— Им, наверное, приходится это делать, чтобы собрать деньги, — сказал он.

Я уже знала об этом от Франклина. Он сам собирался купить лес, но не для того, чтобы строить что-то на этом месте.

Наверное, он хотел, чтобы после его женитьбы на Минте все оставалось как было.

Я была поражена, когда узнала, что не он купил лес. Кто-то предложил более крупную сумму. Мне стало неприятно, Я захотела поскорее увидеть Стирлинга.

Я все поняла еще до того, как задала вопрос. Именно это он называл «начать действовать».

— Итак, ты купил лес Уайтледиз?

— От тебя ничего не скроешь.

— И заплатил за него вдвое больше настоящей цены? — продолжала я.

— Какое это имеет значение?

— Конечно, ты же — миллионер!.. Почему ты ничего не сказал мне?

— Ты стала очень странной, Нора. Ты все больше становишься похожей на НИХ, и все меньше — на НАС!

— Если ты имеешь в виду, что я пытаюсь вести себя более тактично…

— О, прекрати! Что тут бестактного, если ты предложил людям больше денег, чтобы помочь им в беде.

— Когда они узнают обо всем, им будет неприятно.

— Они не расстроились, когда получили в два раза больше, чем на самом деле стоит земля.

— Сэр Хилари…

— Он ничего не смыслит в делах.

— Минта…

— Она разбирается в этом еще меньше. В этом доме хоть что-то понимает только леди Кэрдью.

— Значит, ты договорился с ней?

— Я договорился с моим агентом.

— Мне кажется, тебе не следовало так поступать, Стирлинг.

— Почему?

— Потому, что эту землю собирался купить Франклин Уэйкфилд, и если бы он это сделал, она осталась бы во владении семьи.

— Я не понимаю, что ты хочешь доказать мне?

— Ты просто слеп. Франклин собирается жениться на Минте. И тогда он сможет заняться Уайтледиз.

— Но в этот дом следует вложить гораздо больше того, что у него есть.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю. На это имение необходимо потратить тысячи! Уэйкфилд сравнительно обеспеченный человек, но он не…

— Миллионер, — закончила я. Стирлинг кивнул, улыбаясь. Он, действительно, был человеком, бесконечно преданным своей цели. Позже Минта заговорила со мной об этом лесе.

— Теперь я знаю, что его купил мистер Херрик. И знаю, за какую цену.

— Он может себе это позволить, — ответила я достаточно сурово. Ее глаза засияли.

— С его стороны это весьма любезно!

— Он очень хотел купить этот лес.

— Но почему? Вокруг много более ценных земель. «Но не таких, как Уайтледиз», — подумала я. Стирлинг вел себя так, будто уже сделал шаг к двери. «Ты ошибаешься, Стирлинг, — думала я. — У тебя ничего не выйдет. Или мы будем жить в Мерсерз Хауз или вернемся в Австралию». Хотя я уже знала, что мне все равно где жить, лишь бы быть рядом со Стерлингом…

Приближалось Рождество. За неделю до него Стирлинг, я. Мод, Минта и Франклин ходили по деревне вместе с хором, который пел рождественские песни, чтобы собрать деньги для церкви. Потом мы пошли в Уэйкфилд Парк, где нас ждал горячий суп. Я поняла, что это — традиция, начало которой было положено в Уайтледиз. Я подумала, что когда Франклин женится и станет там жить, старые обычаи возродятся вновь.

Увидев его отца, сидевшего в своем кресле с шотландским пледом на коленях, и мать, стоявшую рядом, я поняла: он так долго не делал предложения Минте только потому, что женившись, должен был оставить своих горячо любимых родителей. А ему так хотелось быть рядом с ними, пока они живы.

Мы все встретились рождественским утром в церкви, а днем отправились в Уэйкфилд Парк на праздничный обед. Все было украшено венками из остролиста и омелы. Я вспомнила о трогательных попытках Аделаиды придать нашему дому на другом конце земли дух старой Англии.

На традиционный рождественский обед подали индейку, сливовый пудинг с горящим бренди. А на елке в центре гостиной всех ждали подарки. Мы поднимали бокалы за наших хозяев, за гостей и за «новеньких». Кроме нас были и другие гости. Под две скрипки мы танцевали в громадном зале старинные деревенские танцы «Дженни Сорви Груши»и «Сэр Роджер де Коверли». После этого — вальс, а некоторые даже пробовали станцевать менуэт. Мне было так хорошо, что я пыталась не думать о праздниках, которые мы проводили в Австралии. Родители Франклина оставались до самого конца, и отец даже отбивал рукой такт и покачивал головой. Они с матерью не сводили глаз с сына.

— Прекрасное Рождество, — поблагодарила я Франклина, и он в своей чопорной манере ответил, как счастлив, что мне не наскучили старые обычаи.

По пути домой Стирлинг признал, что день прошел чудесно, и он пригласил всех в Мерсерз Хауз на Новый год.

— Мы должны придумать что-нибудь не менее интересное, чем предложил Франклин Уэйкфилд.

Я немного опасалась предстоящего праздника. Стирлинг послал в Лондон за поварами и официантами, засыпал всех приглашениями, разработал особое меню, и лучшие повара выполняли его заказ. Стирлинг даже хотел, чтобы слуги надели синие бархатные ливреи и напудренные парики.

Я громко смеялась:

— Но это просто дурной вкус — такой маленький сельский домик и такая пышность!

— Мне бы хотелось провести праздник в Уайтледиз, — продолжал он задумчиво. — Представляешь, этот зал…

— Это не Уайтледиз, и что подумают наши гости, когда увидят нанятых слуг в париках? Но я не могла его переубедить. Миссис Гли была вне себя от возмущения.

— Я бы сама прекрасно справилась, миссис Херрик, если бы у меня было еще две служанки, или хотя бы одна. Я даже знаю, где их взять, — говорила она рассерженно. — Надеюсь, мистеру Херрику нравится, как я готовлю…

Я отвечала, что мистер Херрик все организовал, не посоветовавшись со мной. Я бы хотела устроить совершенно другой праздник, и конечно же, с помощью миссис Гли.

Она успокоилась, а когда увидела, как все украшено и приготовлено, сама не смогла скрыть приятного удивления. У нас все было гораздо лучше, чем в Уайтледиз, а для нее это было очень важно. Она заметно волновалась, особенно когда давала указания слугам.

Я даже не могу сказать, был ли вечер успешным. Но его запомнили все. На улицах горели фонари красный ковер был расстелен на ступеньках у входа Стирлинг нанял оркестр, который играл в маленькой комнате, между столовой и гостиной. На музыкантах были надеты красные рейтузы и белые венгерские рубашки. Стол украшали букеты роз, очень дорогих в это время года. Все было так помпезно, что многие почувствовали себя неуютно среди всей этой роскоши. И, конечно, было совсем не так весело, как в Уэйкфилд Парке. Стирлинг пригласил и пианиста — мы танцевали в гостиной, специально для этого освобожденной от мебели. Только когда начались танцы, праздник несколько оживился. Лучше всех танцевала Мод, потому что когда-то училась этому. Вскоре мы почувствовали себя более свободно. Без четверти двенадцать мы уселись и стали ждать полуночи, а когда пробили часы, взяли друг друга за руки и запели «Доброе Старое Время!»Я сидела между Франклином и Минтой и была счастлива, потому что любила их.

Когда ушли последние гости, мы со Стирлингом устроились в гостиной и начали обсуждать вечер.

— Ты расставил все точки над «i», — сказала я ему. — Теперь все знают, что здесь живет миллионер.

— Что ж, мне приятно им быть!

— Когда у тебя есть все, что хочется, это хорошо, но помни: не все покупается.

— Посмотрим. Я уже решил. Через несколько дней поговорю с сэром Хилари.

— Ну что ж, весьма тактично, но почему ты медлишь? Почему бы не пойти завтра и не сказать: «Сэр Хилари, вы уже поняли, что я миллионер и весьма решительный парень, который сразу берет быка за рога. Я заплачу вам любую сумму».

— Ты изменилась, Нора. Иногда я сомневаюсь, на чьей ты стороне?

— Я всегда на твоей стороне.

Он улыбнулся. Мы любили друг друга, неизменно и нерушимо. Я могла не соглашаться с ним, он мог передразнивать и высмеивать меня, но все это не имело никакого значения. Правда, я вышла замуж за другого, но тогда все решал Линкс. Я была так близка к Стирлингу, что невольно, как и он, стала преклоняться перед этим странным человеком. У Стирлинга не было выбора, он только всегда и во всем поддерживал своего отца и уступал ему. Мне тоже пришлось уступить Уайтледиз, потому что все делалось во имя Линкса. Теперь мы были одни — только Стирлинг и я. После года вдовства я смогу, наконец, стать его женой.

Когда он улыбался мне этой ночью, я была так же уверена в этом, как тогда, в пещере, где мы лежали, тесно прижавшись и ожидая близкой гибели.

Да, мы понимали друг друга.

Через месяц терпению Стирлинга пришел конец, и он пошел к сэру Хилари. Я была в библиотеке, когда он вернулся. Бледный, губы плотно сжаты, в глазах — полная безысходность.

— Что случилось? — воскликнула я.

— Я только что был в Уайтледиз!

— Произошло что-то неприятное? Он кивнул.

— Я предложил сэру Хилари сделку.

— И он отказал. Я же говорила, что будет именно так!

Он тяжело сел и уставился на свои башмаки.

— Он ответил, что не продаст дом никогда. Какую бы сумму ему ни предлагали. «Я связан навеки с этим домом, и он останется в нашей семье». Таковы были его слова. Связан с этим домом! Есть какое-то условие, по которому они не могут его продать. Его поставил какой-то предок, у которого был сын-картежник! Дом должен принадлежать семье, что бы ни случилось!

Я почувствовала, как с моих плеч свалилась огромная тяжесть.

— Значит, ничего не, поделаешь. Ты старался как мог. Будем считать, что с этим покончено раз и навсегда!

— Да, — ответил он. — Кажется, ты права.

— Ты пытался. Никто, даже Линкс, не смог бы сделать большего.

— Я этого не ожидал.

—  — Знаю. Но я тебе уже говорила, что не все можно купить! Пожалуйста, выбрось этот дом из головы и давай думать о будущем!

— По-моему, ты очень рада.

— Линкс, наверное, не знал об этом условии, не так ли? Я никогда не соглашалась с ним. Он мог ошибаться… иногда. Он твердо хотел отомстить, а месть — паршивое дело. Она не приносит счастья.

Он молчал, но явно меня не слушал. Видимо, размышлял о том, сколько было потрачено напрасных усилий.

Я подошла к нему и положила руку на плечо.

— Что мы теперь будем делать? — спросила я. — Вернемся в Австралию?

Он ничего не ответил, только встал и обнял меня.

— Нора, — шепнул он, повторил мое имя и поцеловал так, как никогда прежде не целовал. Это был поцелуй возлюбленного — и я снова была счастлива!

Мне казалось, что отныне мы будем открыто говорить обо всем, не скрывая своих чувств. Но нет. Стирлинг замкнулся сильнее, чем раньше. Он все время молчал и был очень мрачен. Часто ездил верхом, один.

Однажды, когда он вернулся домой, его лошадь была покрыта пеной.

— Ты совсем загнал бедное животное, — заметила я, надеясь, что он доверится мне.

Мне казалось, я знаю, в чем тут дело. Он любил меня, но между нами по-прежнему стоял Линкс. Его отец и мой муж.

Все со временем пройдет, убеждала я себя. Линкс любил нас двоих сильнее всего на свете и хотел бы, чтобы мы поженились. Мы назовем нашего первого сына Чарльзом в его честь. Мы его никогда не забудем.

Поэтому я была совсем не готова к тому, что случилось!

Как-то раз Стирлинг вернулся домой, когда уже смеркалось. Эллен принесла лампы и задернула занавески. Я сидела в гостиной одна. Стирлинг двигался как во сне.

— Мне лучше сказать тебе все сразу! — сказал он. — Я помолвлен.

Я подумала, что не поняла его.

— Я только что сделал предложение Минте, — продолжал он.

Я услышала свой голос, холодный, напряженный, почти равнодушный:

— Да, понимаю.

— Ты все понимаешь, правда? — спросил он умоляюще.

— Конечно. Это единственный способ приобрести Уайтледиз.

— Единственный… после того, как выяснилось, что дом должен оставаться в семье.

— Поздравляю, — резко сказала я.

Я должна была покинуть комнату, иначе я бы накинулась на него и устроила скандал. Я бы сказала ему все о своих надеждах и печалях. Вот только спокойно разговаривать с ним я не могла. Поэтому пробежала мимо и выскочила в дверь. Я влетела в свою комнату и заперлась там.

Потом долго лежала на кровати, уставившись на герб Мерсеров на потолке. Мне хотелось умереть.

Не знаю, как выжила в последующие недели. Я видела, как счастлива Минта. Как она его любила! Я могла ее понять. Когда-то она смирилась с тем, что ей придется выйти замуж за Франклина Уэйкфилда. В этом не было сомнений. И вдруг явился он — этот сильный, полный энергии Стирлинг, который сметал все на своем пути! Бедная Минта, неужели она не понимала, почему он решил жениться на ней? Мне часто хотелось рассказать ей об этом, но я прикладывала огромные усилия, чтобы не выкрикнуть правду. И в то же время я очень сочувствовала ей. Бедная, наивная маленькая дурочка, как она верила, что ее любят! На ней женились даже не из-за Уайтледиз, хотя теперь все будет приведено в идеальный порядок. Он станет великолепным домом; несравненным дворцом. Я могла себе представить, как Стирлинг методично дает указания, каким ремонтом и когда лучше следует заняться. Ни на что не пожалеет денег. Вот вам и золотой миллионер!