Хотя… Вадим вдруг словно услышал красивый голос, со смехом рассказывающий ему, когда они ехали вместе приводить в чувство Гришу Москвина:

- Ох, сколько раз в детстве я летала с велосипеда! Вы и не представляете. У меня коленки и локти заживать не успевали, а один раз так навернулась, что даже хромированную крышку звонка помяла и ободрала чуть не до дыры. На мне всё заросло, даже следов почти нет. А крышка такой и осталась. Папа хотел поменять, а я не дала. Пусть уж это будет памятью о моём боевом детстве...

Вадим снова повертел находку. На ней имелась заметная вмятина, а содранный в одном месте хром обнажал начавший ржаветь сильно поцарапанный металл. Получается… Не ошиблась старушка, Ангелина была здесь. И отсюда исчезла. И вряд ли по доброй воле. Уронить довольно тяжёлую металлическую деталь на асфальт и не услышать звон невозможно. А если бы она услышала, то непременно подняла бы. Значит, или не услышала (то есть была без сознания?!), или у неё не было возможности поднять…

Так, спокойно... Крышку Ангелина могла просто положить на асфальт, а потом забыть взять… Ага, отличная идея, богатая. Ещё бы придумать хоть один мало-мальски правдоподобный вариант, для чего она стала бы класть её… Нет, не придумывается ничего убедительного. Всё-таки не сама...

Низко нагнувшись, Вадим заглянул под все ближайшие кусты. В их густой зелени запросто можно было бы спрятать и велосипед, и труп, и много чего ещё. Но кроме разного мелкого мусора он там ничего не обнаружил. Значит, находок больше не будет. Хорошо, хоть эта есть. Но как же тревожно… Неужели Ангелину всё-таки похитили?.. И ни одного свидетеля.

Тут он напрягся. А ведь белая «шестёрка» выехала как раз из этого двора! Возможно, её водитель или пассажиры, если они были в машине, заметили что-то? Но когда они вернутся? И вернутся ли вообще? Номера-то ведь владимирские, могли просто в гости приезжать, а теперь отправились домой…

Стоп. Стоп-стоп-стоп!.. В этот двор вошли Ангелина с мальчиком. Через пять минут из него выехала машина. А ещё через две-три минуты, когда он сам оказался здесь, никого в этом дворе уже не было. Напрашиваются выводы. Первый — Ангелина уехала или её увезли именно на этой машине. Второй — мальчик участвовал в похищении (если Ангелина всё-таки похищена), или увезли и его. Возможно, именно он и был целью похитителей, а Ангелина просто оказалась рядом...

Так, не психовать и не делать поспешных выводов. Единственную выехавшую из двора машину Вадим видел собственными глазами. Никакого велосипеда у неё на крыше не было, да и вообще багажника сверху не имелось. А это значит… Да ничего это не значит! Велик, на котором ехала Ангелина, насколько успел разглядеть в окно Вадим, был советским, и не какой-нибудь «Украиной» с высокой рамой закрытого типа, которая не складывается, а более удобным, с низкой рамой, а значит, скорее всего, складным. У него самого такой велосипед, подаренный много лет назад родителями, удобная, с маленькими колёсами «Кама», которая до сих пор служит ему верой и правдой. А у Ангелины, судя по всему, «Салют». Колёса у него большие, но даже он в сложенном состоянии вполне поместится в багажнике «шестёрки». И складывается он элементарно: один или два болта открутить — и всё. Минутное дело.

А если прикинуть хронометраж? На всё про всё у преступников было пять, ну, семь минут. Вряд ли больше. Не может приметливая старушка ошибаться. Реально ли за это время провернуть похищение человека, а то и двоих так, что никто ничего не увидел и не услышал?

Вадим быстро пересёк двор, повернулся лицом к тому углу, где нашёл крышку от звонка, и попробовал представить, как всё происходило. Вот Ангелина и мальчик вошли во двор… Кстати, а зачем вообще во всей этой истории мальчик, если это всё же не случайность?.. Да элементарно — заманить Ангелину во двор. За взрослым она могла и не пойти. А тут ребёнок, а она детей любит, это он уже успел понять. Мальчик мог её о чём-то попросить, и Ангелина сразу бросилась на помощь. Вполне правдоподобно.

А дальше? Ребёнок заводит её в самый уединённый угол двора, туда, где за кустами их мало кто может увидеть. И тут Ангелину хватают и засовывают в машину, та выруливает в переулок, где он и видит её… Да, много времени на это не нужно.

Вадим, чувствуя, как сжалось и словно перестало биться сердце, ещё раз внимательно осмотрел асфальт двора. Следов крови на нём не было. Уже хорошо, можно надеяться, что Ангелина если и пострадала, то не слишком. Но что дальше? Где и как её искать? И кого хотели похитить: мальчика, Ангелину или её неприятную подругу? Как же мало ему известно. Он даже номера этой «шестёрки» не запомнил, не нужно было, только автоматически отсёк регион. Так что информации у него почти ника…

Как же он забыл! Ангелина рассказывала, что за ней следили на хороших машинах, а он видел старенькую «шестёрку». То есть следили за ней одни, а похитили другие? Или это тот парень, который искал Настю Селивёрстову?.. А что, вполне может быть. Он считает, что Карина должна знать, где эта девушка. А Ангелина при всём желании ему помочь не могла, обещала узнать найти хоть какую-то информацию за ночь, он должен был прийти утром. Но ведь не пришёл, охранник в подъезде был в этом абсолютно уверен. Почему не пришёл? Решил, что надёжнее будет похитить? Может быть, может быть…


Вадим с силой потёр кулаком грудь, сердце дрогнуло и заныло ещё отчётливее. И вдруг он увидел, как наяву, больные глаза Александра Ивановича в тот последний вечер, когда они уже прощались на Курском вокзале. Себя он сейчас, конечно, не видеть не мг. Но понимал: чувствует то же, что ощущал со дня исчезновения Белки до обнаружения её тела Александр Иванович. Боль, бессилие и надежда сменяли друг друга, раздирая на части душу и сжимая жёсткими безжалостными пальцами горло и сердце.

Только в тот вечер у его преподавателя надежды уже не было. Она умерла вместе с Белкой, девушкой, которую он любил. И Вадиму вдруг стало так страшно и так невыносимо, нестерпимо больно, что он чуть не завыл в этом чужом зелёном дворе. Он даже представить себе не мог, что, возможно, больше никогда не увидит Ангелину. Жить, зная, что её больше нет, он не хотел. Сильно потерев ладонями словно ставшее вдруг чужим онемевшее лицо, Вадим расправил плечи и вышел из двора. Он не знал, что и как будет делать, но понимал, что бездействовать не сможет точно.

Глава двадцать восьмая. Похищение

Ехали они не очень долго, час с небольшим, как показалось Ангелине. Поначалу она попыталась считать секунды, прошедшие от одной смены направления до другой, и запоминать, куда поворачивала машина, но быстро сбилась и поняла, что это бессмысленно. Однако даже в такой опасной и безнадёжной ситуации вместо того, чтобы впасть в отчаянье, Ангелина постаралась взять себя в руки и получить хотя бы какую-то информацию.

В машине знакомо пахло, такой же запах был когда-то в старой «копейке» её родителей. И она поняла, что её везут не на иномарке, а на отечественной колымаге, причём, судя по всему, не новой. Так могло пахнуть только в продукции отечественного автопрома. Да и сиденье по размерам и ощущениям напоминало те, что были их первой модели. Ага, значит, не «Волга». «Жигулёнок» или «Москвич». «Запорожец» вряд ли, их на дорогах уже почти не осталось… Да и звук двигателя у него другой.

В её детстве на их короткой дачной улочке были все марки отечественных машин, и они, дети, научились различать на слух, чьи родители едут на выходные и вот-вот покажутся из-за поворота. Конечно, с тех счастливых лет прошло много времени, но «Запорожец» она с другими машинами бы не спутала. Так что, скорее, всё же «Жигули». Ангелина ещё раз вслушалась в глухой моторный гул и сама с собой согласилась: да, пожалуй.

Как бы узнать что-нибудь ещё? Ангелина завозилась, словно ей что-то мешало (это, впрочем, было правдой: все четыре конечности, а так же левый бок, на котором она лежала, уже сильно затекли и онемели), и будто невзначай резко выпрямила ноги, сильно задев ими кого-то, сидевшего рядом. Этот кто-то от неожиданности ойкнул. Голос был детским. Тот самый мальчик?

- Что ты? - спросила явно молодая девушка и тут же осеклась. Не ответил и мальчик. Видимо, кто-то дал им знак молчать.

Маловато, конечно, но кое-что всё же удалось узнать. Ангелина, чтобы продлить иллюзию занятости важным делом и уверенности в себе, принялась мысленно загибать пальцы.

Во-первых, похоже, кроме неё в машине трое: ребёнок, девушка, голос которой раздался со стороны переднего пассажирского сиденья, и водитель, он же главный в этой странной компании. Во-вторых, мальчик, если он сейчас едет с ними, не случайно оказался во дворе и к ней подошёл тоже не просто так. У него было задание заманить её во двор. И ему удалось выполнить его. Молодец, мальчишка, убедительно играл, просто талант растёт. Ангелина сердито поелозила на сиденье. А вот она не молодец. Влипла так влипла. И что её понесло в тот день следить за «следунами»? Сидела бы в лофте, за крепкой дверью.

Ага, и как долго бы? Ведь если её хотели похитить, то могли это сделать и позже. До возвращения Рины ещё несколько дней. Вполне успели бы. Не могла же она безвылазно сидеть в квартире все эти дни. Да и неизвестно, вернётся ли Рина вообще. Ведь явно происходит что-то непонятное и тревожащее.

После обнаруженных в рассказе «Медные буки» пометок, Ангелине пришла в голову мысль, что их встреча с Риной вовсе не случайность. Но зачем всё это? И предложение пожить в лофте, и горы красивой одежды, Рининой одежды, и шляпа с сильно опущенными полями, солнцезащитные очки… Неужели всё это для того, чтобы сделать их сходство с Риной ещё более явным? И выдать её, Ангелину, за Рину? Как в «Медных буках»? Рина уехала, но она осталась вместо неё… Так, что ли? Но для кого? У Конан Дойля эрзац-героиня нужна, чтобы жених считал, что с ней всё в порядке. Для чего подмена понадобилась Рине, которая хотя и собиралась за муж, но вряд ли опасалась чьих-либо коварных происков? Или всё же чего-то опасалась? Но неужели она могла вот так преспокойно подставить её, Ангелину?..


В этот момент машина, уже довольно долго скакавшая по кочкам плохой дороги, остановилась, двигатель замолк. Захлопали дверцы. Всё происходило в полной тишине. Ни девушка, ни ребёнок больше не издавали ни звука. Вдруг сильные руки схватили Ангелину за пояс джинсов и верёвку, стягивающую руки за спиной, выволокли из машины и попытались поставить её на ноги.

Получилось плохо. От неожиданности и тысяч иголочек, будто вонзившихся в онемевшее от неудобной позы тело, пленница сильно пошатнулась и едва не упала, но чьи-то, гораздо более осторожные руки поддержали её и помогли утвердиться на ногах.

- Спасибо, - поблагодарила Ангелина и услышала то ли короткий всхлип, то ли громкий судорожный вздох.

На неё накинули какую-то одежду с капюшоном. Видимо, чтобы возможные свидетели не увидели связанных рук и повязки. После этого её, шатающуюся из стороны в сторону, прихрамывающую и морщившуюся от боли, повели куда-то. Скрипнула то ли дверь, то ли калитка, Ангелину с двух сторон подхватили под руки и помогли спуститься по нескольким крутым ступеням, а буквально через несколько шагов заволокли вверх по трём ступеням в какое-то строение. В доме — а судя по ступеням, это был всё же дом, а не сарай — её завели в какую-то комнату, посадили на скрипучую панцирную кровать без матраса и оставили одну.

Дверь комнаты захлопнулась, приятно щёлкнул замок, и Ангелина настороженно прислушалась. Пошевелиться она рискнула, только когда шаги за дверью стихли. Повязку с неё не сняли, руки были по-прежнему связаны, но Ангелина всё же почувствовала себя намного лучше. Она всегда с трудом переносила чужие прикосновения и слишком близкое присутствие людей. «Ты словно в тайге выросла, - удивлялась мама, начитавшаяся разных «умных» статей в глянцевых журналах, - у тебя личное пространство непозволительно большое для жительницы мегаполиса». Ангелина на это улыбалась и пожимала плечами: что ж поделаешь? Такая уж она уродилась. Поэтому и в машине, рядом с незнакомыми людьми, и по пути к месту заточения, ей было очень некомфортно в том числе и из-за нарушенных личных границ, а не только от объяснимого страха. Но сейчас наконец-то никто её не трогал, не дышал и не двигался рядом. «Жизнь налаживается,» - изо всех сил гоня паникёрские настроения, подумала Ангелина и тихонько встала.


Повязку она безо всякого труда сняла, опустившись на колени у кровати и потёршись о сетку головой. Платок, а это был именно он, поддался сразу же. Вместе с ним за сетку зацепились и растрепавшиеся волосы, Ангелина зашипела от боли, выдёргивая их аккуратными движениями головы, недолго пожалела себя и принялась оглядываться.

Комнатка, в которой её оставили, была крохотной, метров шесть, не больше. Окна в ней не имелось, а все стены были уставлены старыми деревянными стеллажами. В центре помещалась кровать, на которую её и усадили, под потолком тускло светила слабая лампочка. Клавиши выключателя нигде не было видно, похоже, он располагался за дверью. И Ангелина порадовалась, что её похитители не погасили свет.