Джорджетт Хейер - Тени былого

– Да, сударь. Я ни разу не выезжала за пределы моей страны. Но муж иногда посещает вашу столицу.

– Вы непременно должны свозить туда мадам! – Сен-Вир улыбнулся. – Вас мы там видим часто, n'est-ce pas?

– Ну, не так часто, как прежде, – ответил Меривейл. – Моя жена не любит столичной жизни.

– А! Тогда понятно, Меривейл, почему теперь вы остаетесь за границей так недолго!

Лакей доложил, что обед подан, и они перешли в столовую. Граф развернул салфетку.

– Вы живете в очаровательнейших местах, мадам. Леса великолепны.

– Вокруг Эйвон-Корта они еще прекраснее, – сказал Энтони. – Такие прекрасные дубы.

– А, Эйвон! Я весьма огорчен, что герцог в отъезде. Я надеялся… но нет, судьба судила иначе.

В глубинах памяти Меривейла шевельнулось смутное воспоминание. Ведь как будто много лет назад был какой-то скандал?

– Да, Эйвон, по-моему, в Лондоне. У нас гостит лорд Руперт… сейчас он обедает в Эйвон-Корте с мадам Филд и мадемуазель де Боннар, воспитанницей герцога.

– Мадемуазель де?..

– Боннер. Вы слышали, что Эйвон стал опекуном?

– Какие-то слухи до меня доходили, – медленно произнес граф. – Так она здесь?

– Временно. Ее, мне кажется, скоро должны представить ко двору.

– Vraiment? – Граф отхлебнул вина. – Без сомнения, она ennuyйe[75] тут?

– Мне кажется, не особенно, – ответил Меривейл. – В Эйвоне у нее достаточно развлечений. Она и этот шалопай Руперт теперь изволят играть в прятки в лесу. Настоящие дети!

– Ах, так? – Сен-Вир слегка наклонил голову/– А герцог, вы сказали, сейчас в Лондоне?

– Не поручусь. Никто никогда не знает, где он может оказаться в следующую минуту. Леони, по-моему, ожидает его со дня на день.

– Очень сожалею, что разминулся с ним, – механически произнес Сен-Вир.

После обеда они с Меривейлом сели за пикет, а вскоре в гостиную вбежал Руперт и остановился как вкопанный при виде гостя.

– Гром… Ваш покорнейший, граф, – сказал он сдержанно и отошел к Дженнифер. – Что тут делает этот субъект? – проворчал он ей на ухо.

Она прижала палец к губам.

– Граф только что выразил сожаление, что не застал твоего… твоего брата, Руперт, – сказала она громко.

Руперт вытаращил глаза на Сен-Вира.

– Э? А, да! Мой брат будет ужасно огорчен, уверяю вас, сударь. Вы приехали нанести ему визит?

Возле мясистых губ графа задергалась мышца.

– Нет, милорд. Я еду повидать друзей и подумал, не навестить ли мне по пути господина герцога.

– Нижайше прошу, позвольте мне передать ему все, что вам будет благоугодно, – сказал Руперт.

– Cela ne vaut pas la peine, m'sieur[76], – учтиво ответил граф.

Едва он откланялся, как Руперт накинулся на хозяина дома:

– Дьявол тебя побери, Тони, для чего ты пригласил сюда этого мерзавца? Что он делает в Англии? Клянусь душой, это уж слишком – встретиться с ним, быть любезным…

– Любезности я что-то не заметил, – сказал Меривейл. – Он в ссоре с Аластейром?

– В ссоре! Да он наш смертельный враг, дорогой мой! Он оскорбил нашу семейную честь! Даю тебе слово. Как, ты не знал? Он ненавидит нас, как сам дьявол! Много лет назад пригрозил отделать Джастина хлыстом.

Тут Меривейл все понял.

– Но конечно, я помню! Так для чего же он притворялся, будто хочет видеть Аластейра?

– Он мне не понравился, – сказала Дженнифер с тревогой. – От его взгляда меня пробрала дрожь. По-моему, он дурной человек.

– Я одного не понимаю, – заметил Руперт, – откуда между ним и Леони такое сходство? Меривейл встрепенулся.

– Так вот что! А я все старался вспомнить, где я видел кого-то похожего на нее.

– Рыжие волосы – и темные брови! – протянул Руперт. – Черт меня побери, тут что-то кроется! Похоже, Джастин ведет сложную игру, провалиться мне на этом месте!

Меривейл засмеялся.

– Какую игру, ветреник?

– Не знаю, Тони. Но если бы ты прожил рядом с Джастином столько же лет, сколько я, ты бы не смеялся. Джастин не забыл их ссоры, хоть поклясться! Он никогда ничего не забывает. Что-то затевается, черт побери!

O parbleu![77] – с досадой воскликнула Леони. – Этот Руперт всегда опаздывает, vaurien[78].

– Душа моя, – попеняла ей госпожа Фидд. – Такие выражения! Право, благовоспитанные девицы даже не знают подобных слов! Умоляю вас…

– Сегодня я не буду благовоспитанной, – решительно заявила Леони. – Я хочу, чтобы монсеньор вернулся!

– Милочка, вам не подобает…

– А, ба! – воскликнула Леони и покинула почтенную даму.

Она поднялась к себе в спальню и безутешно села у окна.

«Уже две недели, как монсеньор не прислал письма, – размышляла она. – А в последнем он написал: „Я скоро приеду“. Voyons, разве так держат обещания? А Руперт опять опоздал…» Ее глаза оживленно блеснули, и она вскочила на ноги.

– Ну, я сыграю шутку с Рупертом! – воскликнула она вслух.

Во исполнение этого намерения она вытащила из гардероба свой мужской костюм и выбралась из юбок. Ее волосы отросли, но не настолько, чтобы стягивать их лентой у шеи, и они все еще одевали ее голову шапочкой из сотен непокорных кудрей. Она зачесала их наверх ото лба, надела рубашку, панталоны и куртку и, схватив треуголку, небрежной походкой спустилась с лестницы. К счастью, госпожи Филд нигде не было видно, а потому она без помех выскользнула в сад. В первый раз она вышла из дома в мальчишеском наряде, а так как это было запретным удовольствием, глаза у нее шаловливо блестели. Руперт, как она знала, при всей своей распущенности, считался с приличиями. И конечно, будет возмущен, увидев, что она разгуливает по парку в такой одежде. Именно этого ей и хотелось, а потому, в надежде повстречать его, она направилась к лесу, тянувшемуся вдоль проезжей дороги.

На полпути через широкий луг, за которым начинался лес, она увидела, что Руперт выходит из конюшни со шляпой под мышкой, что-то насвистывая. Леони приложила ладони трубкой ко рту.

– Эгей, Руперт! – крикнула она злорадно. Руперт увидел ее, на секунду замер, а затем поспешил к ней широким шагом. .

– Нечистая сила, что ты еще натворишь? – крикнул он. – Клянусь душой, это неслыханно, провалиться мне, если не так! Немедленно домой, бесстыдница!

– И не подумаю, милорд Руперт! – насмешливо ответила она и, пританцовывая, побежала от него. – Вам меня не заставить!

– Ах, так! – завопил Руперт, бросил шляпу и побежал за ней.

Леони тут же нырнула в лес и припустила во всю мочь, не сомневаясь, что Руперт, если нагонит ее, вполне способен вернуться в дом с ней на руках.

– Погоди, вот я тебя изловлю! – угрожающе кричал Руперт, продираясь сквозь кусты. – Черт! Я порвал манжету, а кружева обошлись мне в пятнадцать гиней! Чума тебя порази, где ты?

Леони ответила насмешливым восклицанием, которое эхом раскатилось по лесу, и побежала дальше, прислушиваясь к шумной погоне у себя за спиной. Она заставляла Руперта кружить между стволами, пролагать себе дорогу через кусты, перебраться через ручей, старательно ему не показываясь, пока не выскочила на дорогу. Она бы повернулась и сдвоила бы след, если бы не увидела стоящую поблизости легкую дорожную карету. Удивившись, она подобралась на цыпочках поближе, чтобы разглядеть экипаж из-за невысокого терновника. Из отдаления донесся голос Руперта, в котором раздражение мешалось со смехом. Она откинула голову, чтобы закричать в ответ, и тут с изумлением увидела, что по лесной тропке к дороге торопливо идет граф Сен-Вир. Он хмурился, у мясистых губ залегли тяжелые складки. Он поднял голову, и едва его взгляд упал на нее, как хмурость исчезла с его лица, и он бросился к ней.

– Приветствую тебя, паж Леон, – сказал он, и каждое слово было как удар хлыста. – Я и надеяться не мог, что отыщу тебя так скоро. На этот раз, думается, удача улыбнулась мне.

Леони попятилась, вспомнив предостережение Эйвона.

– Bonjour, m'sieur[79], – сказала она, стараясь понять, что он делает во владениях герцога и почему он вообще в Англии. – Вы хотели видеть монсеньора? – спросила она, наморщив лоб. – Он в отъезде.

– Я безутешен, – саркастически сказал Сен-Вир и подошел к ней вплотную.

Она отшатнулась и с внезапной паникой позвала Руперта:

– Руперт, Руперт, а moi![80]

Но тут ладонь Сен-Вира зажала ей рот, а другой рукой он схватил ее за талию. Как она ни отбивалась, он поднял ее и побежал с ней к ожидающей карете. Без колебаний она изо всех сил укусила руку, зажимавшую ей рот. Раздалось приглушенное ругательство, рука дрогнула, и Леони, отдернув голову, вновь отчаянно закричала:

– Руперт, Руперт, on m'emporte! A moi, а moi, а moi![81]

Его голос раздался гораздо ближе:

– Кто… что… Какого черта…

Ее втолкнули в карету, она обернулась, как маленькая разъяренная фурия, но ее грубо отбросили в угол. Она услышала, как Сен-Вир отдал распоряжение кучеру, затем он оказался на сиденье рядом с ней, и карета понеслась вперед.

Руперт, весь красный и растрепанный, выскочил на дорогу из кустов как раз вовремя, чтобы увидеть карету, исчезающую за поворотом в направлении деревни.

Сначала он решил, что Леони просто его дразнит, но второй ее крик был по-настоящему отчаянным, а главное, ее нигде не было видно. С обычной своей порывистостью он побежал по дороге следом за каретой, даже не подумав, что было бы куда разумнее вернуться на конюшню за своей лошадью. Он мчался во всю прыть, без шляпы, с разорванными манжетами, в сбившемся набок парике. Карета давно скрылась из виду, но он бежал, пока совсем не запыхался. Тогда он перешел на шаг. А передохнув, снова побежал, ухмыляясь при мысли, как смешно он должен выглядеть со стороны. Кто мог похитить Леони и для чего, он не знал, но не сомневался, что ее увезли в этой карете. В нем взыграл его воинственный дух, а заодно и любовь к приключениям. Нет, он нагонит эту карету, пусть ценой жизни! Вот так, то бегом, то шагом, он добрался до деревни, растянувшейся вдоль дороги в трех милях от Эйвон-Корта, и при виде ближайшего дома вновь припустил усталой рысцой.

Кузнец работал у себя во дворе и удивленно уставился на приближающуюся, хорошо знакомую фигуру. Кто в этих местах не знал Руперта?

– Эй, ты! – пропыхтел Руперт. – Карета… тут проезжала? В какую сторону… она свернула?

Кузнец выпрямился и почтительно дернул себя за свисающую на лоб длинную прядь волос.

– Да, милорд.

– Черт… тебя побери! Карета!

– Да, милорд, да, – повторил недоумевающий кузнец.

– Она… здесь… проезжала?..—прохрипел Руперт.

Тут кузнеца осенило.

– Ну да, ваша милость, и остановилась у «Герба». Минут двадцать как уехала.

– Черт бы ее побрал! Куда?

Кузнец покачал головой.

– Простите, ваша милость, я на нее не смотрел.

– Ну и дурак! – буркнул Руперт и продолжил путь.

Хозяин «Герба Эйвонов» был более осведомлен. Он суетливо выбежал из дверей навстречу молодому лорду и всплеснул руками от изумления.

– Милорд! Вы же потеряли шляпу, ваша милость! А ваш кафтан…

– К черту мой кафтан! – перебил Руперт. – Куда поехала эта карета?

– Карета французского джентльмена, ваша ми лость?

Войдя в залу, Руперт рухнул на диван, но при этих словах подскочил и выпрямился.

– Французский? Французский?! Вот что! Господин граф! Но на какого дьявола ему понадобилась Леони?

Хозяин сочувственно смотрел на него в ожидании объяснений.

– Эля! – потребовал Руперт, откидываясь на подушки. – А еще лошадь и пистолет.

В полном недоумении хозяин принес ему эля в большой кружке. Руперт торопливо ее осушил и перевел дух.

– Карета тут останавливалась? – спросил он. – Ты видел в ней воспитанницу моего брата?

– Мисс Леони, милорд? Да нет же! Французский джентльмен из кареты не вылезал. Он очень, кажется, торопился, милорд!

– Мерзавец! – Руперт потряс кулаком, свирепо нахмурясь.

Мистер Флетчер даже попятился.

– Да не ты, дурак, – сказал Руперт. – А почему карета остановилась?

– Так, милорд, по счету уплачено не было, и мусью чемодан оставил. Ну, и лакей скок с козел, вбегает сюда, расплачивается со мной и был таков, прежде чем я дух перевести успел. У них у всех мозги набекрень, милорд, у французишек, – я-то ведь и думать не думал, что джентльмен нынче съедет. А и гнали же они лошадей, а те резвые, чистое заглядение.

– Разрази гром его черную душонку! – бесился Руперт. – Дьявольские козни, ясно как день. Коня, Флетчер! Коня!

– Коня, милорд?

– Не корову же, черт побери! Лошадь, любезный, и побыстрее.

– Но, милорд…

– К дьяволу твое «но»! Иди найди мне лошадь и пистолет!

– Но, милорд, у меня тут нет верховых лошадей! У фермера Джилса есть жеребчик, но…

– Нет лошадей? Черт знает что! Беги приведи лошадь, которую сейчас подковывает кузнец! Поторопись!

– Но, милорд, это лошадь мистера Мэнверса, и…