Это вынудило Чада рискнуть и попробовать чай. Подавляя вздох, он осторожно поднес чашку к губам. Резкий аромат наполнил его рот. Он заставил себя проглотить, оценил содержимое и поспешил сменить тему.

— Как долго Вы служите в приходе?

— Приблизительно четвертый год.

— Вы, должно быть, знали моего отца.

— Разумеется, милорд. Последний граф Уайклифф часто приходил на чашечку чая и на игру в шахматы после полудня. Мы иногда вместе охотились, хотя признаюсь, что он подстрелил больше птичек, чем могу похвастаться я.

Раскаяние заполнило Чада. Франклин упомянул шахматы и охоту в последнем письме к сыну, надеясь соблазнить его на приезд.

— Мне только жаль, что меня не было рядом, когда он умер, — вздохнул священник. — Мне также жаль, что я не смог принести никакой пользы, когда Вы приехали, чтобы достать его тело.

— Вы не должны извиняться за то, что не могли предугадать заранее.

Все же, как много раз Чад ругал себя за то, что его не было в имении, когда он должен был здесь находиться, чтобы избежать пожара, который произошел в его отсутствие.

— Если это принесет Вам облегчение, милорд, Ваш отец любил эту часть страны. Его последние дни были счастливыми. Вы тоже… ах… разделяете его энтузиазм по поводу сельской жизни?

Кое-что в его тоне заставило Чада поинтересоваться:

— Таким способом Вы пытаетесь узнать, как долго я намерен здесь оставаться? — Когда священник покраснел, Чад улыбнулся, чтобы вернуть прежнюю непринужденность, — Я еще не решил. Предполагаю, пока Киттинги не выгонят меня.


Тобиас Холл не вернул улыбку, он выглядел очень напряженным.

— Вы говорили с кем-то из наших жителей?

— Да, и их предупреждения удивили меня. Эджкомб принадлежал нашей семье еще с тех пор, когда я был ребенком, и мы всегда слышали легенды о Киттингах. Но я не припомню этот неприкрытый страх перед призраками, обуявший сельских жителей. Он, кажется, возник намного позже. Можете мне объяснить причину?

Священник помешивал свой чай, звеня ложкой о фарфор.

— В Пенхоллоу настали напряженные времена. Вы упоминали похороны…

— Келлин рассказала о водоворотах, приводящим к кораблекрушениям и жертвам.

— Она рассказала Вам, что количество несчастных случаев за последнее время возросло?

— Нет, она не упоминала этого. Вы подозреваете умышленное нападение?

Священник колебался, затем покачал головой.

— Нет никаких доказательств. Круглый год сильные штормы. Даже в хорошую погоду, водовороты, окружающие полуостров, очень коварны. Возможно, количество несчастных случаев возросло, так как в морях увеличилось количество судов. Но рост списка погибших пугает наших жителей. Им нужна причина, на которую они могут указать пальцем. Что-то, чего они могут опасаться.

— Такая как…

— Фонари корабля-призрака, отплывающего от побережья в безлунные ночи.

У Чада на затылке зашевелились волосы. Приближающиеся огни судна, которое видела Софи? Но, если моряки умирали, значит, не было никакого призрачного корабля, на них должен был нападать корабль реальный, очень крепкий.


— Мистер Холл, — спросил Чад, — неужели такие истории придумали специально, чтобы отпугнуть людей от занятия собственным делом?

— Возможно, — Тобиас избегал пристального взгляда.

Чад поставил свою чашку на стол и подался вперед. — Давайте говорить прямо, священник. Я говорю о контрабанде. Или, точнее, о пиратстве. Не о том, что происходило триста лет назад, а о том, что творится в этих водах сейчас.

— Я не буду отрицать, что наши моряки и рыбаки знают, как миновать таможенный осмотр. Они — бедный, трудолюбивый народ, милорд. Едва ли их можно в этом обвинять…

Чад поднял руку.

— Я ни обвиняю их, ни скуплюсь на бренди, избежавший налоговых пошлин. Но, если эта деятельность приобрела насильственный характер, то меня это стало касаться. Напрямую.

Тобиас смотрел на него поверх оправы очков.

— Не могу не поинтересоваться, почему дворянин такой, как Вы, желает влезать в эту неприятную ситуацию.

Чад открыл, было, рот, затем захлопнул его. Как ему объяснить, что он не желал встревать во все это, его уже вовлекли. Он обеспечивал материальную и действенную поддержку контрабандистам. Он помогал бандитам обходить таможенный досмотр, это тоже верно. Но неужели он помогал убийцам, уничтожавшим суда и отправлявшим невинных пассажиров на гибель? Как он мог объяснить, что его будущее зависело от обнаружения информации, которая может наказать тех убийц раз и навсегда?

— Я чувствую себя должником Пенхоллоу, — сказал он часть правды, — и моего отца, который сделал эту деревню своим домом. Если у деревни есть некоторые неприятные проблемы, как Вы это называете, я собираюсь разрешить их.

— Милорд, Вы ступаете на опасную почву.

Ноты предупреждения резко противоречили с воспитанным тоном священника. Тобиас хотел сказать, что Чад будет сожалеть о своей любознательности? Это могло бы сработать с человеком, которому было, что терять. Если бы это было так, Чад потерял бы намного больше, даже не делая никаких движений.

— Поймите, мистер Холл, меня не так легко испугать, и я не буду любезничать.

Казалось, с лица священника спала вуаль, открыв коварность, так напоминавшую Чаду хорька.

— Я полагаю, что Вы должны кое-что увидеть. — Сказал мужчина, — Это поможет многое… понять.


Когда Софи закрыла за собой парадную дверь и повернулась, тень преградила ее путь.

— В каком месте этого мира ты пряталась? — с испуганным выражением глаз Рейчел схватила Софи за руку и прижала ее в угол маленькой парадной.

Ее настойчивость озадачила Софи. На четыре года младше ее, Рейчел редко приставала к кому-нибудь с вопросами и почти никогда не начинала открыто противостоять собеседнику. На самом деле нежная натура девушки казалась аномалией в семье. Даже у тети Луизы хоть и не было той грубости, присущей ее сыну и мужу, но напрочь отсутствовала большая часть аристократизма, который еще помнила Софи.

И сейчас в поведении Рейчел не было ничего благородного или спокойного. Нехорошее предчувствие кольнуло Софи. Неужели лодочник успел что-то разболтать с самого утра в деревне? И эти слухи достигли ушей ее родственников? Не мигая, она встретила пристальный взгляд своей кузины.

— Я прогуливалась в сторону деревни. Затем я…

— Шшш! — Рейчел бросила взгляд через плечо в темный дверной проем комнаты. — Нет, ты этого не делала. Сначала мы так и решили, когда нигде после завтрака не смогли тебя обнаружить. Этим утром в деревне у отца были дела, он справлялся там о тебе, но ни одна душа тебя не видела. Он сейчас на кухне, ждет от тебя объяснений.

Невольно отступив назад, Софи прижалась плечами к стене.

— То, что меня там никто не заметил, еще не доказывает, что меня там не было.

— Прошу тебя, Софи, не ври. Отец достаточно зол.

— С чего бы это? Неужели ему не безразлично, куда я хожу и чем занимаюсь?

При приближающемся звуке обутых ног ее уверенность резко упала.

— Разница в том, моя дорогая, что у меня под крышей не будет жить несносная девчонка, разгуливающая по сельской местности, как легкодоступная шлюха.

Она и Рейчел резко вздрогнули от обвинительной тирады. Он заполнил дверной проем, его темные волосы и борода были всклокочены в ужасном беспорядке на нахмуренном лице.

— Где Вы были этим утром?

Рейчел сжалась позади нее, ее лицо приобрело мертвенно-бледный оттенок. Софи чувствовала странную потребность протянуть руку, обнять эту девушку и сжаться с ней в дальнем углу. Вместо этого она собрала последние крохи мужественности, которые еще остались в ней, и распрямила свои плечи.

— Со всем моим уважением, дядя Барнаби, я уже не ребенок. — Глаза, черные, как смоль, вперились в нее, но она торопливо изменила свою историю благодаря предупреждению Рейчел. — однако, если Вы желаете знать, я прогуливалась вдоль берега так далеко, насколько могла уйти, затем поднялась на мыс и вернулась сюда.

— Вы отсутствовали слишком долго.

Если дядя Барнаби узнает хоть толику правды… Воспоминание об утонченных чертах лица Чада, о совершенном теле и сильных руках навеяло легкую грусть. Она сжала губы и начала рассказывать слегка урезанную правду.

— Сельская местность захватывает дух. Пока я здесь, я хочу получать удовольствие от этого. Кроме того, я работаю над статьей о Пенхоллоу для газеты моего дедушки.

Дядя Барнаби зловеще зарычал. Страх сковал Софи. С его мощным телосложением, жестоким лицом и беспощадным характером, который проявлялся несколько раз со времени ее приезда, Софи подозревала, что он способен на все. Однако, не имела никакого желания это проверять. Он бросил короткий взгляд на дочь.

— Рейчел, уйди.

Девушка, не колеблясь, быстро нырнула в соседнюю комнату. Дядя Барнаби подошел ближе, и Софи почти слилась со стеной в отчаянной попытке удрать от него.


Пыль исполняла сверкающий танец в лучах солнечного света, проникающего в шахту через узкие окна Сент-Брендан. Чад несколько раз моргнул от резкого контраста между тьмой и светом, пока его глаза не приспособились.

— Я сейчас вернусь. — Священник показал ему проход и исчез через дверной проем позади алтаря. Он вернулся, держа в руках яркий фонарь. Установив его на полу, он обеими руками схватился за кафедру, за которой читал проповеди. Чад поднялся на помост.

— Что вы делаете?

— Милорд, — проворчал Холл, — если не возражаете, отойдите подальше.

Делая шаг назад, Чад услышал скрежещущий звук. Священник подтолкнул кафедру и, к удивлению Чада, та отъехала вбок. Он увидел, что ее основа стояла на двух деревянных полозьях, скользящих в желобках.

— Что за черт?

Священник взял фонарь. Склонившись над дырой в полу, он посветил вовнутрь.

— Посмотрите, милорд.

Чад присел на корточки, пытаясь найти деревянную лестницу, которая пряталась в тени.

Священник опустил фонарь пониже и осветил земляной пол примерно на 10 футов ниже.

— Туннель?

— Да, кроме того, склад.

— С выходом к гавани?

— Разумеется.

— Под церковью? — Это был риторический вопрос. Открытие изменило все представление Чада о Пенхоллоу. Оно означало, что не было никого, кто был бы далек от происходящего, кто был бы вне подозрений. Ни местный священник. Ни даже… Франклин Ратерфорд, на деньги которого построена эта церковь. Чад нагнулся над ямой и махнул ногой в отверстие.

— Мой отец тоже знал об этом?

Священник кивнул.

— Но Вы не должны плохо о нем думать, милорд. Хотя он не одобрял это занятие, он понимал ужасную нужду местных жителей. Он просто закрывал свои глаза.

— А что насчет Вас? Незаконная торговля находится под Вашим благословением?

— Моя церковь требует ремонта, текущих расходов, которые округа не может покрыть, не говоря уже о бедных семьях, которые целиком полагаются только на помощь Сент-Брендана. — Оборонительное выражение покинуло глаза священника. — Но я не за этим привел Вас сюда.

— Я не понимаю.

Холл кивнул в сторону подвала.

— Лично убедитесь.

Озадаченный, Чад спустился вниз по лестнице. Соленый морской воздух трепал его рукава и охладил капли пота, выступившие на бровях. С противоположной от лестницы стороны было темно, хоть глаз выколи, однако вдали проступало светлое пятно. Мужчина решил, что туннель мог выходить прямо к гавани.

Само хранилище было пустым. Ни корзин, ни бочек, даже крошек он не нашел. Чад выбрался наверх полный возмущения.

— Там нечего изучать, кроме пустой кладовой.

— Нечего? Я думаю, само отсутствие запасов говорит громче всяких слов.

— Не говорите загадками, мистер Холл.

— Милорд, сколько я помню, несправедливые налоги задушили людей, неспособных оплатить их, и обедневшие семьи нашли очень хитрые, хоть и незаконные, способы предотвратить голод. Без этого многие семьи не продержались бы в течение даже одной зимы.

Человек снял свои очки, покрутил их на свету, протер рукавом линзы и вновь нацепил их на свой нос.

Чад раздраженно поторопил его.

— Продолжайте же, сэр.

— Несмотря на то, что деревня находится в отчаянной нужде, наши люди вынуждены оплачивать налоги в полном размере или оставаться ни с чем. Фактически вся контрабанда остановилась. Наши моряки больше не привозят незаконные товары.

— Почему?

— Потому что в последнее время любой корабль, который пытался привезти товары в Пенхоллоу, исчезал или прибивался к берегу — по кусочкам.