Соня Мэсси - Темное зеркало

— Элизабет, у вас все в порядке? — спросил О'Коннор, демонстративно игнорируя хозяина телекомпании.

Она бросила быстрый взгляд на Броди, едва заметно усмехнулась и кивнула:

— Да, все в порядке, детектив. Вы очень любезны.

— Я хотел бы поговорить с вами, если вы сейчас не заняты, — сказал Ник, проходя в кабинет.

— Нет, я не занята. Мистер Ярборо как раз собирался уходить.

Броди посмотрел на детектива, на Элизабет и направился к двери. Распахнул ее, задержался на мгновение, обернулся и произнес:

— Лиззи, наш разговор не закончен. Мы непременно вернемся к нему позднее. — И, не попрощавшись, вышел из кабинета.

— Хорошо, что вы пришли, Ник, — облегченно вздохнув, сказала Элизабет, когда за Броди закрылась дверь.

— Я тоже это понял. Что у вас тут произошло?

— Я сообщила Ярборо о принятом мной решении не продолжать работу над «Темным зеркалом» до тех пор, пока убийца не будет схвачен.

— Похоже, ваше решение его не обрадовало, — усмехнулся Ник.

— Еще бы! Рейтинг шоу и так был высоким, а после вчерашнего просто побил все мыслимые рекорды популярности.

— Сегодня утром я заходил к вам, но не застал вас дома. Думал, что лучше я вам сообщу о… случившемся, чем кто-либо другой.

— Жаль, но вы опоздали. Я узнала эту новость от вашего коллеги, и знаете, то, как он ее преподнес, меня удивило.

— А… Питер, — усмехнулся Ник. — Да, он иногда ведет себя странно.

— Лишь иногда?

— В последнее время это случается с ним все чаще и чаще, — неохотно признался Ник. Он шагнул к Элизабет и положил руку ей на плечо. — Мы проверили полученное вами письмо на наличие отпечатков пальцев, — сказал Ник, продолжая держать руку на плече Элизабет. — Увы, кроме ваших, там никаких отпечатков нет.

— Я так и думала, — вздохнула она.

— Элизабет… вы очень бледны. — Ник всмотрелся в ее лицо. — И вид у вас усталый. Не хотите немного погулять в парке, если, конечно, у вас есть свободное время?

— С удовольствием. Я действительно очень устала. Вчерашний вечер да и сегодняшнее утро отняли у меня столько душевных сил! Я очень поздно легла спать, заснула уже под утро, и еще этот настырный полицейский… Впрочем, что я вам рассказываю! — спохватилась она. — Вы и так все знаете.

Ник ласково погладил ее по щеке, затем снял с вешалки пальто Элизабет и помог ей одеться. Они вышли из кабинета, и пока направлялись по коридору к лифту, Ник обнимал ее за талию, и Элизабет это было очень приятно. В узком, тесном лифте Ник и Элизабет вновь ощутили неловкость, и, чтобы скрыть смущение, О'Коннор шутливо произнес:

— Я не понял одну вещь. Когда вы говорили о настырном полицейском, вы кого имели в виду: того, кто был у вас в доме накануне вечером, или того, кто навестил вас утром?

— Я говорила о полицейском, который заявился ко мне рано утром, — улыбнулась она.

— А тот, вчерашний, не показался вам слишком назойливым?

— Нет, тот был вполне терпим. И даже очень неплох. Для полицейского, разумеется.

Элизабет и Ник вышли не из центральной, а из боковой двери здания, надеясь избежать столкновения с демонстрантами, но толпа возмущенных людей, митингующих против показа шоу «Темное зеркало», подстерегала их и здесь. Однако возглавлял крикливых демонстрантов, держащих в руках множество плакатов, не сам преподобный Тэггерти, а его сын Кристофер.

Увидев Элизабет, толпа с гневными криками двинулась к ней, и О'Коннор, крепко обняв Элизабет за плечи, начал их оттеснять.

— Вот она! Пособница дьявола! Это она несет насилие и смерть в наши дома! — злобно кричали демонстранты.

Внезапно Кристофер со смущенной улыбкой опустил свой плакат и шагнул к Элизабет.

— Мисс Найт! Позвольте сказать вам несколько слов.

О'Коннор хотел увести Элизабет, но она остановилась.

— Все в порядке, Ник. Я поговорю с ним минуту, и мы пойдем дальше.

Кристофер подошел ближе, еще больше смущаясь и избегая смотреть на Элизабет. На его бледном лице проступил румянец.

— Мисс Найт, — опустив голову, пробормотал он. — Я очень вас прошу… остановите показ шоу «Темное зеркало». Я… мы… — запинаясь, продолжил он. — Из-за него гибнут люди, мисс Найт. Это нехорошо, это большой грех.

— Но телевизионная программа не может никого убить, Кристофер! — мягко возразила Элизабет. — Убивает людей какой-то негодяй, используя наше шоу в своих преступных целях. Гибель невинных людей — на его совести.

— Но если вы перестанете давать в эфир «Темное зеркало», убийца откажется от своих замыслов и люди останутся живы! — яростно крикнула стоящая неподалеку женщина.

Услышав знакомый голос, Ник обернулся и увидел Стефани. Если бы он не знал, что она находится здесь по его поручению, то никогда бы ее не узнал. В скромном, невзрачном пальто, пышные волосы собраны на затылке в пучок, чистое, без косметики лицо. Стефани бросила на Ника испепеляющий взгляд, и он понял, чем вызван ее гнев. Ну конечно, ведь он обнимает за плечи мисс Найт, и Стефани ревнует, как будто бы имеет на это основания! Ник неожиданно смутился, почувствовав, что и Элизабет уловила в голосе женщины интонации, никак не связанные со сложившейся ситуацией. Она попыталась отстраниться, давая понять Нику, чтобы он убрал руку, но его рука так и осталась лежать у нее на плечах.

— Я уже сообщила начальству о принятом мной решении больше не сочинять сценарии для «Темного зеркала», — сказала Элизабет сыну преподобного Тэггерти.

— Я очень рад, что вы наконец осознали свои заблуждения, мисс Найт, и встали на праведный путь, — отводя взгляд, ответил Кристофер. — Значит, наши усилия потрачены не напрасно.

За спиной Элизабет раздались возгласы одобрения.

— Не передергивайте мои слова! — раздраженно возразила она. — Я приняла это решение не потому, что осознала свои заблуждения или на меня подействовали ваши бесконечные митинги. Я поступила так только потому, что убийца пока не пойман. Я не могу допустить, чтобы гибли ни в чем не повинные люди. Вам понятно?

Элизабет подняла высоко голову, и они с О'Коннором молча двинулись сквозь расступающуюся толпу.

— Как хорошо вы ответили этому парню! — искренне воскликнул Ник, когда они шли по Пятой авеню в сторону городского парка. — Признаться, сначала я даже немного за вас испугался, Лиззи.

— Я столько раз сталкивалась с этими демонстрантами, что перестала их бояться. Ну что они могут сделать? Заставить меня против воли отказаться от написания сценариев? Исключено. Подобное решение принять могу только я, исходя из своих соображений, но не по их указке.

— А ваш начальник?

— Броди? — презрительно усмехнулась Элизабет. — Я его тоже не боюсь. Он может говорить что угодно, грозить мне судом или расправой, но я все равно поступлю так, как считаю нужным. — Она вдруг лукаво улыбнулась. — В данный момент меня волнует совсем другое.

— Что же? — удивился Ник.

— Что мы с вами идем гулять в парк, вы называете меня Лиззи, а не полным именем. Я радуюсь вашему обществу и перестала переживать из-за случившегося.

— А разве это плохо?

— Не знаю. Наверное, хорошо, ведь человек не может все время испытывать отрицательные эмоции.

Проникновенные слова Элизабет очень тронули Ника, но мысль о том, что слова эти могли быть произнесены под влиянием минуты, немного огорчила его.

— Лиззи, вы действительно так думаете? Вам действительно приятно находиться в моем обществе?

— Детектив О'Коннор, я всегда говорю правду, и только правду!

В парке они медленно бродили по дорожкам, любовались выпавшим снегом, укрывшим кроны деревьев, остановились неподалеку от здания отеля «Плаза», а потом, свернув в боковую аллею, направились к площадке, откуда доносились громкий веселый смех и позвякивание колокольчиков. Там для посетителей, среди которых было много туристов, устраивали рождественские катания на лошадях. Повозки были разукрашены яркими цветами, в гривы лошадей вплетены нарядные пестрые ленты.

— Начинаются рождественские праздники, — улыбнулась Элизабет, но в ее голосе Ник уловил нотки печали. Он взглянул в ее раскрасневшееся от ходьбы лицо, и на мгновение ему снова показалось, что перед ним не знаменитая на всю страну женщина, а маленькая девочка, чувствующая себя одинокой и потерянной в мире взрослых людей.

Ник взял Элизабет за руку, и они пошли дальше. Впереди несколько мальчишек увлеченно лепили снежные фигуры, играли в снежки и прыгали в сугробы. Ник наклонился, зачерпнул пригоршню чистого, искрящегося на солнце белого снега, слепил снежок, отбежал в сторону и кинул его в Элизабет.

— Ник, что вы делаете? — засмеявшись, воскликнула она, отряхивая снег.

— Начинаю праздновать наступающее Рождество! — с лукавой улыбкой ответил он, вернулся к Элизабет, порывисто обнял ее и крепко прижал к себе.

Убийца наблюдал за веселящейся парочкой из-за кустов, покрытых шапками снега. Его в отличие от Ника и Элизабет наступающее Рождество совсем не радовало. Все его мысли были заняты сейчас одним: Элизабет гуляет в парке с этим ненавистным полицейским, она веселится, радуется жизни и, похоже, забыла обо всем на свете. Этот детектив кидает в нее снежки, а она, вместо того чтобы возмутиться или обидеться, радуется как девочка! Господи, что происходит? Мир рушится у него на глазах, истины, казавшиеся ему прежде незыблемыми, рассыпаются в прах. Как же он мог так заблуждаться? Он, боготворивший Элизабет, считавший ее самой лучшей, честной и достойной женщиной в мире! И как ему удалось убедить себя в этом? Разве она похожа на такую женщину, перед которой можно и нужно преклоняться?

Конечно, просто хорошая женщина — любящая жена и ласковая мать — это, в общем, неплохо, хотя заурядно и буднично, но вот если бы еще эта женщина не рушила чьих-то надежд и не обманывала ожиданий… А Элизабет его обманула. Она предала его и должна понести за это суровое наказание.

— Как быстро и незаметно пролетело время! — разочарованно протянула Элизабет, когда они с Ником присели на скамейку отдохнуть. — Оказывается, уже четыре часа дня! Как долго мы с вами гуляли!

— Мне кажется, наш снеговик симпатичней того, что слепили мальчишки. — Ник с гордостью кивнул в сторону снежных фигур. — Правда?

— Конечно, наш лучше. — Элизабет рассмеялась.

— Я представляю, с каким удивлением эти ребята смотрели на нас, — улыбнулся Ник. — Наверное, думали: «Какие странные старички! Они, наверное, впали в детство».

— Это мы с вами старички? — притворно нахмурилась Элизабет. — Мы с вами еще очень молоды, Ник. — И, лукаво улыбнувшись, добавила: — Я, во всяком случае, считаю себя еще совсем юной.

Произнеся эту фразу, она посмотрела ему в лицо и прочла в его ярко-зеленых глазах искреннее восхищение. Если раньше Элизабет казалось, что О'Коннор относится к ней с дружеским участием, то теперь его взгляд недвусмысленно свидетельствовал о том, что она ему нравится как женщина. И Элизабет это было очень приятно. Она привыкла к восторженным мужским взглядам, но никогда не придавала им значения, сознавая, что к ней относятся лишь как телезнаменитости. С Ником же все было иначе. Она чувствовала его искреннее отношение, заботу о ней, желание помочь, защитить, стать настоящим другом. Правда, мысль о том, что их знакомство произошло на фоне череды трагических событий, немного омрачала настроение.

— Мы чудесно провели время. — Ник не сводил глаз с Элизабет. — Если бы вы знали, как давно я не гулял в парке, не любовался природой, не играл в снежки… Фантастика!

— И вчерашний вечер, несмотря ни на что, мы провели замечательно! — подхватила Элизабет, но тотчас же осеклась, вспомнив предшествующие этому обстоятельства.

Ник протянул Элизабет один из пластмассовых стаканчиков с кофе, купленных в соседнем киоске.

— Пейте, пожалуйста, и отдыхайте.

— Наверное, вы нарушаете правила, — улыбаясь, промолвила Элизабет, сделав несколько глотков горячего кофе. — Вы, детектив из отдела расследования убийств, гуляете в парке с женщиной, которая значится первым номером в вашем списке подозреваемых.

— Вы никогда не были в моем списке подозреваемых!

— Разве? А мне показалось…

— Ну, может быть, лишь первые пять минут после нашего знакомства, — улыбнулся Ник.

— Что же вас заставило вычеркнуть меня из списка?

— Когда вы стали смотреть принесенные мной фотографии, я внимательно наблюдал за вами и понял: вы никогда не бывали на месте преступления.

— И все же, согласитесь, наше знакомство и уж тем более прогулки по парку не совсем уместны при подобных обстоятельствах.

— Возможно, вы правы, — ответил Ник, смахивая снежинки с пышных волос Элизабет. — Но ведь нам совершенно не обязательно афишировать наше знакомство? Мы можем встречаться, соблюдая правила конспирации.