— Я пытаюсь заставить его всерьез заняться книгой, — сказала Люси. — Это пойдет ему на пользу.

Все эти тяжелые дни Люси была просто чудо. Она спросила, можно ли Лиззи стать ее личной горничной.

— Не то, чтобы мне нужна была горничная, просто на какое-то время это пойдет Лиззи на пользу. Она пережила страшный удар.

Я ответила, что она может поступать по своему усмотрению.

— Дорогая Минта, — сказала она, — теперь ты хозяйка Уайтледиз.

Эта мысль еще не приходила мне в голову.

Со дня маминой смерти Франклин был постоянно с нами Он помогла отцу во всех вопросах, которые Люси решить не могла. Я часто думала, что бы мы делали без Люси и Франклина?

Мы говорили о моей матери, о том, как она была несчастна, за исключением тех недолгих дней, когда в доме жил ее замечательный учитель рисования. Мне доставляло удовольствие говорить с Франклином о таких вещах, потому что я потешалась над его скучными теориями.

— Лучше уж пережить всего одно яркое событие, — сказала я, — чем влачить скучное и размеренное существование, даже если остаток дней своих будешь проклинать его.

— Такой вывод в высшей степени неразумен.

— Еще бы! Я просто уверена, твою жизнь — правильную и безоблачную, никогда не нарушит событие, которое расстроит тебя и приведет в восторг — Еще одно неверное заключение!

— Но ты никогда не совершишь ошибку.

— А разве совершать ошибки так уж увлекательно?

— Если заранее знаешь, как все получится…

— Но этого не знает никто. Ты не в ладах с логикой, Минта.

И впервые со дня смерти матери я рассмеялась Я попыталась объяснить ему, что творится в нашем доме.

— Как будто мамин дух не может успокоиться.

— Это все твое воображение.

— Да нет же. Все изменилось. Неужели ты этого не заметил? Хотя вряд ли. Ты никогда не замечаешь таких вещей.

— Разве я ненаблюдателен по отношению к тебе?

— Что касается психологии — нет. Только при устройстве дел твои способности на высоте.

— Очень мило с твоей стороны заметить это.

— Сарказм не идет тебе, Франклин. Он тебе не свойствен. Ты слишком добрый. В доме, действительно, есть перемены. Мой отец испытывает облегчение..

— Минта!

— Но это правда, и она не должна шокировать.

— Тебе надо быть более сдержанной.

— Я же разговариваю с тобой, Франклин. Никому на свете я бы не сказала этого. Разве мы можем винить его? О покойном плохо не говорят. Но мама вела себя ужасно по отношению к отцу. Лиззи выглядит потерянной, хотя они с мамой часто ссорились. В любую минуту ее могли уволить или она сама могла уйти.

— Неудивительно, что Лиззи выглядит именно так — она лишилась хозяйки.

— Бедному доктору Хантеру хуже всех. Я уверена, что он винит себя. Похоже, даже избегает заходить к нам.

— Это вполне естественно, ведь здесь больше нет тяжелобольного.

— Люси тоже изменилась.

— Очень жаль. Кажется, она самое разумное существо во всем доме.

— Она ушла в себя, стала отчужденной и неразговорчивой, видимо, волнуется о докторе Хантере. Даже не объявила об их помолвке.

— Почему?

— Доктор очень переживает из-за того, что поставил не правильный диагноз…

— А это кто сказал?

— Но это и так ясно.

— Не следует говорить такие вещи, даже мне. Речь идет о профессиональном достоинстве, а твои слова — это клевета.

— Но, Франклин, ты не на судебном разбирательстве.

— Нельзя быть столь легкомысленной, Минта. Оставь эту романтику, не пытайся вымыслить драму там, где ее нет.

— Тебе я могу сказать все что угодно, потому что ты — близкий друг. Кроме того, мне нравится шокировать тебя. Но я хотела сообщить еще кое-что. Вчера ко мне зашла Люси и предложила избавиться от миссис Гли. В ней нет особой нужды, и Люси может полностью заменить ее.

— Ну что ж, разумное предложение. Я много раз пытался объяснить тебе, что вы живете не по средствам. Миссис Гли обходится вам дороже всех.

— При чем тут выгода? Если Люси возьмет на себя функции миссис Гли и будет управлять Уайтледиз, что ожидает ее брак с доктором Хантером?

— Но насколько я понимаю, он вовсе не решен.

— Доктор просил ее руки. Она еще думает. Это случилось как раз незадолго до маминой смерти.

— Минта, когда же ты, наконец, повзрослеешь. Это было бы желательно по многим причинам.

Конечно, как только это случится, он попросит меня выйти за него замуж. В моей памяти опять воскрес Стирлинг, который, развалясь в кресле, рассказывал об Австралии и хвалил Уайтледиз.

И я подумала: «Нет, пожалуй, рановато становиться взрослой»

Спустя несколько дней произошло одно очень неприятное событие. Я была в оранжерее и расщепляла стебли хризантем, когда туда ворвалась миссис Гли.

— Я хотела бы поговорить с вами, мисс Минта. — Она была пунцового цвета, и ее маленькие черные глазки яростно сверкали.

— Разумеется, миссис Гли. Пройдемте в библиотеку.

— В этом нет необходимости. Я скажу все здесь и сейчас. Мне приказали уйти, и я хотела бы знать, почему. Дело в том, что мне приказал тот, кому я еще не научилась повиноваться.

— Вы имеете в виду мисс Мэриэн? — уточнила я. — Видите ли, миссис Гли, за последние несколько лет наши финансовые дела пошатнулись, и мы вынуждены начать жестко экономить.

— И меня выбрали в качестве жертвы, да?

— Не жертвы, миссис Гли. Это, увы, необходимость.

— Знаете, мисс, — сказала она. — Я ничего не имею против вас. Вы не виноваты. Это и слепцу видно. Но если кому-то и следует покинуть этот дом, то не мне. Есть некоторые особы, без которых вам легче было бы обойтись, чем без меня.

— Очень печально, но решение вызвано горькой необходимостью.

— Эти слова вам подсказали, мисс Минта. В доме происходят странные вещи.

— Что именно?

Миссис Гли сжала губы с видом мученицы.

— Не мое дело говорить об этом, но после смерти вашей бедной матери вы стали хозяйкой дома и вам не положено позволять другим пользоваться тем, что принадлежит по праву вам.

— Я и не собираюсь этого делать, миссис Гли.

— Вас могут заставить. Мне не нравится все то, что творится в этом доме, и я без колебания соберу свои чемоданы и уеду. Но мне жаль вас, мисс Минта.

— Вы очень добры. Я уверена, что не заслуживаю вашей жалости.

Видимо, я выбрала правильный тон, так как гнев ее улегся.

Миссис Гли подошла ко мне ближе и сказала:

— Взять хотя бы эту Лиззи. Уж если кому и надо уйти, так ей. Как она разговаривала с бедняжкой! Как она кричала на нее в ту ночь! Я слышала, как ваша несчастная мама сказала ей, чтобы она ушла. Это было ее последнее желание. А теперь Лиззи остается, а я должна уйти. Я, которая никогда не сказала ни единого грубого слова нашей дорогой покойной леди. Вот видите, мисс Минта. Странные вещи происходят в этом доме.

— Почему странные? — возразила я. — Они с мамой очень любили друг друга, а их ссоры ничего не значили.

— Последняя была необычной. Но дело не в Лиззи. Она — ничто. Это заварили другие.

— Другие?

— Мисс Минта, вам никогда не приходило в голову, что скоро у вас появится новая мама?

— Что вы. Бог с вами?

— Ну вот! — Она сложила руки на своей полной груди. — Говорю вам, мисс Минта, что я не думаю о себе. Я уже достаточно поработала Я уезжаю к своей родственнице в Дувр. У нее есть деньги, но ее скрутил ревматизм. Она хочет, чтобы кто-нибудь за ней ухаживал, стал чем-то вроде компаньонки, и она обещала оставить мне после смерти свой домик и немного деньжат. Со мной все будет в порядке, но я себе говорю — «Здесь остается неопытная молодая леди, а в Уайтледиз происходят странные вещи». Поэтому я хочу предупредить вас.

— Я очень рада, миссис Гли, что у вас есть такая родственница.

— Вы очень добры, мисс Минта, я всегда это говорила. Но повторяю, что-то затевается, и вы должны знать об этом. Кто-то хочет здесь хозяйничать Кто-то расставил западню, и наивные люди могут в нее попасться. Я должна уйти. Почему? Потому что вижу дальше своего носа.

Я вздохнула, подняла горшок с цветами и вышла из оранжереи. По дороге я взглянула на нее через плечо и сказала:

— Я уверена, ваша родственница с удовольствием примет вас, миссис Гли.

Она многозначительно покачала головой мне вслед. Войдя в библиотеку, я поспешила поставить куда-нибудь горшок — так дрожали у меня руки. Я была огорчена, но с облегчением вздохнула, когда спустя несколько дней миссис Гли объявила, что ни минуты не останется в доме, где в ней не нуждаются, получила жалованье за месяц и уехала.

Ее отъезд не повлиял на жизнь в доме. Мама никогда не интересовалась хозяйством, а миссис Гли больше следила за тем, чтобы горничные хорошо выполняли свои обязанности. Этим, а также многим другим стала заниматься теперь Люси. Слуги, обрадованные тем, что избавились от грозной миссис Гли, с удовольствием ее приняли. Я все реже виделась с Люси, зато отец встречался с ней чаще. Люси проводила по часу у него в кабинете утром и после чая.

— Я стараюсь заставить мистера Хилари серьезно заняться книгой, — сказала она мне — Это пойдет ему на пользу и отвлечет от трагедии По утрам Лиззи приносила ей чай, так же, как и маме, убирала комнату Люси и моего отца, а также кое-что шила для дома, так как была на это большая мастерица.

Прошло два месяца. Наступило и минуло Рождество. Мы отпраздновали его очень скромно. На обед и на ужин к нам приезжали Франклин со своими родителями. Мы сыграли в вист — папа в паре с леди Уэйкфилд, а я — с Франклином. Люси и сэр Эверард расположились у камина и вели неторопливую беседу. Она следила за тем, чтобы слуги вовремя подносили угощенья, и делала все, чтобы мы чувствовали себя уютно.

Мне припомнилось прошлогоднее Рождество, когда мы ужинали в большом зале, украшенном гирляндами из падуба и жимолости, и доктор Хантер развлекал всех Мама сидела во главе стола и с удовольствием обсуждала с ним свои болезни. Люси, конечно, была с нами, но вела себя ненавязчиво. Помню, на ней было платье цвета розовато-лиловых орхидей. Хоть она и сшила его сама, но выглядела в нем необыкновенно элегантной Теперь Люси только разрабатывала фасон, а Лиззи под ее руководством кроила и шила Это было прекрасное сочетание.

После того, как гости разъехались и все легли спать, я накинула халат и пошла в комнату Люси.

— Ты не возражаешь? — спросила я. — Мне не спится.

Она предложила мне кресло с темно-красными подушками, а сама села на кровать.

— Я все время думала о прошлом Рождестве, — сказала я.

— Бедная Минта, тебе так не хватает матери. Я нахмурилась. Мне не хотелось лицемерить. Я любила маму, но порой с ней было трудно. И кроме того, я не могла забыть последнюю сцену в столовой и затравленные глаза отца. Я быстро переменила тему.

— А как доктор Хантер, Люси? Ты все еще сомневаешься, выходить ли за него? Ему сейчас очень нужна опора в жизни, а поскольку ты любишь его…

— Ты делаешь слишком поспешные выводы, Минта. Я люблю доктора так же, как всех вас, а когда твоя мать умерла, мне показалось, что я вам необходима.

— Это так, но мне жаль доктора. Он очень несчастен, и ты могла бы помочь ему. Он чувствует, что виноват… перед мамой.

— Ты уверена?

— Это очевидно. Он думал, она притворяется, а оказалось, что нет. Наверное, если бы он поверил в серьезность ее болезни, то лечил бы ее по-другому.

— Надеюсь, ты не обвиняешь его в некомпетентности?

— Нет, я знаю, что он — опытный врач. Но люди иногда ошибаются.

— Врачи не могут себе позволить ошибаться. Ради всего святого, никому об этом не говори.

— Я никому и не сказала, только тебе и Франклину, но он не в счет.

— Ни единому человеку. Обещай мне! Я подумала: «Она, действительно, его любит». И с готовностью согласилась.

— И забудь об этом, Минта, — продолжала она. — Просто выброси из головы. Твоя мать умерла от удара. Я слышала, что совершенно здоровые люди умирали от него, а организм твоей матери был ослаблен.

— Я знаю, Люси, знаю.

— Твоей матери больше нет, а мы должны жить дальше.

Я кивнула головой.

— Не забывай, — сказала она мягко, — я здесь для того, чтобы помочь и ободрить тебя. Так было всегда, еще когда ты училась в школе.

Я согласилась с ней.

— Но ты не должна приносить себя в жертву, Люси. Мы можем позаботиться о себе сами. К тому же ты не будешь далеко от нас, когда переедешь к доктору.

Люси покачала головой.

— Вряд ли я когда-нибудь буду там жить, — сказала она. — Мое место здесь — в Уайтледиз.

— Повторяю, Люси, ты не должна жертвовать собой.

— Мученики очень утомительные люди, — сказала она с улыбкой, — и я совершенно не собираюсь стать одной из них. Я хочу жить здесь, Минта, я хочу здесь остаться.

Конечно, мне следовало бы многое предвидеть. Но то, что произошло, оказалось для меня полнейшей неожиданностью.