Карен Монинг - Темный горец

    «Проклятье», взорвался Дэйгис. «Кое-что начинает проясняться». Он вскочил на ноги так резко, что Книга Мананнанов свалилась на пол. «Но…», он умолк. «Как такое может быть?», пробормотал он, сбитый с толку.

    Хло уже собиралась спросить, что прояснялось и как что именно могло быть, когда Сильвен встал и поднял упавший том. Пока Дэйгис вышагивал, что-то бормоча себе под нос, Сильвен продолжил читать то, на чём остановился Дэйгис.

    «Здесь говорится, что какое-то время спустя, после того, как Друиды были разбросаны по всему свету, а те тринадцать заточены в их тюрьму, небольшая группа тех, кто выжил, соединили свои усилия, чтобы вернуть себе свои утерянные знания. О, послушайте это: Ордер возродился, основываясь на предсказании провидца, который заявил, что однажды Драгары, далеко в будущем, вернутся и получат обратно то своё могущество, которого лишили их Туата Дэ. По всей видимости, этот провидец написал подробное пророчество, описывая обстоятельства, при которых те древние вернутся, и Друидская секта Драгаров была создана, чтобы следить и ожидать тех событий, которые покажут, что осуществление пророчества…» Он резко умолк, читал несколько минут молча, потом перевернул страницу. Потом бегло просмотрел послеследние несколько абзацев. «Вот оно. Это всё, что было написано об этом». Он выругался, просмотрел и ещё раз просмотрел следующие страницы. Потом он захлопнул том и отложил его в сторону.

    Голова Хло кружилась, пока она наблюдала, как Дэйгис ходил туда-сюда. Она и Сильвен обменялись тревожными взглядами.

    Наконец, Дэйгис перестал метаться и посмотрел на своего отца. «Хорошо, это всё решает. Мы с Хло должны вернуться в её столетие».

    «Не торопись, парень», возрозил Сильвен. «Надо поразмышлять над этим…»

    «Нет, отец», сказал он, черты его лица заострились, взгляд потемнел. «Ясно, что мужчина, напавший на Хло, был членом секты Драгаров. Их пророчество, должно быть, вывело их на меня. Из того, что мы сейчас прочитали, очевидно, что у них нет власти камней, поэтому они не могут последовать за мной сквозь время. Я не знаю как найти секту в этом веке, но они знают, где я, в столетии Хло».

    «Ты хочешь, чтобы они нашли тебя?», воскликнул Сильвен. «Зачем?»

    «Кто ещё мог бы владеть наиболее подробными сведениями о этих существах, что обитают во мне, чем Ордер Друидов, который оберегает своё Пророчество все эти тысячелетия?» Он обвёл быстрым взглядом содержимое комнаты. «Мы могли бы потратить впустую много месяцев на поиски среди всего этого, без пользы, и я… ну, просто сказать, я чувствую, что моё время скоро закончится».

    Хло сделала глубокий, поддерживающий вдох. «Я думаю, он прав, Сильвен, сказала она. «У Келтаров есть всё это знание о Келтарах, логично думать, что у Драгаров есть столь же обширное собрание трудов о Драгарах. Кроме того, вы можете продолжать поиски здесь, и передать их в будущем нам, если найдёте что-нибудь. Если я правильно понимаю характер этого путушествия во времени, что бы вы не нашли будет ждать нас, когда мы вернёмся туда».

    «Мне это не нравится», сухо сказал Сильвен.

    «Отец, даже если бы мы не откопали эту информацию сегодня, я не смог бы оставаться ещё дольше, и ты знаешь это. В случае если ты не заметил, мои глаза…»

    «Мы заметили», сказали Хло и Сильвен вместе.

    «Тогда», сказал Дэйгис решительно, «ты знаешь, я имею на это право. Если не что-то ещё, то я должен вернуть Хло в её время до того, как будет слишком рискованно для меня использовать магию, чтобы открыть белый мост снова. Мы должны вернуться и лучше всего, если мы сделаем это без промедления».

    Они провели их последний вечер в шестнадцатом веке за неторопливым ужином в главном зале, а оставшееся время сумерек прошло на террасе. Хло сидела на мощённых камнях с Нелл и Сильвеном смотрела, как Дэйгис играл со своими младшими сводными братьями, гонялся за ними по лужайке под малиновыми полосами заката.

    Было тяжело поверить, что они снова возвращались обратно, думала Хло, наслаждаясь тихим уханьем сов и жужжанием сверчков. Ей не хватало таких мирных звуков с тех пор, как она покинула Канзас, и она с великим наслаждением засыпала каждую ночь под столь сладкую музыку в сильных руках своего Горца. Ей пришла в голову мысль, что хотя она провела в прошлом недели, она почти ничего не видела кроме замка и пыльной комнаты. Она так хотела вернуться в деревню Баланоха и изучить её больше, и, если бы у неё было достаточно времени, она упросила бы посетить Эдинбург, чтобы действительно посмотреть на средневековую жизнь. А особенно печалила её необходимость покинуть Сильвена и Нелл, зная, что она никогда больше их не увидит, разве что на портретах в замке Мэгги.

    Но она понимала его настойчивость в том, чтобы они немедленно вернулись, и знала что, даже если бы он пожелал остаться, она не смогла бы наслаждаться всем этим. До тех пор, пока они не нашли то, в чём нуждались, чтобы спасти его, она сомневалась, что будет наслаждаться хоть чем-нибудь.

    «Ты позаботишься о нём, не так ли?», тихо сказала Нелл.

    Она взглянула мельком и обнаружила, что она и Сильвен пристально смотрели на неё.

    Она улыбнулась. «Я люблю его. Я буду рядом с ним каждый шаг пути», решительно поклялась она. «Не спорь с самим собой, Сильвен», добавила она с поддразнивающим напевом, надеясь рассеять его мрачное выражение лица. «Я позабочусь о вашем сыне. Я обещаю». Её взгляд скользнул обратно к Дэйгису. Он держал на руках Роберта, пока гонялся за Яном, и оба визжали с радостным смехом. Его тёмные волосы были распущены, и его точёное лицо сияло любовью.

    «Поверьте мне, если от меня будет что-то зависеть, добавила она с жаром, «Я вложу моих собственных детей в руки этому мужчине».

    Нелл радостно рассмеялась. «Вот теперь хорошая девочка», одобрительно закивала она головой. Сильвен искренне согласился.

    Дэйгис закончил наносить предпоследнюю формулу, необходимую для открытия белого моста. Хотя они провели недели в шестнадцатом столетии, в двадцать первый век они вернутся всего лишь три дня спустя после того, как они отбыли. Он нанесёт последнюю сложную серию символов, когда они будут готовы уйти.

    За пределами круга возвышающихся мегалитов стояли его отец и Нелл с его маленькими братьями на руках. Он давным-давно попрощался. Сейчас Хло обнимала и целовала их, и глаза у неё и у Нелл подозрительно сверкали. Как легко, восхищался он, женщины обращали лицо к этим каньонам скорби, в надежде обойти которые мужчины имели обыкновение рисковать всем. Он размышлял о том, не были ли женщины каким-то непостижимым способом сильнее в этом отношении.

    Пока Сильвен и Нелл передавали Хло послания для Драстена и Гвен, Дэйгис обдумывал то, что он обнаружил прошлым вечером, после того, как Хло заснула. В предрассветные часы он пробрался в тайную библиотеку. Он не был дураком; он знал, его неторопливый отец прервался слишком резко, когда читал последний отрывок в пятой Книге Мананнанов.

    На самом деле там было продолжение. Решающий кусочек информации, которую Сильвен предпочёл оставить при себе. Дэйгису не надо было его спрашивать, почему он пропустил веские слова. Сильвен стал бы спорить, что пророчество было не более чем прогнозирование ”возможного” будущего. Тем не менее Дэйгис знал (и разве опыт Драстена с предсказательницей Бессетой не доказал этого?), что предсказанное будущее было самым вероятным будущим, что значило, что его будем чертовски сложно предотвратить.

    Записанное в пятой Книге Мананнанов наклонным прописным шрифтом, там было самое его вероятное будущее:

    Те тринадцать станут одним, и мир погрузится в эпоху тьмы, более жестокую, какую человечество когда-либо знало. Непередаваемые злодеяния будут совершены во имя Драгаров. Цивилизация падёт, и древнее зло воскреснет, поскольку Драгары будут следовать непрестанному поиску отмщения.

    Он ни за что не позволит, чтобы подобное будущее стало реальностью. Любовь Хло укрепила его, и надежда горела путеводной звездой в его сердце. Хотя темнота постоянно усиливалась в нём, его твёрдое намерение и решительность ещё никогда не были сильнее.

    Он смотрел на неё, упиваясь ею. Для своего возвращения они надели одежду, которую носили в двадцать первом веке, и она стояла в своих облегающих голубых брючках и кремовом свитере, её взъерошенные кудри спадали каскадом на спину. Желание побежало по его венам. Скоро он будет любить её, и каждая минута между сейчас и потом была слишком долгой.

    Он предупредил её о том, как на него подействует открытие моста.

    Я не буду… вполне самим собой, Хло. Ты помнишь, каким я был, когда мы прибыли сюда в первый раз?

    Я знаю, сказала она твёрдо. Я знаю, в чём ты будешь нуждаться.

    Он скрипнул зубами. Я могу быть… грубым, любимая.

    Я крепче, чем ты думаешь. Пауза, а потом слова, которые он никогда не устанет слушать: Я люблю тебя, Дэйгис. Ничто это не изменит.

    Она была такой маленькой, и всё же такой сильной и решительной. Она просто была всем, чего он когда-либо хотел.

    «Сын», голос Сильвена прервал его мысли, «Мне надо сказать тебе кое-что перед тем, как ты уйдёшь».

    Дэйгис кивнул и подошёл к Сильвену, который повёл его к замку. Он уже попрощался со своим отцом, Нелл и своими братьями, и горел от нетерпения отбыть, чтобы кто-нибудь снова не расплакался и не рвал ему сердце.

    «Когда ты вернёшься, сын, ты должен сказать Драстену о тайной библиотеке».

    Дэйгис моргнул, озадаченный. «Но он узнает. Мы открыли её снова, и ты передашь знания Яну и …»

    «Я не буду делать ничего подобного», спокойно сказал Сильвен.

    «Но почему?»

    «Я провёл какое-то время прошлым вечером, взвешивая возможности. Если о тайной комнате станет известно Келтарам, это может слишком на многое повлиять в следующих столетиях. Она должна быть забыта. Слишком рискованно для нас возрождать такое богатство знаний для последующих поколений и думать, что, может быть, ничего и не изменится. Я планирую запечатать её этим же вечером и никогда не войду в неё снова».

    Дэйгис кивнул, мгновенно увидев в этом мудрое решение. «Ты умён как всегда, отец. Я не подумал об этом, но ты прав. Это могло бы послужить причиной неизмеримых изменений». Было хорошо, подумал он тогда, что он и Хло больше не оставались в прошлом. Он мог доверить своему отцу подчистить кое-какие мелочи, если что-нибудь и обнаружилось бы.

    Не в состоянии выдержать затянувшееся прощание, он повернулся снова к Хло и камням.

    «Сын», сказал Сильвен низким, настойчивым голосом.

    Дэйгис продолжал стоять к нему спиной. «Да?», сказал он натянуто.

    Долгая пауза. «Если бы я мог быть там с тобой, я был бы. Отец должен быть со своим сыном в такие времена». Он громко сглотнул. «Мальчик», сказал он тихо. «Передай мою любовь Драстену и Гвен, но большую часть её ты унесёшь с собой». Ещё пауза. «Я знаю, отцу не следует иметь любимчиков, но… о, Дэйгис, мой сын, ты всегда был таким для меня».

    Когда, несколько мгновений спустя, Дэйгис вернулся к центральной плите и начал наносить последние символы, он заметил, что Хло смотрела на него как-то странно. Её глаза затуманились снова, а нижняя губа подрагивала.

    Он не понял, пока она не потянула его голову вниз к своей и не убрала поцелуями слёзы с его щеки.

    Потом, когда белый мост открылся, она бросилась в его руки, сцепила кисти за его шеей и пылко его поцеловала. Он обернул рывком её ноги вокруг своих бёдер и крепко её держал. А позже это стало битвой сил воли для него: он противостоял разрушительному, изворотливому, пространственному шторму. Он чувствовал себя так, словно - если только он смог бы продержаться в этом хаосе белого моста, не выпустив её из своих рук - он смог бы пройти через что угодно.

    Он держался за неё изо всех своих сил.

    «Ууф!», задохнулась Хло, когда они ударились о ледяную землю, всё ещё держа друг друга в своих руках. Яростная улыбка изогнула её губы - они сделали это, не выпустив друг друга из рук! Она не знала, почему ей казалось это таким важным, но было так, как будто каким-то образом это доказывало, что ничто никогда не сможет разлучить их.

    Низкий рык, грубое урчанье более звериное, чем человеческое, было единственным звуком, который издал Дэйгис, когда перекатил её под себя и жёстко прижался к её рту своим. Его твёрдое как скала тело прижималось к её мягкости, его бёдра втирались в колыбель её бёдер, и через удар сердце она уже задыхалась от вожделения. Мужчине было достаточно взглянуть на неё, чтобы она почувствовала себя ослабевшей от желания, но когда горячая, толстая твёрдость его плоти вбилась между её ног, она поглупела от нужды. Каждый раз у неё пересыхало во рту, и она чувствовала, как её сотрясала дрожь с головы до ног в предвкушении всех тех восхитительных вещей, что он будет делать с ней. Всеми теми способами, как он прикасался к ней и пробовал её на вкус, со всеми теми особенными требованиями, что он предьявлял ей и которые она так любила выполнять.