На студенческих вечеринках разговоры часто крутились вокруг того, где бы можно заработать: денег всем не хватало, цены росли, а то, что ещё недавно было вполне приличной стипендией, скоро стало насмешкой.

Во время таких бесед все, словно гуру, внимали Артуру, который, если где и учился, то в свободное от погони за деньгами время. Конечно, бизнесменом он был мелким, но, как тогда казалось им, вовсе далёким от какого бы то ни было бизнеса, вполне удачливым. Сначала он занимался тем, что на снятой квартире записывал пиратские копии аудиокассет, которые потом сдавал в ларьки и которые пользовались огромным спросом. Потом пришло время и видеофильмов. Артур с удовольствием делился незамысловатыми секретами и высокомерно поучал не сведущих в делах бизнеса приятелей, слушавших его рассказы о «лаве», «зелени», «наездах», «крыше» и прочих реалиях жизни «пирата» с открытыми ртами.

Ангелине эти рассказы были неприятны. Артур в её глазах выглядел надутым индюком, звездой птицефермы, но этого, кроме неё, похоже больше никто не замечал. Сильнее всего её тревожило то, что Рина во всём помогает своему любимому. А дела его часто были откровенно противозаконными. Но если бы арест Артура Ангелину ничуть не огорчил, то за судьбу подруги она очень беспокоилась. Но аккуратные просьбы одуматься и быть поосторожнее на Рину действовали, как размахивания руками на пчелу. Она тут же заводилась, начинала нервничать, обвинять Ангелину в косности, старорежимности и непонимании новой ситуации. Общаться им становилось всё сложнее.

На четвёртом курсе Ангелина устроилась на работу в школу, свободного времени у неё почти не осталось, на студенческих посиделках она появляться уже не могла и Артура видела нечасто. А Рина, увлечённая новыми возможностями, в институт заглядывала нечасто, то и дело пропадала на несколько дней, а потом появлялась загадочная и очень красивая. Вскоре она стала приезжать на занятия на собственной машине, «Жигулях» восьмой модели модного вишнёвого цвета. Первое её появление за рулём произвело фурор: мало кто из студентов их не самого престижного вуза мог позволить себе такую роскошь.

Ангелина уже тогда была не любопытна, вернее, не позволяла любопытству поднимать голову, и сама бы ни за что не спросила у Рины, откуда появились деньги на покупку машины. Но та сама охотно на всех углах делилась с интересующимися:

- Любимый подарил. Сказал, что его муза, вдохновительница и помощница во всех делах заслуживает только самого лучшего.

Девчонки восхищённо ахали, поражённые широтой души Рининого кавалера. Немногочисленные парни тоже были впечатлены, правда, не вполне понятно чем: коммерческими ли талантами Артура или его щедростью. И лишь Ангелина почувствовала очередной болезненный укол тревоги. И, как выяснилось, не зря.


Как-то поздней осенью Рина впервые за долгое время позвонила ей. Услышав голос подруги, Ангелина испугалась: та явно плакала.

- Ринка, что случилось? Что-то с мамой?

- Нет, - еле слышно прошелестела та, - с Артуром. Он в больнице, его избили… Линка, мне так страшно… Я боюсь…

- Ты где? - тут же собралась ринуться на помощь Ангелина.

- В больнице.

- Я сейчас приеду.

- Не надо. Тебя не пустят. Я-то заплатила, поэтому пустили. Но больше денег у меня с собой нет.

- Ты не поедешь домой?

- Нет. Артуру пока ещё плохо. Да и спокойнее здесь, безопаснее. А домой они и прийти могут.

- Кто? - Ангелине стало страшно. Она читала газеты и смотрела телевизор и знал, какие настали времена.

- Те, кто избил Артура.

- А как же мама?

- Мама в гостях у подруги. Дома её нет, - успокоила Рина.

- Хоть одна хорошая новость, - выдохнула Ангелина, - тебе что-то нужно? Может, вещи или еду подвезти?

- Нет, ничего. Я тебе позвоню завтра, когда мы с Артуром решим, что делать. Если будет нужно, ты поможешь?

- Конечно, - пообещала Ангелина.

- Спасибо, - тихо поблагодарила Рина.

- Будь осторожна.

- Мы будем. Целую тебя. - Раздались гудки.

- Да чтоб его разорвало! - в сердцах простонала Ангелина в пустоту. - На него мне наплевать. Лишь бы с тобой всё было хорошо.

Вечером следующего дня она бегала к телефону на каждый звонок, и мама Ангелины даже решила, что дочь наконец влюбилась и надеется, что позвонит предмет её воздыханий. Как же она ошибалась...

Рина не позвонила, а в их с мамой квартире к телефону никто не подходил. В институте она появилась спустя две недели, расстроенная и тихая, приехала на метро, а не на машине. На вопросительный взгляд потерявшей от тревоги покой Ангелины лишь махнула рукой, но позже, в тёмном тупичке возле их читального зала объяснила:

- Артура выписали. Он отдал свой бизнес тем, кто на него наехал. Так что нас не тронут.

- Ну, и правильно. Ну, и молодец, - преувеличенно оптимистично воскликнула Ангелина.

- Ничего не правильно. Обидно до слёз. Даже машину мою пришлось продать. Но ничего. Мы ещё что-нибудь придумаем и впредь будем умнее. Больше такое не повторится, - пообещала Рина и закончила со злостью:

- Или мы будем не мы.

Вскоре она перевелась на вечернее отделение, где к её постоянным пропускам относились гораздо более терпимо, и они с Ангелиной почти перестали видеться. Звонила Рина всё реже, а её саму застать дома стало почти нереально. Ангелина всё равно регулярно набирала знакомый номер, чтобы хотя бы от Рининой мамы узнать о делах подруги. Та успокаивала: всё хорошо, дочка занимается каким-то бизнесом, и дела идут неплохо. Про Артура Ангелина не спрашивала, её неприязнь к нему только росла, она винила его в проблемах подруги и очень опасалась, что всё кончится плохо. В том числе и поэтому она вновь и вновь звонила Рине, даже не надеясь поговорить с ней. И однажды всё же застала дома.

- Линка, не волнуйся. Всё просто замечательно! - весело прокричала в трубку подруга.

- Я рада. Но всё равно волнуюсь. Рин, ты просто знай: если что, я всегда рядом. Звони мне в любое время. Обещаешь?

- Обещаю. Но мы теперь учёные, теперь ничего такого случиться не может. Артур всё предусмотрел.

При упоминании этого имени Ангелина поморщилась и тихо попросила:

- Ты не пропадай, ладно?

- Ладно! - Рина явно куда-то торопилась. Ангелина вздохнула и попрощалась. Они заканчивали институт и вскоре Рина и вовсе исчезла из её жизни. Чтобы появиться снова спустя восемь лет. И теперь Ангелина уже сильно сомневалась, что появилась она к добру. И просто так.

Глава двадцать вторая. Страх

Пока Ангелина вспоминала, дождь и правда закончился и на горизонте даже появился обнадёживающий голубой просвет, окно в другой, залитый солнцем ликующий летний мир. Ангелина встала из-за стола и решила пойти прогуляться. Думалось ей лучше всего на ходу, а бегать по пусть и большой, но всё же квартире уже порядком надоело.

Приняв решение, Ангелина надела свои джинсы, свитер, сунула ноги в резиновые сапоги и вышла на улицу. Уже вечерело, но ей вдруг нестерпимо захотелось отправиться в Нескучный сад, побродить по высокому берегу Москвы-реки. Немного поразмыслив, она решила, что не случится ничего страшного, если она позволит себе это удовольствие. Тем более, сегодня за ней никто не следит.

Во дворе наблюдателей по-прежнему не было, только сидела на пакетах, постеленных на мокрую скамейку, какая-то парочка. Видимо, соглядатаи не успевали они за изменениями погоды или решили, что под вечер она никуда не пойдёт. А вот дудки! Плохо они её знают. Даже интересно: совсем не приедут сегодня или всё же явятся, когда поймут, что нудный и казавшийся беспросветным дождь неожиданно закончился? Ангелина сердито фыркнула, пожала плечами и быстро зашагала в сторону Нескучного сада.

В аллеях парка было немноголюдно, но всё же Ангелина разгоняла лужи не в полном одиночестве: иногда ей попадались стайки гомонящих подростков, молодые мамы с колясками и интеллигентного вида пожилые пары. Поэтому она не заметила, что два человека не просто гуляют, а идут именно за ней.

Ангелина спускалась по неширокой асфальтированной дорожке к реке, когда сзади её кто-то окликнул:

- Лина!

Она вздрогнула и резко обернулась. На неё внимательно смотрели парень с девушкой. Те самые, что сидели в Ринином дворе, - с ужасом поняла Ангелина и ощутила такой дикий страх, что даже ладони вспотели. Как же она так? Ведь знала, что за ней могут следить. Но расслабилась, одевшись не в Ринином стиле и не обнаружив во дворе знакомой машины. А на парочку во дворе она глянула лишь вскользь. Хороша… Просто героиня глупых иностранных фильмов, которую вечно несёт туда, где опасно, и тогда, когда стоило бы посидеть дома. А ведь она всегда смеялась над этими девицами разной степени бестолковости. И вот, пожалуйста, сама ничуть не лучше.

Парень с девушкой смотрели на неё вопросительно и настороженно, но агрессии не проявляли.

- Простите, вы Рина? - после небольшой паузы растерянно спросила девушка, говор у неё был не московский, окающий.

- Нет, вы ошиблись. Меня зовут Ангелина. Но мне показалось, что вы окликнули меня, - она старательно удерживала незаинтересованное и равнодушное лицо, хотя внутри всё противно дрожало.

Кто эти люди? И правильно ли она сделала, что назвалась своим именем? Но и выдавать себя за Рину нельзя, такой договорённости не было, а самодеятельностью она может навредить подруге, вокруг которой явно что-то затевалось.

- Извините, мы, наверное, ошиблись, - сказал парень, тоже приятно окая.

- Ничего страшного, - Ангелина усилием воли заставила себя легко и приветливо улыбнуться и попрощаться и снова продолжила прогулку. Ей стоило колоссальных усилий не сбиваться со спокойного размеренного шага и не оглядываться. Нестерпимо хотелось поскорее очутиться не в пустынной аллее, а на набережной, там, где ещё совсем светло и много людей. И это у неё вскоре получилось: никто её больше не беспокоил, и до реки она дошла без каких-либо неожиданностей. Вспомнив и попробовав применить на практике все известные по фильмам и книгам способы обнаружить слежку, Ангелина, тем не менее, ничего подозрительного не заметила.

Уже на набережной она, сильно скосив глаза, увидела-таки стоявших выше на спуске к реке тех же парня и девушку. Они явно о чём-то спорили, не обращая никакого внимания на Ангелину. Что-то бурно обсудив, они повернулись и пошли вверх по дорожке. Ангелине хотелось верить, что из её жизни они ушли навсегда.

После испытанного потрясения прогулка была уже не в радость, и умные мысли приходить в голову категорически отказывались, без боя уступив место паническим: а не позвонить ли в милицию и не пора ли бросить всё и уехать на дачу, под крыло к родителям?! Но ведь она обещала присмотреть за кошкой и цветами. Животное, конечно, можно взять с собой. Переноску она видела в кладовой. Но вот как быть с многочисленными растениями? Да и глупости всё это. Кроме непонятной слежки и странной парочки, ничего страшного не случалось. Так что и в милицию пока идти не с чем. И вообще! Почему она должна пугаться и прятаться? Нет, так не пойдёт. Роль жертвы ей категорически не нравится. Завтра обещают хорошую погоду и соглядатаи на машине обязательно появятся. И тогда она проследит за ними и попробует разобраться, что происходит.

С этими жизнеутверждающими мыслями Ангелина в хорошем темпе дошла до дома, из-за угла осмотрела двор, не обнаружила в нём ничего подозрительного и прошла в подъезд.

- Здравствуйте! - приветствовал её знакомый охранник. И с некоторым сомнением спросил:

- Это вы ведь из двенадцатой квартиры?

- Да, я, - ответила Ангелина, снова почувствовав страх.

- К вам тут приходили.

- Кто? - сердце испуганно сжалось.

- Молодой человек. Высокий такой. Русоволосый. Я ему объяснил, что вас нет дома. Он сказал, что придёт попозже.


- Спасибо, - страх сразу исчез, и уступил место радости: высоким и русоволосым был подполковник Валдайцев. - Вы тогда пропустите его, пожалуйста, когда он снова придёт.

- Хорошо, - улыбнулся охранник и сочувственно предупредил:

- Лифт опять пока отключили.

- Ничего, не на двадцатый же этаж, - ответила Ангелина, хотя в таком настроении, которое вдруг появилось у неё после новости о подполковнике Валдайцеве, она и гораздо выше поднялась бы, не заметив. Хорошо и весело стало ей. И это было плохо, очень плохо. Но сейчас думать о принципах хотелось меньше всего. А вот увидеть Валдайцева — сильнее всего. Как-то странно он на неё действовал.


Ринина кошка встретила Ангелину в дверях, немного повилась в ногах, подняв хвост пышным султаном, и неспешно прошествовала на кухню, к опустевшей мисочке, ни разу не оглянувшись.