Евгения Перова - Темные воды

– Ты не веришь, что я искренне? Ладно, я покажу.

Ольга взяла Виту за руку и та вздрогнула: ее словно обдало теплой волной нежности и любви – с легким оттенком горечи и печали.

– У меня нет своих детей. Нет и быть не может, – очень тихо сказала Ольга. – Позволь мне немножко поиграть в то, что ты моя дочь…

В конце концов, они договорились, что Ольга заедет за Витой в университет сразу после экзамена, а пока что Сергей разгреб место для нее на собственном столе, и она засела за конспекты, Вита умела концентрироваться. Но потом оказалось, что конспектов маловато и нужен учебник, который она забыла дома. Вита затосковала, потому что общаться с отцом, а тем более с матерью ей совсем не хотелось. И она решила, что завтра позанимается в библиотеке. Она просто побаивалась оставаться одна с Екатериной Леонтьевной.

Так и получилось, что она стала невольной свидетельницей разговора Сергея с ее отцом. Впрочем, разговором это вряд ли можно было назвать. Хотя Сергей за тем и отправился в университет, он долго не мог найти Николая. Они совершенно случайно столкнулись посреди длинного коридора, двигаясь с разных его концов. Сергей даже невольно вспомнил школьную задачку про двух путников, один из которых вышел из пункта «А», а другой из пункта «Б». Но был и третий «путник» – Вита, которая только что поднялась на лифте и оказалась на месте событий как раз в тот момент, когда Николай отвесил Сергею пощечину.

– Папа! Не смей! – закричала она.

Пораженные ее появлением, мужчины шарахнулись друг от друга, и Вита встала между ними:

– Не смей! Мы любим друг друга! И скоро поженимся!

Николай посмотрел на дочь, на Сергея, повернулся и пошел прочь.

– Никола! Прости меня! – крикнул ему вслед Сергей.

Николай остановился, медленно повернулся и, с ненавистью глядя на бывшего друга, сказал:

– Ты отнял у меня все.

А Вита заплакала навзрыд, уткнувшись в грудь Сереже.

Вечером Николай привез на Сивцев Вражек вещи Виты, но дочь не захотела выйти к отцу, как ни просил ее об этом Сергей:

– Он тебя ударил! Никогда его не прощу.

Сергей спустился вниз сам. Николай молча вручил ему два тюка и коробку. Они постояли, не зная, что сказать, потом Сергей все-таки выговорил:

– Послушай, я виноват перед тобой, но я очень люблю Виту и сделаю все, чтобы она была счастлива.

– Ты? Любишь?

– Да, я понимаю, ты вправе так говорить, но я совершенно искренен, я полюбил впервые в жизни! Приходи к нам на свадьбу, пожалуйста! Мы отмечаем у Ольги – она живет в том доме, где «Академкнига». Квартира шестьдесят четыре. Правда, приходи. Не хочешь к Ольге – хотя бы в загс. Я сейчас не помню, где это, но могу потом сказать тебе по телефону.

– Вита не захочет меня видеть.

– Я поговорю с ней.

– Ты еще не понял, какая она упрямая? Не думаю, что это хорошая идея, вы только поссоритесь, и все.

– Я прошу, не держи на меня зла. Знаю, мне надо было сначала поговорить с тобой, но…

– Ладно, что теперь делать…

– Я, наверное, уволюсь, чтобы не мозолить тебе глаза.

– Да, так будет лучше.

И они разошлись в разные стороны, так и не подав друг другу руки.

Как ни странно, экзамен во вторник Вита сдала на «отлично». Потом они с Ольгой отправились «по магазинам», которые на поверку оказались какими-то квартирами, где деловитые дамочки быстро подобрали Вите и свадебное платье, и туфли, и еще кучу нарядов – вплоть до белья и сумочек. Несколько ошарашенная, Вита позволила даже отвезти ее к парикмахеру, который слегка укоротил ей длинные волосы, придав им красивую форму, и пообещал сделать на свадьбу сногсшибательную прическу.

Так что в пятницу Вита отправилась в университет во всем новом, с распущенными волосами и подведенными по моде глазами. Туфельки она оставила старые, побоявшись натереть ноги. Вита специально вышла попозже, чтобы появиться на экзамене последней и поразить Сережу своим обновленным внешним видом. Он, правда, предлагал ей совсем не приходить: «Поставлю я тебе “хорошо”, и все!» – но Вита настояла, что сдаст. Она бодро шла по улице Герцена, а все встречные прохожие провожали ее взглядами, уж очень красива была девушка! Настолько красива, что один молодой человек шел за ней до самого театра Маяковского, выпрашивая телефончик, а две девчонки, бежавшие навстречу, так и замерли:

– Это она!

– Да ладно!

– Я тебе говорю! Точно, это Колдунья! Марина Влади! Смотри, волосы такие же, как в фильме!

Вита услышала их, засмеялась и дальше побежала бегом, чуть ли не подпрыгивая от распиравшего ее счастья. Но на самом подходе к университету она наткнулась на Веню, который даже не сразу ее узнал.

– Что это ты не пришла на экзамен? – мрачно спросил он, разглядывая Виту. – Ты же всегда первая сдавала.

– А может, я досрочно сдала?

– Где это? У него в постели?

Вита вспыхнула и чуть было не ударила Веню, но сдержалась и довольно спокойно ответила:

– А если и так, тебе-то какое дело? Кстати, о постели: в субботу у нас свадьба. Так что можешь поздравить.

– Поздравляю… – растерянно пробормотал бедный Веня, беспомощно глядя вслед Вите, которая величественно, словно кинозвезда, поднималась по ступенькам. Такой же «Мариной Влади» она вплыла и в аудиторию, где уже не было никого из студентов:

– Здравствуйте, Сергей Валентинович!

– А-а, студентка Смирнова! Что же вы опаздываете, заставляете преподавателя ждать? – Сергей повернулся к Вите и ахнул: – Вот это да! Какая же ты красотка. Чувствую, чувствую дурное влияние Ольги.

– Тебе не нравится? – кокетливо спросила Вита, вертясь перед ним.

– Что ты. Еще как нравится! Ну-ка, ну-ка… О, и глаза подвела! Никак и губы накрасила?

– Немножко. Совсем чуть-чуть. Помада совсем неяркая, розовенькая. И пахнет так вкусно!

– Басулька ты розовенькая! Иди сюда…

И они поцеловались.

– Ну что, ты и правда будешь мне сдавать экзамен? – спросил Сергей, снова усаживаясь за стол.

– Давай хоть попробую.

– Ладно, тяните билет, студентка Смирнова.

Вита вытянула, посмотрела, что там, и вздохнула:

– Ничего не помню! Что ж такое? Я же все твои лекции слушала, готовилась…

– Слушала? А мне казалось, ты только на меня любовалась.

– Это ты любовался!

– Ну ладно, хорошо, оба любовались. Так что, студентка Смирнова, будете отвечать или кокетничать?

– Сейчас, дай подумать.

В конце концов, экзамен оказался благополучно сдан, и влюбленная парочка отправилась домой. Они шли через двор, держась за руки, а из окна на них смотрел Николай. Когда Сергей и Вита скрылись из виду, он прислонился лбом к холодному и не слишком чистому стеклу и заплакал…

Свадьбу отпраздновали у Тарасевичей – в своем кругу. Екатерина Леонтьевна с Лизой и ночевать остались там же, чтобы утром уехать на неделю к Ольге на дачу, а «молодые» вернулись на Сивцев Вражек. Чем ближе такси подъезжало к дому, тем сильнее нервничала Вита. Сергей поглядывал на юную жену с легкой улыбкой: и куда подевались ее раскованность и храбрость! Правда, он предполагал, что Вита волнуется из-за первой брачной ночи, но Вита настолько доверяла Сергею, что вообще об этом не думала: «Ну, Сережа-то уж знает что к чему – с его-то жизненным опытом».

Но Вита действительно чувствовала себя очень странно, словно это и не она. С новой прической – в парикмахерской ей соорудили высокую «бабетту»; в модном платьице, смущавшем ее слишком коротким подолом; и в еще не разношенных туфлях-лодочках Вита сама себе казалась куклой, только что вынутой из подарочной коробки. Живая кукла, которая может только моргать и вздыхать. Сергей держал ее за руку, нежно поглаживая пальцы, на одном посверкивало тонкое обручальное кольцо. «Я вышла замуж! – думала Вита. – С ума сойти!» На одну короткую секунду ей вдруг захотелось выскочить из такси и оказаться в привычном уюте своей комнатки на Большой Татарской, среди любимых книг, рядом с папой… Так жалко, что его не было на свадьбе! И Вита снова вздохнула. А потом развеселилась, вспомнив, как распорядительница по привычке спросила, возьмет невеста фамилию жениха или оставит свою, а потом сама невольно рассмеялась: оба и так были Смирновы!

А в первую брачную ночь главной проблемой молодых стала… прическа Виты: столько лака вылила на нее парикмахерша, что Вита чуть не плакала, пытаясь расчесать волосы. Но Сергей ее спас, он с большим удовольствием чуть не полчаса осторожно разбирал пепельные пряди. Наконец Вита встала и встряхнула волосами:

– Ура! Свобода! Никогда больше не буду делать эту дурацкую прическу!

Она была в одной ночной сорочке, подаренной Ольгой, шелковой, кружевной, нежно-серебристой, и вся словно светилась. Вита выпила всего глоток шампанского, но чувствовала себя совершенно пьяной: голова кружилась, щеки горели, все тело словно пело. Еще чуть-чуть, и она взлетит! Вита даже привстала на цыпочки и взмахнула руками – вдруг и правда?

– Ты очень красивая, – сказал Сергей, положил на комод щетку для волос, которую все еще сжимал в руке, и обнял Виту. – Я люблю тебя.

И Вита, кокетливо дернув плечом, ответила с таким великолепным апломбом, с такой несокрушимой самоуверенностью хорошенькой женщины: «Еще бы ты меня не любил!», что Сергей тут же опрокинул ее на кровать и взял с какой-то первобытной яростью, совершенно забыв, что собирался быть очень нежным, осторожным и терпеливым с этим хотя и пылким, но еще невинным созданием. Впрочем, невинному созданию это, кажется, весьма понравилось.

Промозглым декабрьским вечером Сергей стоял на Большой Татарской под окнами квартиры Николая, зима еще не легла, и вместо снега с неба сыпалось нечто невразумительное. Час назад Сергей позвонил и договорился о встрече, удивившись, что Николай пригласил его к себе домой, он на такое и не рассчитывал, предполагая, что они встретятся где-нибудь на нейтральной территории:

– Ты уверен, что это хорошая идея?

– Я один. Веры нет. Приезжай.

И вот он здесь. Сергей вздохнул и направился к подъезду, репетируя приготовленную речь, хотя знал, что наверняка все пойдет не так, как ему представлялось. Увидев старого друга, Сергей нахмурился. Николай выглядел очень плохо – худой, серый, с мешками под глазами и страдальчески сдвинутыми бровями. Мужчины неуклюже потоптались в прихожей, потом Николай приглашающе взмахнул рукой:

– Ну, проходи, раз пришел. Да не разувайся ты!

– Как не разувайся – там грязно.

– Тогда возьми тапки…

Эта возня с тапками помогла обоим преодолеть неловкость, и они уже свободнее глядели друг на друга. Расположились на кухне, и, всмотревшись как следует, Сергей понял, что Николай мучается от сильной головной боли – потому и мешки под глазами, и рука то и дело тянется к виску, и голову старается не поворачивать, неся ее, как хрустальную вазу.

– Давно болит? – участливо спросил Сергей.

– Третий день.

– Позволь мне помочь! Ты же знаешь, я умею. Конечно, у Ольги получается лучше, но…

– Ладно, попробуй.

Сергей встал за спиной сидящего на табуретке друга и начал легко массировать ему голову и шею, словно вытягивая боль кончиками пальцев. Постепенно Николай расслабился и несколько раз глубоко вздохнул – Сергей чувствовал, что ему легче.

– Спасибо, хватит.

Николай осторожно повернул голову в одну сторону, в другую – не болит!

– Ну как? – спросил Сергей.

– Совсем не ушло, но жить можно. Спасибо.

– Не за что. Обращайся.

Они улыбнулись и посмотрели друг на друга совсем с иным чувством, чем при первых минутах встречи: что-то прежнее, юное, давно забытое, ожило в этих улыбках.

– И часто у тебя такие мигрени? Шрам впечатляющий! Это последствия твоей раны?

– Да, осколочное. Болит время от времени. Когда нервничаю и к перемене погоды. Так о чем ты хотел поговорить?

– Вита беременна, – выпалил Сергей, забыв все свои заготовки, и расплылся в улыбке, которую совершенно не мог сдерживать.

– Беременна! – воскликнул Николай и вдруг заплакал, нисколько не стыдясь своих слез. – Какое счастье! Господи, хоть что-то хорошее! Как она себя чувствует? Сколько уже?

– Четыре месяца. Я решил, ты должен знать. Вита в норме. Токсикоз, конечно, но я помогаю как могу.

– Ну да, под вашим с Ольгой присмотром она справится. Как же я рад! Ну что, может, отметим это дело? Водка есть.

– Давай лучше чаю. Тебе не стоит сейчас водку пить, а то может опять прихватить.

– Заболит голова, так и черт с ней! Душа сильнее болит. Закусить только особенно нечем, придется пряниками. А, соленые огурцы где-то были! Сейчас.

Он достал граненые рюмки, разлил водку…

– Послушай, давай я поговорю с Витой? – осторожно произнес Сергей. – Попробую вас помирить? Я же вижу, как тебе без нее плохо. И Вита переживает, я знаю.

Николай прямо взглянул на друга:

– Не стоит. Она будет волноваться, а ей сейчас вредно. Витоша упрямая. Раз что решила, то и конец. Она же считает, что я ее предал. Встал на сторону матери. А так оно и есть.