С родителями Николай старался видеться как можно реже, хотя и понимал, что они обижаются. Он ничего не мог с собой поделать, ему тяжело было возвращаться в родную квартиру на Земляном Валу. В эту квартиру он хотел привезти Веру… а привез Лору. Поэтому он предпочитал созваниваться, но всячески избегал визитов.
Однажды родители взбунтовались и призвали его «на правеж». Он приехал. Мама плакала, отец пытался изображать строгость. Сам Николай старательно отмалчивался.
— Зачем ты губишь себя, сынок? — напрямую спросила Наталья Львовна.
Николай не ответил.
Ты скажи, скажи мне, вишня…
— Вот что, Николаша, — решительно начал Александр Николаевич, называя его старым детским именем, — завязывай с этим делом. С театром не вышло — давай возвращайся в МАИ. Ничего страшного, нагонишь, ты ж четыре курса прошел. Я сам тебя поднатаскаю. Со времен Жуковского note 5 в расчете подъемной силы крыла особых изменений не произошло, — добавил он с безрадостной усмешкой.
— Нет, — покачал головой Николай, — поздно уже. Вы не волнуйтесь, — добавил он, — у меня все в порядке. Извините, мне работать надо. Мне светит государственный заказ.
Николай не солгал. Обретя имя в рекламном бизнесе, он обратил на себя внимание «крупной рыбы». На дворе стоял уже двадцать первый век, в России сменился президент, нефть повысилась в цене. Вернули старый советский гимн, опять вошли в моду старые песни о государственности, державности и патриотизме. Так Николай и оказался втянутым в авантюру с постановкой сцен из русской классики на телевидении. Телепродюсер Леонид Звягинцев страшно увлекся этим проектом и пригласил Николая. Тот отказался. Идея с самого начала показалась ему никчемной, к тому же ему не нравился Звягинцев. При каждой смене ветра этот человек с завидной легкостью поворачивался то правым, то левым галсом, причем любой ветер оказывался ему попутным. Но вскоре с Николаем произошел один неприятный случай.
Как-то раз он поздно вечером остался один в монтажной. Его любимый монтажер — Клавдия Ивановна, правда, не Шульженко, а Коноваленко, которую все звали просто Кла, хотя ей было уже под шестьдесят, — почему-то задерживалась. Это было на нее не похоже. Николай нервничал. Монтажное время дефицитно, они могли и не успеть. Вдруг в монтажной появился некто в костюме от Армани и представился помощником депутата. Какого — не уточнил.
Этот человек уже дважды попадался ему в тот день — в коридоре и в кафетерии, куда Николай заскочил перехватить бутерброд перед работой в монтажной. Незнакомца он запомнил. Внешность у него была очень уж характерная: довольно молодой, хотя и постарше Николая, коренастый крепыш с короткой стрижкой, бычий затылок без шеи, плавно переходящий прямо в ягодицы… Николай удивился, но значения не придал. Раз уж этого качка пропустили в останкинский комплекс, значит, пришел он по делу и документы у него в порядке.
Помощник депутата сразу перешел на «ты».
— Мне тебя рекомендовали как хорошего клипмейкера.
— Я политикой не занимаюсь, — неприязненно откликнулся Николай. — С депутатами не работаю.
И злорадно пропел:
Эх, выборы, выборы,
Кандидаты — пидоры…
— Да нет, ты не понял. — Помощник депутата держался как приблатненный и гнусавил при разговоре. — Что нам надо, так это классное порево. Никакого примитива, никаких туда-сюда…
— Расслабон для харизматиков? — догадался Николай. — А что, порно-двигательный аппарат заедает?
Собеседник не уловил иронии.
— Сечешь фишку! — радостно осклабился он. — Полный карт-бланш в смысле бабок, все условия, шикардосные девахи, прикольные на все штуки…
— Я понял, — перебил его Николай. — Это не моя тема.
— Да ладно, не корчи из себя святошу…
— Святого, — машинально поправил Николай.
— Чего?..
— Нет смысла корчить святошу. «Святоша» значит притворщик, прикидывающийся святым.
— Слушай, только давай вот без этих дешевых понтов, — разозлился помощник слуги народа. — Твое дело жесть снимать. Эксклюзив для узкого круга. Сечешь?
— Жесть стала лучше, жесть стала веселей, — автоматически скинул фразу Николай. — Нет.
— Чего «нет»?
— Не буду я снимать порево. Не моя тема.
— Ты че, баклан, не въехал? — Ходатай по депутатским делам гнусавил все сильнее и сильнее. — Такие бабки…
— Нет, это ты не въехал, — потерял терпение Николай. — Читай по губам: мне в реале по фигу. Точка.
— Хрена с два! Считай, ты уже погорел, теперь не отмажешься.
— Это в каком смысле? — Николай сделал вид, что удивился, хотя прекрасно понял, что имеет в виду его визави.
— А в прямом. Ты уже знаешь мою фамилию…
— А у тебя есть фамилия? Кстати, — продолжал Николай, не давая ему ответить, — я хотел бы знать, кто меня слил на такую прикольную работенку.
— Да так, одна чува.
Догадка молнией пронзила мозг Николая.
— Лора.
— Ну да, а тебе-то что?
— Ну как же! Должен же я знать, кому обязан таким счастьем. Только она тебя обманула. Наколола, — Николай перешел на доступный помощнику депутата язык. — На понт взяла. Никакого порева я снимать не могу, не хочу, не умею и не буду. Так и передай.
Помощник депутата оскалил в ухмылке ненатурально белые, вурдалачьи зубы. «Металлокерамика», — машинально отметил про себя Николай.
— Не можешь — научим, не хочешь — заставим, — он как бы невзначай отвел в сторону полу арманистого пиджака, чтобы Николай увидел оружие в плечевой кобуре.
Николай увидел. И это взбесило его окончательно. Помощник депутата чертовски неудачно выбрал момент, чтобы пристать к нему со своим прикольным предложением. Николай все равно не стал бы делать порнуху, но как раз в этот день он случайно услышал утром по радио, что два его бывших однокурсника по МАИ купили в США разорившуюся авиастроительную фирму и собираются производить сверхлегкую модель реактивного самолета. Настроение было жуткое. Не ощущая ни малейшего страха, Николай всем корпусом решительно попер на братка с «корочками».
— Катись-ка ты отсюда, пока цел. Думаешь, я пукалки твоей испугался? Или твоих «корочек»? Да я такие «корочки» в любом переходе куплю.
Поскольку Николай буквально теснил качка к двери, тот потянулся к кобуре.
— Прямо здесь палить будешь? — глумился Николай. — Так ведь услышат. В «Останкино» всегда народу полно, и днем, и ночью. «Пушка» зарегистрирована, это как пить дать. И что ты потом скажешь? Что я тебе угрожал? Чем? Монтажным пультом?
Не дотрагиваясь руками, он плечом вытолкнул посетителя из монтажной. Тот сделал было попытку вернуться, но вдруг в кармане у него запел сотовый. Достав и прижав к уху трубку, он молча выслушал, что ему сказали, захлопнул «раскладушку» и поплелся прочь, бормоча на ходу какие-то невнятные угрозы. А навстречу ему по коридору уже неслась на всех парусах огромная, распаренная, багроволицая Кла. Она тоже что-то бормотала на ходу.
— Черт, черт, черт! — взорвалась она, влетев в монтажную. — Совсем охренели, мать их так, так и так!
— Остынь, — посоветовал Николай, отброшенный к стене взрывной волной. — Что случилось?
— Охраннички, едрена вошь! — продолжала Кла. — Иду через проходную, показываю пропуск, а этот сучонок меня заворачивает. Якобы пропуск у меня просрочен. Ну просрочен, и что? — Она рухнула на жалобно крякнувший под ней офисный стул на колесиках. — Нет у меня времени за пропусками бегать. Да я тут, блин, проявителем дышала, когда этот сопляк еще рыгал в слюнявчик! Я ему так и говорю. Так нет, заставил, блин, звонить начальству. «Ты что, — говорю, — охренел на ночь глядя? Там пусто, нет никого!» А он мне: «Ничего не знаю, без пропуска не пущу». «Звони, — говорю, — в бюро пропусков. Кто у вас там на дежурстве?» Позвонил. Приходит чин. Тоже, конечно, не сразу, вразвалочку эдак. И, прикинь, я его знаю. Давай по пять капель? — предложила Кла, прервав свой монолог.
Она взяла сигарету, но от возбуждения слишком сильно щелкала зажигалкой, колесико проворачивалось, не высекая искры. Николай дал ей прикурить от своей и затянулся сам.
— А как домой поедем? Я на машине.
— Нам тут еще пахать и пахать, — отмахнулась Кла. — Там минусовка note 6 в самом начале задирается, и чего-то я ее никак не подцеплю. Пока закончим, выветрится. Мы ж по пять капель. Да и не впервой.
— У меня только виски, — предупредил Николай.
Кла выругалась:
— Тьфу, на дух не переношу эту сивуху! Вот сколько раз меня угощали, подносили, из самой Шотландии муть какую-то привозили… односолодовую или как там ее. Двенадцатилетней выдержки. Попробовала — ну, сивуха, она сивуха и есть. У нас в деревне такую гнали, когда я еще маленькая была, один в один. Ладно, хлопче, нэ журыся, у нас с собой было.
И Кла выудила из своей необъятной сумки поллитровку. В шкафу нашлись только пластмассовые стаканчики, и она опять ругнулась.
— Эта дрянь весь вкус поганит. Как будто пластмассой закусываешь. Может, из ствола?
Но Николай отказался пить из горлышка.
— Давай лучше из кофейных чашек.
— Ой, ой, ой, какие мы нежные! — презрительно хмыкнула Кла. — Ладно, тащи сюда свою пластмассу. Хватай седло. — И она ногой пнула к нему второй стул на колесиках. — А то уже душа горит.
Водку разлили по стаканам. Выпили.
— Ну и что дальше-то было? — спросил Николай.
— А ничего. Пришел хрен с бугра, старый мент, я его сто лет знаю. При совке еще на вахте стоял. Ну, мы с ним чуток побазарили, и он велел своему вертухаю меня пропустить.
Николай слушал ее с жадным напряжением. Картина у него в уме складывалась скверная.
— Старый мент звонил по мобиле?
— Никуда он не звонил, — нахмурилась Кла. — А в чем дело?
— А молодой вертухай? — продолжал расспросы Николай.
— Не помню. Хотя нет, помню. Да, он как раз при мне трубу вытащил, когда я за турникет проходила. Да не томи душу, говори уже, что стряслось?
— Видела качка в коридоре?
— А? — рассеянно откликнулась Кла. — Какого качка?
— Мужик шел по коридору тебе навстречу. Вы с ним чуть не столкнулись.
— И чего?
— Ничего, — вздохнул Николай. — Забудь. Давай работать.
— Нет, паря, уж начал, так телись, — нахмурилась Кла, закуривая новую сигарету.
Николай рассказал о визите помощника депутата и о сделанном им интересном предложении.
— Уй-ю! — присвистнула Кла. — Что ж ты раньше-то молчал? Да я б его пришибла об угол и сказала бы, что так и было.
Кла могла бы пришибить кого угодно, в том числе и ублюдка с «корочками» и накачанными мышцами, подумал Николай. Ей очень шла фамилия Коноваленко. Казалось, она и впрямь способна валить коней ударом кулака. Но ее громадные ручищи умели с хирургической точностью монтировать мельтешащие кадры клипов. Между тем Кла тщательно, как это привыкли делать люди, еще работавшие с возгораемой пленкой, затушила сигарету.
— Кла, ты свет в моем окне, — растроганно признался Николай. — Не представляю, что бы я без тебя делал. Но всех не перевешаешь. Там, откуда он пришел, таких много. Думаешь, это случайно так совпало, что тебя именно сегодня тормознули на проходной?
— А ты думаешь, из-за него?
Николай пожал плечами:
— Понятия не имею. Но у него сотовый зазвонил перед уходом. Думаю, это юный вертухай просигналил, что ты на подходе. Да, и «пушка»! Как он «пушку» сюда пронес через металлоискатель?
— Н-да… — протянула Кла. — Чому ж ты, сокил, в Голливуд не уехал, пока звали?
— И не говори. Такого дурака свалял, — вздохнул Николай. — Ладно, забудь.
И они принялись ваять очередную «песню года».
— Может, давай ко мне? — предложила Кла, когда шесть часов спустя с воспаленными от усталости глазами они вышли из монтажной.
Этот вариант Николай отверг. У Кла были дети и внуки.
— Хочешь, чтоб они на тебя наехали? Нет, я сам справлюсь, — отказался он.
Они вместе вышли на стоянку. Кла обещала проследить, как он сядет в машину, а потом проводить его хотя бы часть пути. Вдруг к нему кто-нибудь пристанет по дороге домой? Она ехала за Николаем в своей старенькой «Ниве» до самого дома. Никто к нему не пристал. Кла велела позвонить ей по сотовому, когда он поднимется в квартиру. Он позвонил и доложил, что в квартире пусто.
— Ты осмотрись там, — велела Кла.
— Что, шкафы проверить? Под кровать заглянуть?
— А и заглянешь, не переломишься, — ответствовала Кла. — Давай, я подожду. И не вздумай мне голову дурить, а то ведь я сама поднимусь проверю.
— Думаешь, шлепнут меня, как Влада Листьева? — невесело пошутил Николай.
"Тень доктора Кречмера" отзывы
Отзывы читателей о книге "Тень доктора Кречмера". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Тень доктора Кречмера" друзьям в соцсетях.