Яна Перепечина - Теория большого взрыва

У соседнего подъезда несколько мужчин таскали тяжёлые мешки. У фонтана курили два охранника, которых Ангелина опознала по форме. Поэтому она надеялась, что со своим велосипедом не мозолит глаза и не привлекает к себе внимания, хотя и расположилась всего в нескольких метрах от соглядатая. Лучше, конечно, было бы подождать в подъезде, но охранник вряд ли бы понял, если бы она стояла у дверей и выглядывала во двор. А лишних вопросов ей не хотелось.

К счастью, ждать пришлось недолго. Через пару минут во двор въехала ещё одна знакомая Ангелине машина. Она остановилась рядом с первой, и из неё вышел молодой, судя по голосу, человек. Ангелина напрягла слух, решив, что должна выжать из ситуации максимум пользы и узнать хоть что-то. Но разговор мало что прояснил. После приветствия один спросил:

- Ну как?

- Всё спокойно, - ответил другой, - пока не выходила. Но на террасе была. Значит, дома. Да и куда она денется? Другого выхода из подъезда нет. И не подозревает она ни о чём. Зря ты тогда решил, что она обо всём догадалась.

- А ты бы что подумал, если бы всё было как всегда, а потом вдруг она резко в переулок свернула?

- Да мало ли зачем ей туда понадобилось? Знакомую увидела или магазин какой. Женщина...

- Ну, наверное, ты прав. Но тогда я решил, что она меня заметила.

- Но с того дня всё спокойно и как всегда. Ходит по своим музеям-выставкам и явно о нас не догадывается. Так что не волнуйся.

- Да теперь я уже успокоился. Сам вижу, что всё в порядке. Скорее бы уже он приехал и сам за ней приглядывал. А я хочу на работу ходить и делать своё дело, а не за этой ездить. Укатил в свою Германию, а мы должны за ней приглядывать.

- Ещё полторы недели осталось.

- Дожить бы.

- Ой, да ладно. Можно подумать, так сложно здесь поторчать. Я вот, наоборот, рад смене обстановки.

- А я не рад. У меня кондиционер в машине сломался и вообще, надоело уже.

Ангелина краем глаза увидела, как парни пожали друг другу руки, села на велосипед и неспешно проехала мимо них. Они не обратили на неё никакого внимания. На выезде из двора в переулок её обогнала машина первого «следуна». Ангелина последовала за ней, стараясь делать это максимально незаметно и опасаясь только, что из её операции ничего не выйдет. Но в её натуре было расстраиваться раньше времени. И не зря. Пробки мешали машине ехать быстро, да и направлялась она, как выяснилось уже через двадцать минут, недалеко. Так что следить за «следуном» у Ангелины получалось замечательно.

Они цугом проехали по набережной, перебрались по мосту на другую сторону Москвы-реки и закружили по узким улочкам. Ангелина катила за машиной на довольно большом расстоянии, старательно прячась за людьми и автомобилями и глазея по сторонам, чтобы не выдать своего интереса. В какой-то момент она испугалась, что её заметили, когда обнаружила, что они уже во второй раз очень медленно объезжают один и тот же квартал, но потом поняла, что водитель просто ищет место для парковки: переулок был плотно заставлен машинами. Наконец ему повезло, он припарковал машину и направился к особнячку с солидной вывеской. Ангелина неторопливо проехала мимо, свернула за угол, в небольшом сквере вынула из пакета, который лежал в корзине, прикреплённой к рулю, яркую рубашку и такую же панаму с низко опущенными полями, надела их, изменив таким образом внешность, на случай, если вдруг водитель всё же заметил её, и вернулась к зданию, куда тот вошёл.

Вывеска на особнячке гласила: «Закрытое акционерное общество «Валькирия». Ниже шла какая-то надпись на немецком языке. Из всех слов Ангелина смогла понять только ту же «Валькирию», но сделанную латиницей. Очевидно, это был перевод названия организации на немецкий. Подивившись странному вкусу людей, выбравших для фирмы такое хотя и немецкое, но уж больно воинственное название, она отошла в сторону и задумалась, время от времени поглядывая на дверь, на случай, если её «следун» зашёл сюда ненадолго.

Улов был незначительным, если не сказать ничтожным. Из разговора во дворе она поняла только, что все её «следуны» никакого отношения к частным, а уж тем более государственным сыщикам не имеют. Ну, да об этом она и раньше догадывалась. Видимо, кто-то, кого они называли «он», уехал в Германию и то ли попросил, то ли велел этим людям зачем-то следить за Ринкой. Нет, не так… Они сказали «приглядывать». А у этого слова всё же другой оттенок. Приглядывать — это смотреть, чтобы ничего не случилось. То есть этот кто-то волнуется за Рину и хочет быть уверенным, что с ней всё в порядке? Или всё же нет? Парни на знатоков русского языка явно не тянули. Обычные современные молодые люди. Наверняка для них «следить» и «приглядывать» просто синонимы, безо всяких оттенков значения. Кто их знает… А она тут ломай голову.

Ладно, зайдём с другой стороны. Человек, про которого говорили её «следуны», уехал в Германию, а контора, у чьих дверей она сейчас стоит, явно имеет отношение к этой стране. Означает ли, что этот человек немец? Да, пожалуй, ведь парни говорили «в свою Германию». То есть, он туда поехал не в туристическую поездку и не в командировку. Видимо, он постоянно живёт там. Значит, он или немец или житель этой страны любой другой национальности. И что ей, Ангелине, это даёт? Да ничего…

Стоп! Стоп-стоп-стоп… Накануне, разбирая книги, она видела русско-немецкий словарь и разговорник. Видела, но не обратила внимания. Надо будет, когда вернётся, внимательно их пролистать. Вдруг там найдётся какая-то подсказка? Маловероятно. Но всё же.

А если Рина работает в этой конторе? Она говорила, что дизайнер. Но кто сказал, что «Валькирия» - не дизайнерское бюро? Сейчас как только не называют фирмы. Мама Ангелины, например, работает в строительной организации, гордо именующейся «Дюна». Ангелину всегда интересовало, о чём думали её хозяева. Они вообще дюны видели? Как можно называть фирму, которая строит дома, именем зыбкого и ненадёжного создания природы?

Ангелина подумала об этом и фыркнула, вспомнив, как несколько лет назад к маме, направлявшейся на работу, на улице подошёл мужчина и спросил: «Не знаете, где здесь кооператив «На-на»?». Мама не знала. И только у родной конторы, бросив взгляд на вывеску, она поняла, что мужчина искал именно их и просто перепутал названия двух музыкальных коллективов «Дюны» и «На-на». С тех пор мама и её коллеги свою фирму иначе как «кооператив «На-на» не именовали.

Как бы узнать, имеет ли Рина какое-то отношение к «Валькирии»? Заходить нельзя. Нужно будет позвонить. А где узнать телефон? Ангелина завертела головой в поисках телефонной будки. Ага. Вон она, в конце переулка.

Забег до телефона Ангелина совершала не зря: там обнаружился толстый, изрядно потрёпанный том справочника «Жёлтые страницы», привязанный к небольшой подставке крепкой верёвкой. Удивительно, как его ещё не стащили. Хотя, здесь центр. Наверное, регулярно проверяют и заменяют, если что. Ангелина энергично порылась и нашла искомое. Телефоны фирмы «Валькирия» в справочнике были. Она вытащила из сумки блокнот, карандаш, списала телефон и вернулась в сквер, где, пристёгнутый к скамейке, ждал её «Салют». Сев на ту же скамью, она достала телефон и набрала первый номер.

Нелюбимая, прости меня.

Любимая, люби меня.

Р. Пашков, Р. Тагиев «Режиссёр»

Длинные совещания Вадим никогда не любил, а в этот день и вовсе возненавидел. Он и так всю бессонную рабочую ночь думал об Ангелине и о том, что скоро увидит её. Время тянулось невыносимо медленно. И вот, когда он уже был чуть ли не в низком старте, готовый, пожалуй, впервые в жизни убежать с работы вовремя, выяснилось, что созвали срочное совещание, и идти на него нужно в том числе и ему. Вадим так расстроился, что даже попытался спихнуть эту обязанность на своего зама, чего никогда раньше не делал. Но не вышло: собирали именно начальников групп. От огорчения он даже не совладал со своим голосом, когда звонил Ангелине. Она это сразу же услышала и тут же принялась успокаивать. Но ему показалось, что и ей невесело.

Подавив тяжкий вздох, Вадим в очередной раз посмотрел на часы, перевёл взгляд на выступающего и скрежетнул зубами. Какой же фигнёй они заняты. А там, на крыше, его, наверное, в нетерпении ждёт Ангелина. А если к ней уже пришёл этот подозрительный тип? Ангелина, святая душа, поначалу испугалась, конечно, его напора. Но потом ведь принялась жалеть неведомую ей пропавшую Настю Селивёрстову и думать, как помочь бедной девушке и её брату. А жалость, как известно, плохой советчик. Ах, как бы она ничего не натворила. Может, может ведь.

Вадиму снова вспомнилась его любимая бабушка, которая умудрялась пригревать всех сирых и убогих, помогать каждому, кто просил, и верить в людскую порядочность и доброту. Ошибалась в людях она, конечно, редко. Но всё же ошибалась. А Ангелина так напоминает Вадиму бабушку. Где-то он слышал, что дети повторяют модели жизни родителей: девушки выходят замуж за алкоголиков, если у них были пьющие отцы, парни женятся на копиях матерей. Сам Вадим в это не верил. Он был наблюдательным человеком и для себя вывел другую формулу: все ищут тех, кто был бы похож на самых любимых ими людей.

Вот и он больше всех на свете любил бабушку. Маму, конечно, тоже. Но идеалом женщины для него была именно весёлая неунывающая бабушка, готовая помогать всем и вся, откликаться по первому зову и никогда, ни при каких обстоятельствах не складывающая и не умывающая рук. Рядом с его бабушкой даже самые побитые жизнью люди вдруг начинали верить в счастливое будущее и строить далеко идущие планы.

Вадим заметил это давно, ещё в детстве, но так и не понял до сих пор, как и почему происходило это превращение. Вроде бы, ничего необычного его бабушка не делала: ну, накормит, ну, выслушает внимательно, спать уложит, ночью шёпотом помолится о страдальце перед старыми иконами. А утром человек встаёт в совершенно другом настроении. Вчера ещё умирать собирался, а тут вдруг решает ещё повоевать. И как ей это удавалось? В чём была её тайна?

Сама бабушка была самая что ни на есть обычная: не стахановка, не передовик производства, а просто жена, мама четырёх дочерей, хозяйка небольшого, но удивительно вместительного дома, в котором то и дело жили родственники самой разной, вплоть до призрачной, степени родства и их друзья и знакомые. Никому бабушка не отказывала в приюте. А люди шли и ехали к ним нескончаемым потоком, словно путники в пустыне к единственному на многие километры оазису. Кто приезжал на день-два, а кто и надолго.

И всех в этом маленьком доме принимали, всем находили место. Иногда детям, Вадиму и его двоюродным братьям-сёстрам, приходилось переезжать под стол, чтобы было, куда уложить гостей. Но всё это делалось так весело и легко, с такой любовью к окружающим, что и дети заражались этой бабушкиной радостью жизни. И для них сон на перине под столом становился наивысшим счастьем и проявлением любви к ближним.

Помнил Вадим и глаза своей мамы, когда она, приехавшая из Москвы, увидела, как её трёхлетний ещё недавно болезненный сын пытается съесть только что добытую с грядки молодую морковку, просто вытерев её о рубашку. Его бледная городской бледностью нарядная мама всплеснула в ужасе руками, попыталась отнять, причитая и чуть не плача. А деревенская, загоревшая дочерна на солнце, одетая в вылинявшие юбку и кофту бабушка остановила её:

- Оставь Вадимку в покое. Ты думаешь, это в первый раз? Не волнуйся, он хорошо вытирает, качественно, я проверяла.

- Но как же? А почистить?

- Это молодая морковка, её чистить не обязательно.

- Но ведь микробы!

- Ребёнок не должен расти в стерильности. Посмотри, у вас он болел, не переставая, а здесь не чихнул ни разу. И кто из нас прав? - голубые бабушкины глаза смеялись, по загорелому лицу во все стороны разбегались весёлые морщинки.

Мама повозмущалась было и даже попыталась втайне вести подрывную деятельность, объясняя Вадиму, что бабушка не права, и требуя от него выполнения кучи правил. Мальчик слушал, кивал, но делал всё равно по-своему и по-бабушкиному.

Потом его забрали обратно в Москву, началась совсем другая жизнь, к которой он поначалу всё никак не мог привыкнуть. Со временем прижился, конечно, освоился и постепенно принял этот чуждый ему поначалу городской образ жизни. Мнительная и осторожная его мама даже сумела внушить своему единственному сыну многое из того, что считала правильным. Но вот идеалом женщины для него всё же была не она, а бабушка, рядом с которой он чувствовал себя сильным, свободным и способным на любые подвиги. И, как теперь выяснилось, девушку себе он искал такую же, как она. Поэтому и не находил так долго. Мало их таких, как выяснилось...