— Вам зачем? — удивился Румянцев.

— Хочу посмотреть, как оно там…

Доктор усмехнулся.

— Пойдемте в ординаторскую. Адрес дам.

Директор центра Вера Петровна, полноватая женщина под пятьдесят, ласковым тихим голосом рассказывала ему о том, какие у них замечательные педагоги и психологи, и что недавно привезли новую мебель и оборудовали компьютерный класс.

— Она детдомовка? — спросила Вера Петровна.

— Да. И после детдома нигде не училась.

— Да, я в курсе. Как и те две девушки, что поступили две недели назад… Как таких уродов земля-то носит?

— Эти были у него всего ничего. Але досталось больше. Три года…

— Ничего, ничего. — Вера Петровна накрыла его ладонь своей, мягкой и теплой. — Отогреем, научим, профессию дадим. Все будет хорошо. Только…

— Что только? — Артем встревожено посмотрел на директора.

— После реабилитации что с ней будет? Жилья нет, денег нет.

— Деньги будут, — твердо ответил Артем. — Дайте мне ее паспортные данные, открою счет на ее имя. Все необходимое — одежду, там, косметику… что еще нужно, только скажите — все куплю. А жилье…

— Мы, конечно, подадим заявку на получение квартиры по программе воспитанников детских домов. Но сами знаете, это долго.

— Значит, попробуем ускорить.

Вера Петровна закивала.

— Я телефончик дам, нужного человечка. Поговорите… может, и получится.


В центре Аля провела три месяца, пока шло следствие. На допросы и очные ставки ее возили психолог центра и адвокат, которого нанял Артем. Сам он решился поговорить с девушкой только однажды, в суде, в день оглашения приговора Тишману.

Садист был признан виновным по двенадцати эпизодам торговли людьми, незаконном лишении свободы, истязаниях, насильственных действиях сексуального характера в отношении несовершеннолетних. Его приговорили к двенадцати годам в колонии строгого режима.

Тишман выслушал приговор спокойно, нашел глазами в зале Артема, осклабился и провел большим пальцем по горлу. Артем только усмехнулся.

Аля стояла, прямая как струна, бесстрастно смотрела перед собой. На своего палача он так и взглянула. Так же как и на Артема.

Когда судья закончила читать приговор, адвокат тронул девушку за руку, та будто очнулась и послушно пошла за ним. Артем догнал их в коридоре.

— Аля!

Девушка остановилась будто вкопанная. Артем пожал руку адвокату и подошел к ней.

— Как ты?

Аля посмотрела на него спокойно и отрешенно.

— Нормально. Спасибо за вещи и деньги. И комнату вот дают. Только не в Питере.

— Хорошо, что не в Питере. Тебе уехать надо.

— Я с девочкой подружилась. Тоже из детдома. Вместе и уедем.

— Вместе веселей, — одобрил Артем.

Неловко замолчал, потом вдруг взял ее лицо в ладони и нежно, едва касаясь губами, поцеловал в лоб.

— Прости меня, маленькая. Если сможешь, прости…

Аля прижалась к нему всем телом и всхлипнула.

Вечером он напился в стельку, так, что вырубился прямо на полу. Разбудил голос Кипелова. Телефон звонил, и звонил, а Артем не мог заставить себя пошевелить даже пальцем.

Но Кипелов не унимался. «Возьми мое сердце…»

Нащупал телефон и нажал кнопку, не открывая глаз.

— Да.

— Каверин, только не бросай трубку. Это Сикорский.