Они чуть ли не единственные пришли на торжественную линейку пешком. Все остальные родители привезли своих чад на машинах. Вера решила махнуть рукой и не комплексовать. А что еще ей оставалось делать? Но она боялась, что ее сына будут дразнить или третировать за то, что он «безлошадный».

И тут ее очень выручила Оксана Терентьева. Они с Верой не стали подругами, так и остались скорее приятельницами. Слишком уж они были разные. Вера работала, а Оксана сидела дома. Считалось, что она воспитывает детей, но при этом у нее был полный штат прислуги: и приходящая домработница, и шофер, и гувернантка, и личная горничная. Да она еще и репетиторов нанимала.

Вера запомнила, каким красноречивым взглядом окинула Оксана, в первый раз придя в гости, старенький, вытертый и обшарпанный румынский гарнитурчик и стираные, заметно севшие занавески на окнах. У самой Оксаны (Вера и Антонина Ильинична, конечно, нанесли ей ответный визит вежливости) обстановка была мещански роскошная: ковры, драпри и тюль, кровать под балдахином в помпончиках, драгоценная мебель «кошачий глаз».

Но Андрейка подружился с Оксаниным сыном Олегом, а сама Оксана, возившая сына в школу и из школы на машине, взялась подвозить и Андрейку тоже. Вера была ей за это благодарна.

Тут тоже не обошлось без «перекрестного опыления». Увидев антикварный кабинетный «Бекштейн», единственный предмет мебели, перевезенной из Долгопрудного, за который Вере не было стыдно, Оксана попросила Антонину Ильиничну давать уроки музыки своей дочери, четверокласснице Маринке. Антонина Ильинична согласилась, а Оксана настояла, что будет за эти уроки платить. «Плата дисциплинирует», — заявила она.

В этом Вера была с ней согласна, да и Антонина Ильинична обрадовалась возможности внести свой вклад в домашнюю копилку, но Маринка, сама того не ведая, вознаградила их сторицей без всяких денег. Впервые придя на урок и увидев Андрейку с Шайтаном, она сказала Вере:

— Вы даже не представляете, какой у вас счастливый сын! Вы ему разрешили собаку!

В голосе девочки прозвучал прямо-таки благоговейный трепет.

Вот тогда-то Вера с Антониной Ильиничной и переглянулись. Вот тогда-то и оценили вполне проявленное под Новый год милосердие.

Сама Вера дала маленькому Олежке несколько уроков русского языка совершенно бесплатно: репетиторы не справлялись.

— Вы очень понятно объясняете, тетя Вера, — говорил ей Олежка.

Вера лишь улыбалась в ответ. Втайне она гордилась сыном. Андрейка сызмальства был приучен читать, грамота давалась ему легко, а бедный Олежка отставал. Оксана не читала ничего, кроме дамских журналов, и, точно зная, кто на ком женился, а кто с кем развелся, нагружала Веру подробностями из жизни звезд, без которых Вера свободно могла бы обойтись. И еще Оксана обожала смотреть сериалы по телевизору, причем ухитрялась, переключая в рекламных паузах, быть в курсе сюжета по крайней мере двух за раз.

Время от времени, когда ей надоедала скука собственных роскошных апартаментов, Оксана заходила к Вере и откровенно признавалась, что обстановка Вериной квартиры напоминает ей юность. Ради Оксаны Вера стала постоянно держать в доме кофе, хотя сама его не пила, пачку сигарет «Собрание», похожих на набор цветных карандашей, и специальную пепельницу — поглотитель дыма.

— А чего ты мебель не купишь? — спросила как-то раз Оксана. — Возьми кредит в банке да купи.

— Я уже взяла, когда квартиру покупала, — ответила Вера. — Дай сперва этот отдать, потом за мебель возьмусь.

— Хочешь, я с мужем поговорю? — предложила Оксана. — Он тебе одолжит.

Муж Оксаны — Вера видела его всего пару раз, он вечно пропадал на работе — был богатым бизнесменом, совладельцем крупной строительной компании. Оксаниному житью-бытью Вера нисколько не завидовала. Чего хорошего, когда муж смотрит на жену как на подставку для драгоценностей, а на детей у него вообще времени нет?

Правда, сама Вера по-прежнему спала одна, обхватив себя руками за шею крест-накрест и прижимая к груди уже вытертую до лыса плюшевую обезьянку, которой стыдилась и от всех прятала. Но она никого не хотела осуждать: пусть живут как живут, раз их это устраивает. От предложенного займа вежливо отказалась:

— Ничего, я пока потерплю. С потолка не каплет, и на том спасибо.


Вера не могла этого предвидеть, но долго терпеть не пришлось. В самом начале 2001 года случилось новогоднее чудо. Вернее, чудо случилось еще в двухтысячном, но реализовалось на старый Новый год. Вера получила американскую премию в сто тысяч долларов.

На радостях она позвала Зину с мужем и торжественно вернула подруге занятые пять тысяч.

— Ты что, в лотерею выиграла? — добродушно спросил Зинин муж Илья.

— Нет, — ответила Вера, — я рассчитала простое число Мерсенна. Хотя ты прав, это похоже на лотерею. Можно сказать, мне повезло.

— Что ж это за число такое? — удивилась Зина.

— Простые числа, — серьезно, как всегда, принялась рассказывать Вера, — делятся без остатка только сами на себя. Один, два, три, пять, семь…

— Девять, — подсказала Зина.

— Девять делится на три, — покачала головой Вера. — В первом десятке есть пять простых чисел. Во втором — четыре: одиннадцать, тринадцать, семнадцать и девятнадцать. А в третьем, например, всего два: двадцать три и двадцать девять.

— А двадцать семь? — перебила Зина.

— Тоже делится на три, — улыбнулась Вера. — С тройкой есть одно простое правило: если сумма цифр, составляющих число, делится на три, то и само число делится на три.

— Отстань, Зинка, не позорь меня, — вмешался Илья. — Поучи таблицу умножения. Трижды девять — двадцать семь. А в чем тут, как говорят евреи, цимес? — спросил он у Веры. — Сто тысяч-то за что дают?

— В семнадцатом веке был такой французский математик — Марен Мерсенн. Он вывел формулу расчета простых чисел, в его честь их и назвали числами Мерсенна. Но он считал в пределах тысяч, а когда счет идет на миллионы, подсчитывать вручную невозможно, только на компьютере. Поэтому американцы запустили международный проект поиска больших чисел Мерсенна, ну а я в него включилась. На работе, конечно: дома у меня компьютер не такой мощный. А знаете, что самое интересное? Мое число оказалось меньше предыдущего открытого числа. То есть тот, кто нашел предыдущее число, считал не так тщательно и меньшее число пропустил. Но вообще-то мне просто повезло, что я опередила американцев, — повторила Вера. — Чаще всего простые числа находят они.

— Ну да, у них и денег больше, и досуга. Но я не о том, — продолжал Илья. — Я так и не понял, за что деньги-то дают?

— Ну что ты пристал? — вступилась за подругу Зина. — Раз дают, значит, есть за что.

Но Вера решила прояснить вопрос.

— Это не игра чистого разума, — заметила она строго. — Так называемый вихрь Мерсенна — это генератор случайных чисел. Они нужны для безопасности финансовых операций. И каждое такое число можно использовать только раз.

— А-а, ну тогда понятно. И что же это за число?

Вера улыбнулась одними глазами.

— В нем около семи миллионов знаков.

Илья уважительно присвистнул, а Зина повернула разговор в более интересное для непосвященных русло. Она принялась забрасывать подругу вопросами:

— А кто такие деньги платит? А банк не мог их у тебя забрать? Это же их компьютер считал!

Вера решила отвечать по порядку:

— Платит американский фонд «Электроник Фронтир». Компьютер не сам считал, я задавала ему параметры, проводила тесты на простоту. А банк?.. Честно говоря, я тоже думала, что банк возьмет эти деньги себе.

— Для банка сто тысяч — не деньги, — рассудил Илья. — Они оперируют миллионами.

— Точно, — подтвердила Вера, — они мне так и сказали. К тому же премия персональная, для физических лиц. Банк ничего себе не взял даже символически: за амортизацию там, за электричество… Я только налог заплатила — тринадцать процентов, — а все остальное мое.

— А сколько это по деньгам? — тут же осведомилась Зина.

— Зинуля, ну хоть меня-то не позорь! — возмутилась молчавшая доселе Антонина Ильинична. — Тринадцать процентов от ста тысяч даже я могу сосчитать. Тринадцать тысяч и будет.

Зина ничуть не смутилась.

— Ну подумаешь, не сообразила! Зато мы теперь на оставшиеся таких делов накрутим! Развернемся, да, Верунь?

— Тебе только дай волю, — усмехнулась Вера.


…Они «развернулись». Устроили, как шутила Вера, «шоппингауэр». Зина не вникала в игру слов, ей просто было весело. Первым делом Вера оклеила всю квартиру обоями — ей не нравились голые белые стены. Домработница Лёка привела своих земляков, семейную пару. Они все сделали быстро, чисто и взяли недорого. Потом Вера обставила квартиру удобной и уютной английской мебелью, оборудовала комнату сына тренажерами, купила по телевизору во все комнаты и на кухню, чтобы каждый мог смотреть что хочет. А главное, она купила книги. Слава богу, книги перестали быть дефицитом!

— Все-таки англичане знают, что такое комфорт! — Приехавшая в гости Зина с размаху плюхнулась в мягкое кожаное кресло с подголовником и тут же вскочила. — А это что такое? А тут у нас что?

Как Маша в гостях у медведей, она перепробовала все кресла, стулья, диван, кровати, проверила все новые светильники, новую кухонную посуду огнеупорного стекла, новые сервизы и осталась довольна.

— Я тоже себе такое куплю, — объявила Зина, снова садясь в кресло. — Ой, извини, теть Тонь, я твое место заняла?

— Сиди, детка, сиди, — остановила племянницу Антонина Ильинична. — Я на диване посижу. На вот тебе пуфик, дай отдых ногам. Болят?

И она подтолкнула к Зине табурет с мягкой обивкой. Та с благодарностью положила на него ноги. Ноги у Зины и впрямь побаливали, как у всех парикмахеров. Ей даже приходилось носить эластичные лечебные чулки.

— Вообще-то им есть от чего болеть, — призналась Зина. — Кажется, я тебя обрадую, тетя Тоня. Я подзалетела! — объявила она.

— Зиночка! — ахнула Антонина Ильинична. — Ты точно знаешь? У врача была?

— Когда ты узнала? — одновременно с ней спросила Вера.

— Тихо, тихо, вас много, а я… — Зина захихикала и положила руку на живот, где еще ничего не было заметно. — Меня пока что полторы. Знаю точно. Сейчас уже десять недель. А узнала я в тот самый день, когда мы у вас в гостях были. Когда ты сто тысяч выиграла.

— А что ж ты молчала? — вскричали Вера и Антонина Ильинична на этот раз дружным хором.

— Это был твой день, — Зина простодушно улыбнулась подруге. — Мне не хотелось перебивать твой праздник. Мы с Илюшей посоветовались и решили подождать. Сто тысяч не каждый день выигрывают. А беременность никуда не денется… до положенного срока. — Зина озорно подмигнула. — Вот что, милый, — она покосилась на Андрейку, — тебе не скучно тут с нами? Охота тебе бабские разговоры слушать!

— Иди к себе, Андрюша, — поддержала ее Вера. — Я тебя потом позову чай пить.

Андрейка обиделся.

— Что я, маленький? Мне уже скоро восемь! У вас ребеночек будет, да, теть Зин?

— Да, милый. Иди, дай нам поговорить по душам.

— Я тебя к чаю позову, — пообещала Вера.

— Не, я лучше у себя посижу. За компьютером.

Получив в подарок компьютер, Андрейка, как и следовало ожидать, пристрастился к компьютерным играм и «прогулкам по сети».

— Только недолго, — предупредила Вера. — Я засекаю время.

— Да ладно, мам! — отозвался мальчик уже на ходу.

Шайтан последовал за хозяином.

— Ну, Верунь, — продолжала Зина, — когда мужская половина семьи скрылась из виду, — ты мне теперь расскажешь, что там и как?

Вера помолчала. Она никогда не отвечала второпях, не говорила наобум, всегда обдумывала вопрос, взвешивала каждое слово.

— Лучше не надо. Придет время, сама все узнаешь.

— Что, так больно?

— Да нет, ничего страшного, — успокоила подругу Вера. — Боль быстро забывается. И ты же будешь рожать совсем не так, как я рожала.

— Как это? — засмеялась Зина. — Вроде бы другого способа пока не придумали.

Вера рассказала, как ее терроризировала врачиха в Долгопрудном.

— Что ж ты мне раньше не сказала?! — ужаснулась Антонина Ильинична. — Уж я бы на нее нашла управу.

— Мне не хотелось жаловаться, — спокойно ответила Вера. — Все кончилось нормально, давайте забудем. Главное, Зина у нас будет рожать совсем в других условиях. Тебя тошнота не мучает? — обратилась она к Зине.

— Веселенькая у нас застольная беседа получается, — заметила Зина. — Хотя… где ж еще поговорить о своем, о девичьем? Нет, у меня все хорошо, чувствую себя прекрасно. Даже неловко как-то…

— Считай, я за тебя отмучилась, как Иисус Христос, — горько пошутила Вера.