— А, Джайлс, — услышала Селеста добродушный голос лорда Кроуторна. — Надеюсь, ты рад меня видеть.

— Что вам нужно?

— Вообще-то, — продолжал Кроуторн, — я пришел с дарами. — Не получив ответа, гость продолжал: — С дарами, которые ты, мой дорогой мальчик, несомненно оценишь.

— И что же это?

Голос Джайлса прозвучал хмуро, но Селеста уловила в нем нотку любопытства.

— Дюжина бутылок воистину прекрасного французского коньяка и столько же превосходного кларета.

После недолгого молчания Селеста снова услышала голос брата.

— Да вы просто волшебник. У меня уже горло пересохло без приличной выпивки!

— Мой дорогой мальчик, твоим страданиям пришел конец. Можешь сказать моему лакею, чтобы он принес их сюда.

Джайлс распахнул дверь гостиной:

— Нана! Принеси бокалы!

Селеста выглянула в окно — по короткой мощеной дорожке шел лакей с ящиком в руках.

Джайлс уже дожидался его в прихожей и, как только слуга переступил порог, выхватил из ящика бутылку и вернулся с ней в гостиную.

— То, что надо! — одобрительно воскликнул он. — Знали бы вы, какую гадость приходилось пить в тюрьме!

— Мне очень жаль, что из-за случившегося недоразумения тебе пришлось провести в этом малоприятном месте несколько дней, — сказал лорд Кроуторн.

Джайлс не ответил. Селеста подумала, что он открывает бутылку.

Нана, всем своим видом выражая неодобрение, вернулась в гостиную с серебряным подносом и двумя хрустальными бокалами.

— Выпьете со мной? — спросил Джайлс.

— Разумеется. С удовольствием выпью за твое здоровье, а потом, когда тебе полегчает, хочу предложить нечто крайне для тебя важное.

— И что же?

— Думаю, я знаю, каким образом ты сможешь вернуть себе и Монастырь, и все прочее.

— Хотите сказать, что я должен буду выкупить его? У меня в кармане пять фунтов, и без них я — нищий.

— У меня есть план получше, — сказал лорд Кроуторн. — Но прежде чем мы перейдем к серьезным делам, позволь осведомиться о здоровье твоей очаровательной сестры.

— У нее все хорошо, — нетерпеливо бросил Джайлс.

— Я приехал сюда повидаться с тобой, — продолжал лорд Кроуторн, — но мне весьма хотелось бы продолжить незаконченный вчера разговор с твоей сестрой.

— Незаконченный? Почему? Что случилось?

— Граф Мелтам потребовал, чтобы я покинул его дом.

— Господи! И вы позволили ему так обращаться с вами?

— Ничего другого мне тогда не оставалось, но поверь, Джайлс, я не из тех, кто сносит подобного рода оскорбления.

— И что же вы намерены делать? — спросил Джайлс. — Мне и самому тошно становится, когда думаю, как он сидит в моем доме и распоряжается моим имением. Ненавижу!

— Я рассчитываю на тебя. А теперь давай сядем и подумаем вместе. У меня есть план, который, надеюсь, одобришь и ты.

— Расскажите мне о нем, — живо отозвался Джайлс, — но сначала я, с вашего позволения, выпью еще.

— С меня достаточно, — отказался лорд Кроуторн, — еще рано. Но ты пей. Для того я все это и привез.

Некоторое время Селеста ничего не слышала — скорее всего, ее брат наливал коньяк. Потом снова заговорил лорд Кроуторн:

— Лучше бы нам закрыть дверь. То, что я скажу, не предназначено для чужих ушей.

Дверь закрыли.

Селеста ушла в спальню.

Что же за план придумал лорд Кроуторн? Как он намерен помочь Джайлсу вернуть поместье, которое на законных основаниях принадлежит теперь графу?

Впрочем, что бы он ни предложил, Селеста знала одно: в любом случае это будет нечто дурное.

В самом голосе лорда было что-то мерзкое, гадкое, липкое.

Она понимала, что он чувствует себя оскорбленным и униженным, но, с другой стороны, ему не следовало являться в Мелтам-Хаус без приглашения. Он ведь наверняка знал, что граф не из тех, кто потерпит подобное вторжение.

— Он замышляет нечто ужасное, — прошептала Селеста, — и намерен втянуть в это Джайлса.

Потирая ладонью лоб, она прошлась по комнате. Лорд Кроуторн замышлял что-то против графа, и ей нужно было выяснить, что именно.

Мог ли он причинить графу серьезный вред? Нет, невозможно. И тем не менее она знала, что сделает все, чтобы помешать такому дурному и испорченному человеку, как лорд Кроуторн, навредить графу, даже если это ударит только по его карману.

Но ведь граф такой сильный, его положение в обществе непоколебимо. В конце концов, он — близкий друг короля.

Как может такой недостойный, порочный человек, как лорд Кроуторн, предпринять что-то против графа, не выставив себя при этом на посмешище перед всем светом?

И все же ей было не по себе.

Она не могла смириться с тем, что Джайлс, сам воспользовавшийся щедростью графа, готов замыслить что-то против него с человеком, остававшимся в стороне, пока он страдал в тюрьме.

— Как можно ему верить? — снова и снова повторяла Селеста. — Как можно быть таким глупцом?

Ей было стыдно за брата, с легкостью изменившего отношение к графу потому лишь только, что лорд Кроуторн снабдил его выпивкой.

— Что же делать? — спрашивала себя Селеста и не находила ответа.

Близилось время ланча, когда в комнату заглянула Нана.

— Как думаете, его светлость еще остается? — озабоченно поинтересовалась она.

— Не могу даже представить, что он захочет сесть с нами за стол. Кстати, что у нас на ланч? — Только пара голубей. Мистер Коппл принес, когда заходил сегодня утром. За что я очень ему признательна.

— По-моему, он за тобой ухаживает, — рассмеялась Селеста.

— Скажете тоже! — замахала руками служанка. — Просто мистер Коппл любит посудачить да вспомнить добрые старые времена, а в деревне ему и потолковать-то не с кем — все заняты.

— В любом случае голубям мы рады. Один будет для Джайлса, а второй — для лорда Кроуторна, если он останется. А мне свари яйцо.

— Неправильно, — покачала головой старая служанка, — чтобы тот, у кого есть все, объедал тех, у кого нет почти ничего. Да еще и привез мастеру Джайлсу всю эту выпивку! Вы же знаете, на пользу она ему не пойдет.

— Знаю, Нана, знаю, — вздохнула Селеста. — Будем надеяться, что лорд Кроуторн скоро уедет. У меня на душе тяжело оттого, что он в коттедже.

Но, говоря это, Селеста уже чувствовала, что надеяться на скорый отъезд гостя не приходится. Опасения подтвердились: через несколько минут Джайлс крикнул служанке, что его светлость останется на ланч.

А потом Селеста услышала и свое имя. — Селеста! Сойди вниз! Ты мне нужна.

Ослушаться она не могла.

Медленно, неохотно, казня себя за то, что не придумала причину остаться в своей комнате, девушка спустилась по лестнице и вошла в гостиную.

Лорд Кроуторн выглядел еще отвратительнее, чем накануне.

Под глазами набрякли темные мешки, от крыльев носа к уголкам рта пролегли глубокие морщины, придававшие еще более сардоническое, чем обычно, выражение лицу, казавшемуся в ярком солнечном свете неестественным, мертвенно-бледным.

— Я у ваших ног! — воскликнул он, поднося ее руку к губам.

И снова ее бросило в дрожь от одного лишь прикосновения влажных губ.

Селеста не смотрела на него, но чувствовала его взгляд, медленный, липкий, словно раздевавший ее.

— Я к вам с подарком, — сказал лорд Кроуторн.

— А я читала, что данайцев, дары приносящих, должно опасаться, — ответила она. — То же и к лондонцам относится.

Лорд Кроуторн рассмеялся, как будто Селеста отпустила шутку, и, достав из кармана какую-то коробочку, вложил ей в руки.

Это был обтянутый бархатом футляр, открыв который девушка с изумлением обнаружила усыпанный брильянтами браслет.

Секунду или две она смотрела на украшение, потом закрыла футляр и вернула лорду:

— Вы очень добры, ваша светлость, но я не принимаю такого рода подарки от посторонних.

— Но я старый друг вашего брата.

— Да, но не родственник, — стояла на своем Селеста, — и, следовательно, я вынуждена отказаться.

Лорд Кроуторн повернулся к Джайлсу:

— Помоги же мне. Скажи своей сестре, что это всего лишь знак признания ее красоты.

Селеста оглянулась на брата, и в какой-то момент ей показалось, что он постарается повлиять на нее.

Некоторое время Джайлс смотрел на гостя с каким-то странным выражением, словно взвешивал что-то или подсчитывал, потом медленно, будто подбирая слова, сказал:

— Моя сестра права, милорд. Молодая леди ее положения не может принимать такие дорогие подарки, независимо от того, по какой причине они предлагаются.

Последние слова он подчеркнул особенно, и Селеста заметила, как удивленно посмотрел на него гость.

Но прежде чем он успел облечь свое удивление в слова, Нана объявила, что ланч подан.

Лорд Кроуторн съел голубя, оказавшегося весьма нежным и умело приготовленным.

У Селесты сложилось впечатление, что разборчивостью в еде их гость не отличается.

Джайлс занимал место во главе стола, лорд Кроуторн сидел по правую руку от хозяина, а Селеста — по левую. На протяжении всего ланча она ощущала на себе его неотступный взгляд.

Трудно держаться непринужденно и естественно, когда знаешь, что за тобой наблюдают, и когда каждый твой нерв натянут до предела.

Селеста была очень наивна, но опыт общения с лордом Кроуторном как в его доме, так и на балу у графа Мелтама позволял улавливать исходящие от лорда волны плотского желания, которые действовали на нее подобно яду.

Джайлс, беспрестанно вливавший в себя бокал за бокалом, пользовался возможностью излить свое недовольство и раздражение против графа Мелтама, нечестно, на его взгляд, завладевшего имением.

— Какое дело такому, как он, до того, что в этих стенах лежит история всего нашего рода? Богачи просто топчут бедных и слабых, давят простых людей, а когда доходит до войны, ждут, что драться станут другие, а они будут спасать свою шкуру.

Сам Джайлс в армии не служил и ни с кем никогда не дрался, а потому Селесте такие речи казались несправедливыми.

Она, однако, знала, что, когда Джайлс впадает в раж, любое сказанное поперек слово вызывает у него вспышку ярости и голос рассудка куда-то пропадает.

Поэтому Селеста молчала, как, впрочем, и лорд Кроуторн, которого, похоже, не интересовал ни сам Джайлс, ни его красноречие.

Приготовленный Наной пирог с персиками лорд Кроуторн съел также без каких-либо комментариев. Джайлс от десерта отказался.

Закончив, Селеста первой поднялась из-за стола.

— Боюсь, милорд, портвейна у нас нет, но, может быть, вы хотели бы выпить того кларета, что сами же и привезли? Если так, то я оставлю вас с братом.

— Вам не нужно никуда уходить, — торопливо сказал лорд Кроуторн.

— Извините, но правила есть правила, и мне не позволено нарушать их, — с улыбкой возразила Селеста.

— В таком случае я выпью кларета в гостиной, с вами.

Селеста беспокойно посмотрела на брата.

— Ты ведь пойдешь с нами? — спросила она.

— Разумеется.

Джайлс тоже встал и последовал за сестрой в гостиную.

— Думаю, мой дорогой друг, — вмешался лорд Кроуторн, — ты понимаешь, что я хотел бы остаться с твоей сестрой наедине?

— Нет! Нет! — воскликнула Селеста.

— Моя сестра не может оставаться наедине с мужчиной, — твердо заявил вдруг Джайлс. — Уверен, будь наш отец жив, он не оставил бы ее одну ни с вами, ни с кем-либо еще.

Ошеломленная таким ответом, Селеста лишь молча посмотрела на брата.

В гостиной он долго устраивался в кресле, словно давая понять гостю, что никакие уговоры на него не подействуют.

Наблюдая за Кроуторном, Селеста не без удовольствия отметила, как вспыхнули злобой его глаза, и, прежде чем он успел что-то сказать, поспешила вмешаться:

— Вам, милорд, наверняка есть что обсудить с моим братом, а потому позвольте пожелать вам всего наилучшего.

Поспешно исполнив реверанс, она выскользнула из комнаты, закрыла за собой дверь и прошла на кухню, где Нана мыла посуду.

— Уехал? — первым делом спросила служанка.

— К несчастью, нет, — ответила Селеста. — Ты не поверишь, но его светлость хотел побыть со мной наедине! Правда, Джайлс не дал ему такой возможности и сказал, что папа никогда бы такого не позволил.

Нана отложила вытертую тарелку и довольно кивнула:

— Ну вот, что-то хорошее в нем все-таки осталось. Это лондонские дружки сбили его с пути.

— А я уже и не помню, когда Джайлс в последний раз что-то такое делал. Как думаешь, может, он все-таки хоть немного обо мне заботится?

— Конечно заботится! — уверенно заявила Нана. — И давайте будем надеяться, что эти приятели скоро его позабудут да и оставят в покое. Это ж надо, столько бутылок привезти! Вот уж чего мастеру Джайлсу совсем не требуется. — Он уже полбутылки выпил, — пожаловалась Селеста. — Как бы нам спрятать их куда-нибудь?