Это был Дэниел Хантер. Все его лицо было в синяках, губы сильно распухли. Из рассеченной брови по щеке стекала кровь. Казалось, Хантер не обращал внимания на свою внешность. В следующую секунду Кристина привстала и, наклонившись, осторожно вытерла лицо парня своим шелковым платком.

– Я думаю, молодой человек, что вашу рану необходимо немедленно перевязать, – сказала девушка дрожащим от волнения голосом.

– Что? Кто вы такая? – Похоже, парень только сейчас осознал, что рядом кто-то был. Он отпрянул назад. – Нет, ничего не надо. Обойдется, мисс.

Но Кристина не успокоилась и заботливым тоном пояснила:

– Как раз надо, сэр. Гарет говорит, что раны на лбу всегда кровоточат дольше, чем в других местах. Позвольте вам помочь…

– Кто такой Гарет? Не понимаю вас.

По тону, каким говорил Хантер, чувствовалось, что ему бы не хотелось сейчас попадаться кому-либо на глаза, тем более молодой женщине.

– Он врач, и он…, – не договорила Кристина.

– Я никогда не нуждался в помощи врачей, – сказал Хантер, не дослушав конец фразы Кристины.

– Вы, наверное, довольны собой сегодня, ведь вы стали единственным борцом, кто победил Роба Сайера. Я не могу не выразить вам своего восхищения, – при этих словах Кристина неожиданно для себя скромно улыбнулась.

Хантер пристально посмотрел на девушку и уже не смог отвести взгляда от ее пышных волос, подчеркнутой элегантности платья, белоснежной шеи с золотым медальоном. На плечах у девушки была роскошная шелковая шаль. Конечно, промелькнуло в голове Дэниела, это была та самая девушка, которую он мельком увидел в толпе зрителей во время боя, и она, без сомнения, принадлежала к тому классу, который он презирал, к тем, кто, по его твердому убеждению, прожигали свои никчемные жизни, не зная и не понимая никого вокруг, кто брал от жизни все, ничего хорошего не давая взамен.

– Значит, вы смотрели бой, мисс? – спросил Дэниел.

Прозвучавшее в его голосе презрение настроило Кристину на самозащиту. Она попыталась как-то сгладить его недовольство.

– Я была с братом. Он очень интересовался этим боем и сказал, что у вас задатки чемпиона.

В душе Дэниела поднялось негодование, он не хотел принимать ничьего покровительства.

– Поймите же, мне не нужна ваша опека, – сказал он резко.

– А что же вам нужно? – поинтересовалась Кристина.

– Деньги, конечно! Что же еще? – ответил парень.

– Мне кажется, двадцать гиней – это не так уж и много…

Дэниел какое-то время продолжал внимательно смотреть на Кристину, а затем отвел взгляд в сторону. Немного помолчав, он сказал:

– Моя мать работала на фабрике по двенадцать часов в день, получая семь шиллингов в неделю, и на это кормила себя и двоих детей, пока не погибла на той же фабрике…

– Погибла? – Кристина с удивлением замерла.

– Видите ли, мисс, подол ее платья попал в машину, и маму закрутило вовнутрь машины. Когда ее оттуда вытащили, то хоронить было уже почти нечего… Вот так.

Кристина, не мигая, с ужасом в глазах смотрела на молодого человека. Она и не подозревала, что ее вопрос вызовет такие печальные воспоминания.

– А сколько же вам тогда было? – вполголоса спросила девушка.

– Мне – около одиннадцати, а сестренке и того меньше – шесть. Дэниел медленно поднялся со скамейки и пошел через сад в сторону поля. Там в прохладе вечера мирно паслись, пощипывая траву, две лошади. Хантер и сам не понимал, как он мог рассказать свое близкое, только ему принадлежавшее, какой-то незнакомой девушке, ничего для него не значащей, пришедшей совершенно из другого, лживого мира.

Кристина встала и пошла следом за Дэниелом.

– Как это все ужасно, – тихо произнесла она.

– Ну что вы, к нам все были чрезвычайно добры. Ведь недаром существуют приюты, не правда ли? – продолжал Дэниел с нескрываемой злой иронией. – Один приют для моей сестры, другой – специально для меня. Может, теперь вы понимаете, что для таких, как я, двадцать гиней – целое состояние?

– Извините меня, пожалуйста, – беспомощно прошептала Кристина, – я ведь не знала всего этого.

Дэниел резко повернулся, чтобы уйти, потом взглянул еще раз на Кристину, как бы запоминая ее внешность, и направился в сторону трактира, у входа он нечаянно столкнулся с выходящим и что-то тихо бормочущим Гарри. Кристина пошла навстречу брату.

– Этот человек случайно не приставал к тебе. Крис? – спросил Гарри.

– Нет, что ты! Я только обмолвилась с ним несколькими словами о прошедшем бое и похвалила его.

– Знаешь, Крис, он какой-то чудак. Отказался выпить больше одной кружки, не сказал ни слова, откуда он взялся. Выяснилось лишь то, что он направляется в Лондон и, по-моему, собирается это проделать пешком. Черт побери, встречаются же такие бедняги! Я ему не завидую. Путь в Лондон совсем не близкий…

Гарри взял оставленный Хантером на столике окровавленный платок.

– Откуда это? Разве это твой, Крис? – спросил Гарри.

– Нет, что ты, – быстро ответила Кристина. – Оставь его здесь и давай поедем обратно.

Лошади были уже запряжены, и коляску Уориндеров подали к крыльцу гостиницы. Гарри помог сестре подняться в коляску, и вскоре они поехали. Если Кристина и была необычно молчалива, то Гарри не нашел в этом ничего особенного, ведь в конце концов день был очень насыщенным и наполненным впечатлениями.

Как только Уориндеры уехали, на крыльцо трактира вышел Дэниел с рюкзаком на спине. Он на мгновение задержался у деревянного столика, где полчаса назад разговаривал с Кристиной, чтобы взять носовой платок. Дэниел задумчиво посмотрел на кусочек материи, от него шел запах дорогих духов Кристины. К столику подошла миссис Бэйт, чтобы забрать пустую тарелку и стакан.

– Неужели это платочек мисс Кристины? – спросила женщина.

– Нет, нет, – поспешно ответил Дэниел и сунул платок в карман куртки.

– Она очень приятная юная леди, – восторженно заявила миссис Бэйт. – И должна заметить, совсем не такая, как многие, кто предпочитает обращаться с нами, точно мы грязь под их ногами.

– Вы случайно не знаете, кто они такие – девушка и ее брат? – спросил Дэниел.

– Знаю, и совершенно точно. Их дедушка – лорд Уориндер. Он был известным судьей, сейчас вышел в отставку и живет в Брамбер Грэндж, что около Стейнинга.

– Уориндер? – задумчиво повторил Дэниел. – Что-то очень знакомое. Имеет ли к нему какое-то отношение Эверард Уориндер?

– Так это его сын. Говорят, что он сейчас очень важный адвокат в Лондоне, – пояснила миссис Бэйт.

– Ясно. Итак, она дочь Эверарда Уориндера. Фантастическое совпадение! – при этом Дэниел поправил свой рюкзак. – Что ж, миссис Бэйт, я должен идти дальше.

– Ты, если я не ошибаюсь, направляешься в Лондон, да? Почему бы тебе, парень, не подождать до утра? Идти ведь так далеко, да и ты, наверняка, не хочешь подарить золотые, что звенят у тебя в кармане, какому-нибудь ночному разбойнику, верно?

Дэниел рассмеялся.

– Ночь будет светлее, да я и не боюсь никого. До наступления темноты я успею пройти несколько миль. Спасибо, миссис за гостеприимство. Вы были ко мне столь добры.

– Ну, что ты, милый. Знаешь, ты мне напомнил моего брата. Он был точно таким, как ты: всегда должен был куда-то торопиться, не мог и минуты дома посидеть, потом, бедняга, умер от лихорадки, подхватил ее в зимнюю стужу. Смотри, парень, чтобы с тобой не случилось ничего дурного. Мне бы не хотелось этого, поверь.

– Хорошо. Не беспокойтесь, – сказал Дэниел. – Ну, пора. Прощайте.

Женщина смотрела ему вслед, пока он вышел за ворота трактира и пошел по проселочной дороге, ведущей в сторону Лондона. Потом, вздохнув, она взяла поднос и вернулась в трактир. Пьяная толпа веселилась там с новой силой, все говорило о том, что к позднему вечеру здесь не будет ни одного твердо стоящего на ногах, а это значит, что не обойтись без драки и разбитой посуды. Мне к этому не привыкать, – подумала миссис Бэйт и плотнее закрыла за собой входную дверь.


Подъезжая к усадьбе дедушки, Гарри и Кристина увидели у парадного входа коляску и выходящего из нее высокого джентльмена.

– О Боже! Это отец! – воскликнул Гарри. – Какого черта он приехал? Я думал, он всю неделю будет в суде. Он же не мог ничего обо мне узнать, как ты считаешь? Послушай, Крис, ты поезжай, а я спрячусь, пока не выяснится, зачем он приехал.

И не успела Кристина что-либо на это возразить, как брат, отдав ей вожжи, уже спрыгнул с коляски и исчез в зарослях кустарника. Девушка, не помня себя, поравнялась с коляской отца. Мистер Уориндер никак не ожидал увидеть дочь сидящей на месте извозчика в коляске. На его лице были написаны нескрываемое удивление и гнев. Из дверей дома показался и тут же исчез слуга. Кристина осторожно слезла с коляски, прекрасно осознавая, как она, должно быть, странно выглядела в глазах отца: вспотевшая, разгоряченная, с растрепанными волосами, с грязными руками, в пыльном и измятом платье.

– Кристина, родная! Где ты была? – нахмурясь, спросил Уориндер.

– На ярмарке, папа, – покорно ответила дочь.

– Что я слышу? На ярмарке? В таком виде! В самом деле, девочка, неужели ты совершенно не имеешь понятия о том, что прилично, а что нет? Ты забыла, какое положение в этих местах занимает твой дедушка? Я не удивлен, что твоя мама иногда приходит от тебя в отчаяние.

Кристина привыкла к частому неодобрению со стороны отца. Что бы она ни делала, как бы ни старалась угодить родителям, ее поведение всегда причиняло боль ее отцу.

– Знаешь, папа, на ярмарке было невыносимо жарко и очень пыльно, но все равно интересно, – отважно сказала девушка. – А почему ты здесь, папа? Надеюсь, с мамой и Маргарет все в порядке? – не терялась Кристина.

– Слава Богу, они обе чувствуют себя превосходно, – довольно ядовито ответил Уориндер. – Должен тебе заметить, что ты не очень-то беспокоишься о них, прохлаждаясь неизвестно где в то время, как мама с сестрой хлопочут, готовясь к свадьбе.

– Уверена, что они во мне не нуждаются, – пробормотала Кристина.

– Похоже, дочка, они так не считают. Особенно Маргарет. А приехал я для того, чтобы обсудить с твоим дедушкой одно дело. Тебе лучше утром вернуться со мной в Лондон.

– Хорошо, папа, а сейчас, если ты позволишь, я поднимусь наверх и переоденусь к ужину, – мягко сказала Кристина.

– Да, пожалуй, и чем скорее, тем лучше, по-моему. Иди, девочка. Потом я объясню тебе просьбу матери и сестры.

Отец неожиданно разулыбался. Это смягчило и будто обогрело его холодное красивое лицо. И в этот момент Кристине захотелось, как это бывало прежде, подойти к нему поближе, обхватить его шею и крепко-крепко поцеловать. Но, как всегда, она сдержалась. Кристина вспомнила, как однажды она попробовала поцеловать отца и была отвергнута, и тогда она сказала себе, что никогда больше не будет сентиментальничать с отцом.

Девушка быстро поднялась вверх по лестнице и, оглянувшись, увидела, как к отцу вышел дедушка, и они медленно пошли в глубь сада. Кристина решила, что ей необходимо посмотреть, где сейчас прячется Гарри. Она, волнуясь, сбежала на первый этаж и направилась к конюшне, где, как она надеялась, скрывался брат.

– Все в порядке, – быстро прошептала она, увидев брата. – О тебе папа ничего не знает. Просто он хочет о чем-то поговорить с дедушкой. Мы можем сказать, что ты приехал не неделю назад, а только вчера, а дедушка подтвердит. Он не выдаст тебя, вот увидишь.

Час спустя, как подобает воспитанным людям, Гарри и Кристина сидели чинно за ужином. Под отцовским оком они были притихшими, сразу же отвечали, когда он что-то у них спрашивал, но сами не говорили, и только время от времени обменивались заговорщицкими взглядами с лордом Уориндером, который по своей природе был большим добряком и хорошо помнил собственную бесшабашную, полную приключений молодость.

Когда ужин закончился, Кристина вернулась в свою комнату. Отец закрылся в библиотеке с лордом Уориндером, а Гарри куда-то ушел. Было уже около девяти часов, и на землю опустился теплый летний вечер. Кристина могла бы почитать, поиграть на пианино или в конце концов взяться за вышивание, которым она, впрочем, часто пренебрегала. Но прошедший день оказался настолько утомительным, что она не могла ничего делать. К тому же в комнате было жарко и душно, а за окном расстилалась прохлада наступающей ночи. Вдруг Кристина приняла решение, она сбегала наверх за шалью.

Позвав Бенджи, старого черного охотничьего пса дедушки, вышла в полуночный сад. В воздухе стоял аромат роз, именно эти цветы были постоянной страстью ее бабушки и скрупулезно выращивались у дома, хотя сама бабушка уже пять лет как умерла.

Кристина медленно пошла в глубь сада, вдыхая прохладу вечера. Бенджи счастливо бегал рядом. Короткий разговор с незнакомым парнем затронул что-то сокровенное в душе, что-то, что она тщетно пыталась подавлять в себе все эти годы, – протест той жизни, которую она и многие молодые девушки ее круга вынуждены были вести. Глупая, бесполезная, никчемная жизнь, думала Кристина, в мире столько несправедливости, требующей исправления и законности, правильного устройства. Девушке казалось, что она всю жизнь боролась из-за этого с собственным отцом. Когда ей было шесть лет, умоляла его разрешить ей ходить вместе с Гарри на уроки к учителям брата; когда Гарри поехал в Итон, она просила отца позволить ей посещать Королевский колледж, эту новую школу для девочек, открывшуюся на Харли-Стрит; когда Гарет увлекся медициной, она просила разрешения учиться на медицинских курсах – и все напрасно.