщин, которым ты это делал.

Убрав руку с лица, я замечаю, как у него на лице промелькнуло веселье.

— Ты только что организовала мне отсос века.

— Я удивлена не меньше тебя, — честно отвечаю я. — Ты меня вдохновил. Этому я не училась.

Он глубоко вздыхает.

— Не могу понять, это тебя беспокоит или ты прикалываешься надо мной.

Протянув руку, я пальцем обвожу по контуру его рот.

— Это меня не беспокоит и не заставляет ревновать. Скорее заставляет меня хотеть заполучить тебя так. Хотя я не люблю оральный секс. Но с тобой… Если я не кончу, дело будет во мне, — он хочет что-то сказать, но я прижимаю пальцы к его губам. — У меня не очень получалось расслабиться, когда парни делали это. И у меня никогда не было такого оргазма; мой ум слишком беспокойный и начинает думать обо всем подряд… Понимаю, все это звучит немного странно.

Он закрывает глаза.

— Ты чувствуешь себя со мной так же, как и с другими мужчинами?

Это почти смешно.

— Нет! Конечно, нет.

— Ты решила, что тебе не нравилось, потому что они были не очень хороши в этом?

— Да, но еще потому что им тоже не нравилось.

Оливер рассматривает меня, склонив голову набок, но выражение его лица совершенно невозможно понять, когда он шепотом спрашивает:

— Или может, чтобы ты смогла расслабиться, тебе просто нужен человек, с которым комфортно?

— Нет… Я просто имею в виду, — так же шепотом говорю я, впервые за этот вечер ощущая себя по-настоящему обнаженной, — что, если тебе со мной это не понравится?

Его взгляд смягчается.

— Как такое вообще возможно?

Когда я ничего не отвечаю, он еле слышно продолжает:

— Лола, я ведь уже касался тебя. Пробовал на вкус.

— Знаю.

— На своих пальцах. На твоих. Ты помнишь мои реакции?

Я закрываю глаза и киваю. Я помню стоны, что он издавал и, казалось, хотел большего. Оливер берет мою руку и целует.

— Я буду очень осторожен с тобой.

— Я верю…

— Начну медленно, — перебивает меня он и снова целует мою руку. — Сначала просто поцелую тебя там.

Моя улыбка испаряется, когда он языком мягко очерчивает большой круг на моей ладони. После чего нежно втягивает в рот кончик каждого пальца.

— Никаких сильных посасываний, никакого торопливого языка.

Скользя по моей ладони, его язык сужает круги, моя ладонь становится влажной и теплой от его поцелуев, а у меня перехватывает дыхание от ноющего желания.

— И потом, это же я. Оливер. Не какой-то там парень.

Улыбнувшись, я немного высвобождаю свою руку, чтобы погладить его по щеке.

— Пусть будут круги, — размышляет он. — Я буду кружить и кружить, нежно и не останавливаясь, пока с широко раздвинутыми ногами ты не начнешь истекать влагой и, смяв в кулаках простыни, будешь просить, чтобы я дал тебе кончить на свои губы. Хочу, чтобы ты просила мой рот для себя каждый раз, когда мы с тобой остаемся наедине.

Он вглядывается мне в лицо.

— Я хочу сделать это для тебя, Лола, — с напором, но тихо говорит он. — Хочу высосать твое сладкое удовольствие. Я не стал бы с тобой играть. Если твое удовольствие в моих силах, я сделаю это, и это будет так часто, как только захочешь, — он проводит языком по всему моему указательному пальцу. — И хочу, чтобы тебе настолько было хорошо, что ты никогда меня не отпустишь.