Вадим подумал и ответил:

- Нет. Это любовь с первого поступка.

- Как это? Что такое она сделала?! Первая полетела в космос? Прыгнула с парашютом на Северный полюс?.. Я не понимаю…

- Нет, она просто не прошла мимо чужой беды и попыталась помочь.

- И что? Этого достаточно, чтобы влюбиться? - не поверила Жанна.

- Как оказалось — да. - Вадим понимал, что это объяснение для Жанны — пустой звук, и больше всего хотел, чтобы этот бессмысленный разговор поскорее закончился.

- И… этого достаточно, чтобы расстаться?

Господи, как тяжело-то, как муторно… И как ей объяснить, что дело не в накрывшей его любви к кому-то другому, а в нелюбви к ней, к Жанне?

- А она, она тоже в тебя влюбилась вот так, с первого взгляда?

- Нет. Я же говорю, она ни о чём не знает. - Вадим снова вспомнил пустую крышу. - Но это и неважно. Важно то, что мой мир изменился. До встречи с этим человеком был один — теперь стал совсем другим... Этот человек мог оказаться не девушкой, а, например, стариком или женщиной средних лет. Неважно. Просто появился человек, который поразил меня так, что я не могу уже жить по-прежнему. Понимаешь? Я очень уважаю тебя и не хочу и не могу обманывать, поэтому и позвонил сейчас...

- Она красивая? - невпопад спросила Жанна, и Вадим вдруг осознал, что она его совершенно не понимает и не хочет понять. Возможно, это оттого, что ей сейчас больно и обидно. Но скорее всего просто потому, что они не подходят друг другу. Вот и всё. Несовпадение. Непонимание. Нелюбовь. Что ж тут поделаешь?

- Красивая, - не стал лукавить он.

- Красивее меня?

- Нет. Вы просто разные.

- Ну и катись к этой… своей! - вдруг зло выкрикнула Жанна.

- Она не моя. И я не могу к ней катиться… Ты пойми, я ухожу не к ней.

- Ну да, ну да. Ты уходишь от меня. Но не к ней. Так я и поверила... - Жанна снова заплакала.

- Прости. - Ещё раз искренне повторил Вадим. - И пусть у тебя всё будет хорошо.

- Сказал добрый человек, отрубая собаке хвост… - сквозь слёзы продолжила Жанна.

Вадим снова вздохнул и негромко, ласково сказал:

- Жанн, без хвоста можно жить... Поболит немного и пройдёт, как и не было ничего. Настоящая беда — потерять себя. Я чуть было не потерял, но вовремя остановился. А если бы не смог, то плохо было бы не только мне, но и тебе. Нет ничего хуже, чем жить с человеком, который тебя не любит. И какое счастье — не сделать ошибки. Мы не сделали. И ты ещё поймёшь это...

Жанна помолчала, потом глухо сказала:

- Сейчас я тебя ненавижу. Но ты меня никогда не обманывал... Может быть, ты и прав… Сделай так, чтобы мы по возможности не встречались. Чтобы хвост перестал болеть, ему нужно дать зажить. Хорошо?

- Хорошо.

Раздались частые гудки. Вадим откинулся на спинку стула. Как же тяжело… Как жалко Жанну… Он вспомнил об Ангелине. «Я бы предпочла, чтобы вы были рядом», - прозвучали у него в голове её сегодняшние слова, и он вдруг улыбнулся. Рядом… Какое хорошее слово… За него стоит бороться.

Глава семнадцатая. Невозможность

Утром, которое впервые за долгое время выдалось пасмурным той безрадостной светло-серой пасмурностью, которая и дождя не обещает, но и солнцу не даёт пробиться, Ангелина с грустью констатировала, что и ночь не задалась: спала она плохо, а уже на рассвете ей вдруг приснился задумчивый подполковник Валдайцев. Он снова сидел на террасе, смотрел поверх её головы на город и молчал. А Ангелина даже во сне не могла отвести от него глаз — так он ей нравился. И готова была просидеть так очень долго, лишь бы смотреть и смотреть.

На что там, говорят, можно смотреть вечно? На огонь, воду… Да какие огонь, вода и что-то там ещё… Вечно можно смотреть на лицо человека, который тебе нравится. А уж на любимое — и подавно. И Ангелина с ужасом поняла, что никогда и ни на кого не смотрела так, как вчера на подполковника Валдайцева (она не позволяла себе называть его в мыслях по имени, только так, официально). И с ещё большим ужасом осознала: она хотела бы смотреть и смотреть на него. Или разговаривать с ним. Или молчать. Лишь бы быть рядом.

Вчера ей с ним было так хорошо. Она слушала историю Гриши Москвина, которую ей рассказывал Вадим, и ловила себя на том, что перед ней сидит удивительный человек: умный, добрый, неравнодушный и деликатный. Бывают же такие. Потом они ехали вместе в машине, и Ангелина, которая вообще-то не любила ездить ни с кем, кроме папы и дедушки, когда тот ещё водил, и всегда чувствовала с чужими водителями если не страх, то явный дискомфорт (ей всё время казалось, что все водят очень плохо и неаккуратно, особенно по сравнению с отцом), очень скоро поняла, что Вадим водит так, словно находится в своей стихии. Он всё делал спокойно, без суеты и раздражения. Не нервничал, не отпускал в адрес окружающих едкие злые комментарии, не наглел, с доброжелательной готовностью уступал дорогу тем, кто просил или явно не решался выехать из дворов или со второстепенных дорог, пропускал пешеходов. Но при этом вёл машину так ловко и умело, что Ангелина засмотрелась на него и очень скоро перестала бояться.

А уж когда на обратном пути он остановился для того, чтобы помочь оттолкать «закипевшую» в крайнем левом ряду старенькую «шестёрку» к тротуару, она и вовсе поразилась. Вокруг все только истерично сигналили и ругались. А Вадим спокойно включил аварийку, вышел и помог растерявшейся немолодой женщине. Ангелина хотела было выскочить вслед за ним. Но он только улыбнулся и покачал головой: не надо.

- Почему вы мне не разрешили вам помочь? - спросила Ангелина, когда он вернулся и они поехали дальше.

- На таких каблуках и в таком платье вам только машины толкать, - ответил Валдайцев, глаза его смеялись. - Да и вообще, тяжёлая грязная работа не для вас… А кем вы работаете, Ангелина? - вдруг спросил он.

- Я учитель начальных классов, - Ангелина приготовилась к привычной реакции: удивлению. Но Вадим вместо этого повёл себя неожиданно:

- Вам эта работа очень идёт. Если бы я был вашим учеником, то старался учиться как можно лучше.

- Почему? - растерялась Ангелина.

- Просто вы такая… - он поискал слово, - вдохновляющая. Я поражался, как Гриша воспрянул, просто поговорив с вами. У вас редкий талант поддерживать и вдохновлять людей. Это не каждому дано. А учителя, на мой взгляд, и должны быть такими. Так что, мне кажется, вы на своём месте.

Ангелина рассмеялась:

- Вы знаете, Вадим, все обычно говорят совсем другое. Вы второй человек в моей жизни, который чуть ли не с первого взгляда понял это.

- А первый кто? - улыбнулся Вадим, и Ангелина залюбовалась: у него была такая славная улыбка. Жаль только, что он такой серьёзный и улыбается редко. Потому лицо его от улыбок делалось совсем молодым, мальчишечьим и таким привлекательным.

- Первый — наша директор. Она необыкновенная, у неё чутьё на людей. У нас в школе работают лучшие учителя. И всё благодаря ей. Она умудряется с первых минут общения разглядеть то, что другие видят значительно позже. И вот вы как-то смогли. Удивительно.

- А за кого вас принимают остальные?

- За актрису, художницу, в общем, за творческую натуру.

- Так ведь учителя тоже должны быть творческими людьми. Ну, во всяком случае, мне так кажется. Или я не прав?

- Правы. Ещё как правы. Только об этом мало кто догадывается. Для большинства мы роботы, произносящие текст у доски, проверяющие тетради и не имеющие права на эмоции.

- Ну, на робота-то вы совершенно точно не похожи.

- Спасибо, - смешливо фыркнула Ангелина.

- Вы любите свою работу? - снова спросил Вадим.

- Люблю. Хотя иногда и устаю от неё конечно. Но всё равно люблю. Дети, школа, вся наша атмосфера — это лучшие антидепрессанты. Между прочим, я заметила, что хорошие учителя часто выглядят моложе своего возраста. И цветы в школе не погибают. Одна моя коллега, когда у неё дома цветы начинают болеть или чахнуть, приносит их на работу. И что вы думаете? - Ангелина весело округлила глаза.

- Что? - заинтересовался Вадим, давно не чувствовавший себя так хорошо и легко, как в этот момент.

- Они выздоравливают и начинают расти со скоростью бамбука, ну, или около того.


- По метру с лишним в день? - засмеялся Валдайцев, который когда-то читал про бамбук и помнил о его удивительной особенности.

- Примерно, - в тон ему ответила Ангелина и тоже засмеялась. - А вам нравится ваша работа?

- Не очень, - серьёзно ответил Вадим, словно не он только что шутил. - Я мечтал стать врачом, хирургом. Но не срослось. Когда я поступал, в медах был большой конкурс, родители боялись, что я не поступлю, а тогда ещё отправляли в Афганистан. В общем, маме я отказать не смог… Хотя даже ходил в школу юного врача во второй мед. Но вместо этого выучился на инженера, а работаю, как видите, и вовсе в третьем месте. О чём очень теперь жалею. Но родителей понимаю, конечно. Я у них единственный сын. Они боялись за меня... И надеюсь, что из моих детей кто-нибудь да станет врачом.

- Обязательно, - зачем-то сказала Ангелина, которая до этого думала, что детей у него нет, - обязательно. - Она сидела вполоборота, смотрела в серьёзное лицо Вадима и заметила, как быстро он сумел прогнать грусть и снова улыбнуться ей. - Приводите ваших детей учиться в нашу школу. У нас давние связи с первым и вторым медом и прекрасный учитель химии, моя подруга. Её ученики без проблем сдают вступительные экзамены. И вообще — лучше нашей школы нет. - Ангелина порылась в сумочке, извлекла красивый маленький блокнотик и ручку и быстро написала что-то.

- Вот, это мой домашний телефон, а это номер нашей школы и телефон канцелярии. Лучше сначала позвоните мне, чтобы я предупредила директора и завуча. Потому что с местами у нас напряжённо. Но я договорюсь…

- У меня пока нет детей, Ангелина, - остановил её Вадим, - я пока даже не женат.

Слова эти почему-то очень обрадовали её, и, чтобы скрыть смущение, она зачастила:

- Но ведь будут. Тогда и приводите. Не думаю, что наша школа за эти несколько лет сильно испортится…

- Спасибо, непременно, - поблагодарил Вадим и взял из её руки листок, который она вырвала из блокнота. Быстро шедшую в потоке машину тряхнуло на обширной выбоине, объехать которую не получилось, и Ангелина, покачнувшись, машинально схватилась за его руку. Вадим крепко сжал её пальцы, помогая удержать равновесие. Рука у него была сильная и при этом, как показалось Ангелине, ласковая. Такие руки бывают у хороших врачей. Как жаль, что ему не удалось воплотить в жизнь свою мечту, как жаль... Ангелина неслышно вздохнула и осторожно вынула свою руку из его, желая, наоборот, не отнимать её никогда.

Давно, в детстве, они с одноклассниками любили играть на переменах в самые разные игры. Когда играли в «Бояре», маленькая Ангелина заметила, что у всех, оказывается, разные руки. Сильные или слабые, крепкие или вялые, тёплые или холодные, сухие или влажные. С некоторыми одноклассниками ей было приятно держаться за руки, от других хотелось поскорее отойти. С чем это было связано, она не знала, но почему-то навсегда запомнила эти свои детские впечатления. И теперь, сидя рядом с Вадимом, Ангелина подумала, что держать его за руку ей было приятно. Не менее приятно, чем разговаривать с ним, смотреть на него и даже просто молчать, слыша его дыхание… Вот и во сне она любовалась им и совершенно не тяготилась долгим молчанием...


- Да что же это такое? - простонала Ангелина и уткнулась лицом в подушку. Белая Ринина кошка с удивлением посмотрела на неё из своего кресла, медленно, словно нехотя, встала и грузно прыгнула на кровать. Ангелина протянула руку, благодарно погладила её и хлюпнула носом. Было невыносимо жаль себя. Ну вот как так? Впервые встретила мужчину, который так ей понравился. И именно с этим мужчиной у них не может быть никаких отношений, кроме дружеских. И совместное будущее невозможно. Ну, разве что они будут иногда сталкиваться у Рины. А хочется-то совсем другого… И где справедливость?

Но Ангелина не была бы Ангелиной, если бы позволила себе долго страдать и предаваться унынию. Она энергично потёрла лицо, повыгибалась на широченной Рининой кровати во все стороны, повытягивалась в струнку и громко сказала:

- Во всяком случае, я не безнадёжна. Эмпирическим путём определено, что влюбиться я могу. Уже хорошо. Эксперимент можно считать успешным. - Голос её при этом не был ни счастливым, ни удовлетворённым. Но она решительно встала. Начинался новый день. И Ангелина собиралась провести его активно и интересно. Да и для большого взрыва нужно было найти подходящую кандидатуру. А неподходящую требовалось срочно изгнать из памяти… Ну, и из сердца, которое со вчерашнего вечера почему-то всё ныло и никак не хотело возвращаться в привычное безмятежное состояние, тоже изгнать. Немедленно. Пусть с этой кандидатурой Ринка разбирается. У неё насыщенная личная жизнь и большой опыт. Она справится. А Ангелина нет, не сумеет. Она вместо этого влюбится по уши (да чего уж там, уже почти влюбилась) и будет страдать (да чего уж там, уже страдает). А ей страдания не нужны. Ей большой взрыв нужен. Такой, чтобы весь мир после него перевернулся и началась счастливая жизнь. А для этого — вперёд и только вперёд.