— Вы играете роль леди-благотворительницы, — сказал Стирлинг. — Готовы помочь каждому безбилетнику и даже наградить за грехи.

— Этот бедный ребенок болен и голоден.

— Естественно. А чего он ждал? Что его примут на бор г как пассажира? Надо было подумать, прежде чем прятаться на корабле без билета.

— Он не мог думать об этом. Он бежал от своей невыносимой жизни, мечтал уплыть куда-нибудь, где светит солнце, чтобы начать все сначала.

— Еще один мечтатель, как я погляжу.

Это меня разозлило: он явно метил в моего отца. И я ответила твердо:

— Не допущу, чтобы этот ребенок страдал. Как они накажут его? Очень сурово?

— Возможно, заставят работать на судне, а когда мы прибудем в Австралию, вышлют обратно в Англию, где он будет наказан.

— Это жестоко.

— Это справедливо.

— Он слишком молод. К тому же не всем дано избегать наказания… Например, женясь на дочерях своих хозяев.

Это было нечестно, но я не могла удержаться, чтобы не отплатить ему за нападки на своего отца Стирлинг только улыбнулся.

— Люди должны быть умными, чтобы добиться лучшего в жизни.

— Некоторым помогают в этом, — сказала я, — и я тоже постараюсь помочь бедному мальчику.

— Конечно, ведь, хоть и опрометчиво, но вы уже дали слово.

Он был прав. Я обязана сделать все, что в моих силах для Джимми.

На судне только и говорили что о маленьком безбилетнике. Его поместили в лазарет, и в течение нескольких дней никто не мог поручиться, выживет ли он после перенесенных лишений. Днем, оказывался, мальчик прятался в одном из шкафов, где хранились лишние спасательные жилеты, а по ночам обшаривал судно в поисках хоть какой-нибудь еды. Он почти умирал от голода, когда мы его нашли. Сейчас, по крайней мере, за ним хорошо ухаживали, но он был слишком слаб, чтобы задуматься о том, какие неприятности его ожидали. Однажды, когда мы со Стирлингом сидели на палубе, я сказала ему:

— Я хочу спасти этого мальчика. Ты должен помочь мне.

— Я? Ко мне это не имеет никакого отношения.

— Это имеет отношение ко мне, а я твоя сестра… Точнее, твой отец мой опекун. Полагаю, это что-нибудь да значит?

— Только не то, что я буду участвовать в твоих сумасбродных затеях.

— Ты мог бы оплатить его проезд, взять слугой, пока твой всемогущий отец не подыщет ему какую-нибудь подходящую работу. Ведь ты поможешь?

— Не понимаю, почему ты в этом так уверена.

— Потому что ты вовсе не такой жестокий, каким хочешь казаться.

— Я просто практичный.

— Конечно, потому-то ты и поможешь мальчику. Под) май, он будет предан тебе всю жизнь, а это уже не так мало.

Стирлинг смеялся так, что даже не мог говорить. Мне было не по себе. Я очень волновалась за несчастного малыша, к которому, похоже, никто, кроме меня, не испытывал симпатии.

— Мистер Мулленс утверждает, — сообщила мне вечером соседка по каюте, — что никогда не слышал ни о чем подобном. Что мы соберем в Австралии половину отребьев общества, если будем так поощрять каждого безбилетника.

— Чем же мальчика поощряют? Только тем, что больного уложили в постель и лечат? А чего ожидал мистер Мулленс? Что беднягу на канате протащат под днищем судна? Или закуют в кандалы?

Она вскинула голову. Не сомневаюсь, и она, и этот Мулленс осуждали меня.

— Я слышала, мистер Херрик уже выручил мальчишку, — ухмыльнулась девица. — Этот сорванец будет теперь его слугой.

— Слугой?? — вскричала я.

— Разве он ничего не сказал вам? Мистер Херрик оплатил его проезд, и наш юный негодяй неожиданно превратился в честного мальчика.

Какое счастье! Я помчалась к каюте Стерлинга и постучала в дверь. Мой «брат» был один, я не могла удержаться, порывисто обняла его и поцеловала. Смутившись, он высвободился из моих рук.

— Ты это сделал, Стирлинг! — воскликнула я. — Ты это сделал!

— О чем ты говоришь? — состроил он удивленный вид. — Ах, мальчик… Он в третьем классе. Конечно, жаль, но большего он не заслуживает. Билет стоит семнадцать гиней, но, естественно, столько не запросили, ведь он спал не в каюте и не получал никакой еды. Доберется до Мельбурна…

— А там ты подыщешь ему работу?

— Он останется моим слугой, пока мы не подберем ему что-нибудь более подходящее.

— О, Стирлинг! Это чудесно! У тебя, оказывается, есть сердце!

— Только, пожалуйста, не взваливай на меня больше такие проблемы. Ты будешь горько разочарована, — притворился он равнодушным.

Бедный маленький Джимми! Как он будет радоваться сегодня вечером!

С этого дня мы со Стерлингом стали еще ближе.

В остальном наше путешествие прошло без особых приключений, и через сорок пять дней после его начала мы прибыли в Мельбурн.

Были уже сумерки, когда мы сходили с судна. Я никогда не забуду, как стояла на пристани среди наших вещей, а рядом жался Джимми в своих лохмотьях — это было все его имущество. Я, как могла, успокоила мальчика. И успокоилась сама.

К нам подходила женщина, и я мгновенно поняла, что это Аделаида, та самая, которая должна была встретить меня в Англии. Она была одета в простое пальто и шляпку без отделки, подвязанную под подбородком лентой, потому что дул сильный ветер. Я была немного разочарована: она совсем не походила на дочь такого необычного человека, как Линкс. Скорее, простая, уравновешенная деревенская женщина. И, вглядевшись в ее лицо, я поняла — очень добрая.

— Аделаида, это Нора, — сказал Стирлинг. Она взяла меня за руку и спокойно поцеловала.

— Добро пожаловать в Мельбурн, Нора. Я уверена, что путешествие было приятным.

— Интересно, — откликнулся Стирлинг, — во всем-то ты уверена.

— Мы остановимся в «Линксе», — продолжала она, — а завтра утром за нами приедет экипаж Кобба.

— «Линкс»? — переспросила я.

— Это отель. Он принадлежит нашему отцу, — объяснила Аделаида. — Надеюсь, вам там понравится. Здесь весь багаж? — тут ее глаза остановились на Джимми.

— Он — часть багажа, — усмехнулся Стирлинг. Я нахмурилась, опасаясь, как бы Джимми не расстроился, услышав такой презрительный отзыв о себе, но тот не обратил на это никакого внимания.

— Мы подобрали его на судне, — продолжал Стирлинг. — Нора считает, что ему следует подыскать какую-нибудь работу.

— Ты написал об этом отцу?

— Нет, Нора сама все расскажет ему.

Похоже, Аделаида была удивлена, но я сделала вид, что нисколько не боюсь предстоящего объяснения.

— Нужно отослать все эти вещи в отель, — Аделаида повернулась ко мне. — Мы живем в сорока милях от Мельбурна, но часто наведываемся в город. Мужчины обычно едут верхом, ну а я предпочитаю экипажи Кобба — они у него Превосходные. Надеюсь, вы здесь хорошо устроитесь.

— Спасибо. Я тоже надеюсь.

— С ней будет все в порядке, если она на это настроится, — заметил Стирлинг. — «Очень своенравная особа.

Я пошла вместе с Аделаидой и Стирлингом. Джимми последовал за нами. Вокруг стояла страшная суматоха. Все эти повозки, запряженные лошадьми или волами и груженные тюками шерсти, мясными тушами и другой поклажей.

— Это очень оживленный город, — сказала Аделаида, — он быстро вырос за последние несколько лет. Золото сделало его богатым.

— Золото! — выговорила я с горечью; она должна была догадаться, что я подумала о своем отце.

В самом деле, Аделаида тут же постаралась отвлечь меня от грустных мыслей.

— Это хорошо, когда до города не слишком далеко, — сказала она. — Не чувствуешь себя отрезанной от всего мира. Вы когда-нибудь жили в большом городе?

— Да, и в деревне тоже. Но так одиноко, как там, где я провела последний год, мне не было нигде. Она кивнула.

— Мы сделаем все, чтобы вам у нас было хорошо. А вот и экипаж. Я дам распоряжение Джону относительно багажа.

— Джимми ему поможет, — сказал Стирлинг, — пусть отрабатывает свой хлеб.

И вот я уже со Стирлингом и Аделаидой — моими новыми братом и сестрой — въезжаю в Мельбурн. Рядом верхом ехали фонарщики и зажигали уличные фонари своими факелами на длинных шестах. Работая, они распевали старые песни, которые я так часто слышала дома. Вот» Однажды ранним утром «, а вот и» Прекрасная клубничка «. Позади оставались тысячи миль, но мне показалось, что я не так уж далеко от Англии.

Отель был полон скотоводов, съехавшихся издалека, чтобы договориться о продаже шерсти. Они громко обсуждали цены и положение на рынке, но меня больше заинтересовали другие мужчины — с бронзовыми лицами, мозолистыми руками и алчными глазами. Должно быть, это искатели золота.» Они хотят потратить то немногое, что смогли добыть «, — решила я. И не ошиблась.

За обедом я сидела между Аделаидой и Стирлингом, который рассказывал об этих одержимых и указывал на тех, кто уже поймал свою удачу, и тех, кто еще только на это надеялся.

— А может, было бы лучше, если бы никто не нашел здесь золота, — сказала я.

— Многие добропорядочные жители Мельбурна согласятся с тобой, — допустил Стирлинг. — Люди нередко бросают все ради золота, а потом возвращаются, быстро утратив всякие иллюзии. Они мечтали, что будут попросту подбирать золотые самородки, а вместо этого с трудом намывают лишь несколько гранов золотой пыли.

Я вздрогнула и подумала об отце. А вдруг он тоже приходил сюда и толковал с теми же самыми людьми?

— Их жизнь на приисках очень тяжела, — сказала Аделаида.

— Но есть и такие, кто все-таки находит богатство, — напомнил ей Стирлинг.

— Деньги — корень всех зол, — ответила Аделаида.

— Вернее, любовь к ним, — поправил ее Стирлинг. — Но разве мы все их не любим?

— Некоторые хотят иметь деньги, чтобы сделать счастливыми других, — возразила я.

И он, и его сестра поняли, о ком я говорю. Аделаида, не желая причинять мне боль, принялась рассказывать об их доме, построенном лет десять назад по проекту самого Линкса.

Я поинтересовалась, что буду делать там.

— Линкс не терпит лентяев, — заметил Стирлинг.

— Не называй его этим нелепым именем, — поправила Аделаида. — Я уверена, вы найдете для себя множество занятий.

Затем Аделаида спросила меня об Англии, и я рассказала ей о Дейнсуорт Хауз, о том, как из учениц превратилась в учительницу.

— Должно быть, вы были там несчастливы, — искренне посочувствовала она мне.

Так мы беседовали до конца обеда, а затем я вернулась в свою комнату.

Но очень скоро в дверь постучали, и вошла Аделаида. Она выглядела озабоченной.

— Нет, нет. Ничего не случилось. Просто я подумала, что мне надо вас кое о чем предупредить. Возможно, вам многое покажется у нас странным…

— Странные вещи происходят с того самого дня, как умер мой отец.

— Это ужасно — потерять отца. Я знаю, что это такое. Сама осталась без матери, когда мне было восемь лет. Никогда не смогу этого забыть…

Помолчав, она продолжала:

— Не бойтесь моего отца.

— Почему я должна его бояться?

— Большинство людей его опасаются.

— Возможно, потому, что они зависят от него. Они, но не я. Если ваш отец захочет избавиться от меня, я уйду. Устроюсь гувернанткой в какую-нибудь семью, которая собирается переехать в Англию. А может быть…

— Пожалуйста, не продолжайте, ведь вы только что приехали — на этом настаивал и ваш отец.

— Кажется, он попал под обаяние вашего.

— Они сразу понравились друг другу, хотя оба очень разные, и быстро стали лучшими друзьями. Ваш отец сумел увлечь моего так, как никому это прежде не удавалось. Мой отец часто говорил:» Теперь, когда с нами Том Тамасин, мы станем богаче «. Он верит в удачу так страстно, что она непременно придет. А потом ваш отец погиб, доставляя золото с шахты.

— Значит, они все-таки нашли его.

— Не так много, как им было нужно. Шахта пока не окупила расходов. Вообще это странно. Во всем остальном мой отец преуспел. Собственность, которой владела его жена, возросла в десять раз после того, как он взял дела в свои руки. Этот отель, который был захудалым постоялым двором, теперь процветает. А сейчас отца просто обуяла жажда золота.

— Разве он не богат?

— Не так, как ему хотелось бы.

— Я думала, он мудрец. Стирлинг говорит о нем так, словно это Сократ, Платон и Юлий Цезарь в одном лице.

— Стирлинг слишком много болтает. Мой отец, действительно, необычный человек. Он — властелин, центр нашего мира, хоть это и маленький мир. Примите его таким, и он будет вас уважать за это. Вы не совсем похожи на своего отца. Вы горды, и не подчинитесь чьей-то воле. Это поможет вам здесь. Надеюсь, вы сойдетесь и с Джессикой.

— Джессика? Кто это?

— Она рано осталась сиротой и с детства жила вместе с моей матерью — своей двоюродной сестрой. Когда мама умерла, Джессика едва не сошла с ума. Мне пришлось ухаживать за ней, и это помогло справиться с собственным горем. С ней бывает трудно, Джессика немного со странностями.

— Она сумасшедшая?

— Нет, просто слегка неуравновешенная. Иногда все в порядке целыми днями. Тогда она помогает по дому, особенно на кухне. Она прекрасно готовит. У нас была очень хорошая повариха, а ее муж — вообще мастер на все руки. Но и они заразились золотой лихорадкой, все бросили и ушли. Бог знает, где они сейчас. Может быть, и жалеют о том, что потеряли, лежа на грубой подстилке в палатке и вспоминая свои уютные постели в собственном домике.