Наконец Вадим не выдержал, отложил в сторону кухонное полотенце, выдохнул, решительно шагнул к Ангелине, которая вздрогнула всем телом, и притянул её к себе.

- Я больше так не могу, - только и смог сказать он. А дальше всё стало получаться само собой. И руки вдруг нашли естественное и удобное положение, и не осталось следа от бестолковой нервной суеты, зато всё наполнилось смыслом и глубиной. Но в тот самый момент, когда Вадим всем своим существом понял, что такое счастье, зазвонил и пополз по стеклянному столу мобильник.

Глава тридцать седьмая. Новости

Работа научила Вадима железной выдержке. Даже если его будили глубокой ночью, или дёргали во время стрельб, или отвлекали, когда его группа во главе с начальником проходила полосу препятствий, он отвечал бодро и ясно, словно и не спал, не стрелял и не бежал или не полз вовсе. Но сейчас с голосом, сбившимся дыханием и колотящимся в ушах, горле и других неожиданных местах сердцем совладать не смог, вместо чёткого «алло» только и выдавил из себя невразумительное хриплое «да».

- Димыч, пардон муа! - смущённо пробормотал в трубку догадливый Колян. - Прошу извинить за неуместный, как я понимаю, звонок. Но наш Антон нашёлся и готов рассказать всё. Когда желаете послушать: ночью или уж лучше утром?

- Утром, - уже более внятно смог ответить Вадим.

- Сейчас! - чуть ли не крикнула слышавшая весь разговор Ангелина.

Колян в трубке неловко крякнул и громко членораздельно сказал:

- Пожалуй, я всё же проявлю гуманность и не буду мальчика мучить ночным допросом. А вот завтра поутру обещаю доставить к вам в целости, сохранности и страстном желании выложить всё как на духу.

- Спасибо, - искренне поблагодарил Вадим.

- Интриганы, - возмутилась Ангелина. Вид у неё был странный: лицо и фигура выражали дичайшую смесь испуга, возмущения и смущения.

Вадим отложил в сторону телефон, шагнул к Ангелине, обнял её и попросил:

- Объясни мне, пожалуйста, что происходит? Почему ты хочешь разбавить моё общество ещё добрым десятком людей?

- Мы уже на «ты»? - сердито прошипела Ангелина ему в грудь. Вадим немного ослабил объятья — она тут же высоко вздёрнула подбородок и возмущённо уставилась на него. Вадим тогда ещё не осознал, как сильно и годы спустя он будет любить этот её задиристый жест и испепеляющий взгляд, но улыбнулся, коснулся губами растрепавшихся волос и тихо, с весёлым недоумением сказал:

- А как же иначе? Мы же уже целовались.

И всё. Ангелина, которая, пока Вадим разговаривал с Коляном, немного пришла в себя и постаралась успокоиться, ощутила, что летит в бездну. Но взгляд её упал на висевшую на стене в красивой рамке фотографию Карины, и она, в ужасе цепляясь за последний шанс, смогла исторгнуть из сжавшегося горла отчаянный стон:

- Я же себе этого не прощу.

Наверное, другой на месте Вадима не захотел бы услышать эту мольбу и не отстранился бы. Но другого она и не полюбила бы. А Вадим, услышав любимый голос, смог остановиться, вынырнул из затягивающего их водоворота и прошептал с болью:

- Почему?

- У меня есть принципы.

- Какие? - Вадим был готов услышать, про что угодно, но от того, что сказала в следующий миг Ангелина, он опешил и уточнил:

- То есть между нами ничего не может быть, потому что твоя Карина, которая с юности обожает Артура и собирается при этом замуж за немца, решила, что я подойду ей в качестве любовника?! Не поинтересовавшись, кстати, моим мнением по этому поводу.

- Да, - кивнула Ангелина и покраснела. Её же собственные слова, произнесённые Вадимом, прозвучали на редкость дико.

- Ага. Интересный взгляд на жизнь. - Кивнул Вадим, покрепче прижимая её к себе, гладя гибкую спину и тонкую шею под копной разлетающихся от малейшего движения волос. - А ты отдаёшь себе отчёт, что подавляющее большинство людей на белом свете кому-то нравятся, кто-то в них влюбён или просто положил глаз? Ты понимаешь, что при таком трепетном подходе к чужим не чувствам даже, а просто желаниям, обрекаешь себя на одиночество?

Ангелина, внимательно слушавшая его и всё ещё напряжённая и несчастная, задумалась и негромко, просительно, словно желая, чтобы он её переубедил, сказала:

- Но это же Рина. Я не могу предать её.

- Карина мне ни капельки не нравится. Или я должен наступить на горло собственной песне и пойти навстречу её минутной прихоти? Мы знакомы с ней без году неделя. Да какая там неделя? Полчаса не наскребётся.

- Вот именно, - лицо Ангелины стало ещё грустнее, - если вы будете встречаться почаще, ты её полюбишь. Она неотразима…

- Я её уже видел. И по телефону с ней разговаривал. Мне она не понравилась. Категорически. А ты меня толкаешь в её объятья. За что ты меня так ненавидишь? Что я тебе сделал? - голос и вид у Вадима при этих словах стали такими потешными, что Ангелина не выдержала, улыбнулась.

- Я тебя не ненавижу, - покачала она головой, взгляд её при этом показался Вадиму ещё не многообещающим, но уже обнадёживающим. И он мягко, но убедительно попросил:

- Тогда перестань, пожалуйста, думать о Карине. У неё и без меня вполне насыщенная личная жизнь. Даже чересчур. Подумай лучше о себе, - последние слова Вадим шепнул, уже целуя её лицо, и, когда Ангелина перестала отстраняться, добавил:

- И обо мне. Я не хочу жить без тебя.


Утром Николай Николаевич позвонил в приличные девять часов. В это время все обитатели Карининой квартиры уже проснулись и сидели за столом на кухне. Вадим как раз под кофе веселил собравшихся рассказом о Коляне, его верном Воване и их общей юности.


- Димыч, мы уже едем, будем у вас через пять минут, - отрапортовал Николай Николаевич.

- Отлично, я вас встречу во дворе, - поднялся из-за стола Вадим и, перед тем, как отправиться вниз, не выдержал, подошёл к Ангелине и поцеловал её. Это было странно и непривычно, но даже короткое расставание казалось ему невыносимым, хотелось поскорее вернуться. Она смутилась проявления его чувств, метнула быстрый взгляд на гостей, но всё же не отстранилась, а на поцелуй ответила.

«Молодец, - похвалил себя Вадим, - продолжай в том же духе, потихоньку, понемногу, не спеша. И всё получится».

Ночью он остановился в последний момент. Сделать это было сложно, но необходимо. Ангелина умная, гордая и независимая. Таких женщин не захватывают с наскока, их долго и планомерно осаждают. Вадим не понимал, откуда он знает это. Но вот знал и чувствовал, что поступает правильно. Поэтому после разговора на кухне он отправил Ангелину спать, нежно и целомудренно поцеловав у дверей спальни, сам домыл посуду и устроился на диване в гостиной, а утром вскочил ни свет ни заря, сбегал за цветами и приготовил незамысловатый завтрак.


Благодарностью ему послужили счастливые сияющие глаза Ангелины. Ради этого он готов был потерпеть. Быстрые ничего не значащие отношения у него уже были. И не единожды. И женщины, предлагающие себя сами, тоже. По сути, Вадим впервые понял, что такое пресловутый инстинкт охотника и как силён он даже в цивилизованном, казалось бы, человеке. Ведь впервые рядом с ним была женщина, которую нужно было завоёвывать, добиваться, убеждать в том, что он создан для неё, а она — для него. И это оказалось удивительно приятно.

Вадим чувствовал важность и правильность происходящего и не собирался форсировать события. Он подождёт. И всё будет так, чтобы Ангелина и потом, многие годы спустя, помнила: будущий муж боролся за неё, не отступался ни на миг и добился своего. Женщине важно знать это. В жизни бывает всякое, но красивая история любви, с которой всё начиналось, помогает пережить трудности и беды, поддерживает и даёт крылья. А Вадим хотел, чтобы у них эти крылья были. Потому что впереди ещё долгие годы вместе. В этом он был почему-то абсолютно уверен. И за это собирался бороться.


Обо всём этом думал Вадим и ночью, лёжа на диване в гостиной без сна и глядя, как свет от уличных фонарей и проезжающих машин причудливо движется по потолку, и сейчас, спускаясь по лестнице.

Колян приехал в сопровождении незнакомого им высокого худого молодого человека и всё того же Вована, с которым они не расставались никогда и нигде. В те места, куда Вована не пускали, Колян принципиально не ходил.

Их неуклонно разрастающаяся компания устроилась на террасе: люди на низких диванчиках, а интеллигентный воспитанный Вован разлёгся в тенёчке под сенью какого-то разлапистого растения. Как только все разместились, Антон, а с начальником охраны приехал, разумеется, именно он, принялся рассказывать:

- В тот день, когда Карина встречалась с двумя девушками, за ней следил я. После того, как одна из девушек уехала, я, естественно, остался, потому что нашим объектом была именно потенциальная фрау Вагнер, а не её знакомые. Они со второй девушкой вскоре вышли из кафе и сели в машину. И я вынужден был тащиться за ними. В тот день я просто всё проклял. Ехать пришлось по пробкам, да ещё и далеко, за город. В итоге они приехали в какой-то дом отдыха. Вскоре Карина вернулась одна, села в машину и отправилась в обратный путь. Я за ней. Она подъехала к дому и до самого вечера больше уже не выходила. Меня сменил Игорь. И он в этом был абсолютно уверен.

Все удивлённо переглянулись, а Вадим спросил:

- Это был единственный случай, когда Карина встречалась с какими-то девушками и отвозила их в этот дом отдыха или ещё куда?

- Нет, она встречалась много с кем, но всё это было в городе, в Подмосковье она больше не ездила и никого туда не возила.

- А в тот день в каком настроении она вышла с территории дома отдыха?

- Да в нормальном, - пожал плечами Антон, - если вы о том, что она нервничала, опасалась чего-то или выскочила вся в крови, так нет, такого не было. Потом это действующий, вполне ухоженный дом отдыха, а не какой-то забытый Богом и людьми.

- Ничего не понимаю, - пробормотал Алексей. - Я просто ничегошеньки не понимаю.

- Не волнуйся, попробуем разобраться, - успокоил его Вадим и задал следующий вопрос Антону:

- Вы сможете показать нам это место?

- Да, конечно, - уверенно кивнул Антон, - я дорогу запомнил.

- Тогда не будем ждать. Поехали.

- Подмогу вызывать? - спросил Николай Николаевич.

- Да нет, если ты с нами, то нас уже трое: ты, я и Алексей. Думаю, хватит, - отказался от подкрепления Вадим.

- Я тоже готов помочь, - вызвался Антон.

- Не забывайте про Вована, - шутливо обиделся начальник охраны. - И вообще, введите нас хотя бы коротенько в курс дела.


Вадим быстро рассказал неожиданным помощникам про Настю, Вышинских, Белку и не до конца понятной роли Карины и Артура во всём происходящем. Николай Николаевич и Антон хмурились, качали головами, и даже Вован, как показалось Ангелине, что-то понимал. Он перестал расслабленно валяться у в тени у ног начальника охраны «Валькирии», сел и внимательно смотрел на Вадима. Наверное, почувствовал изменение настроения обожаемого хозяина. Ангелина, у которой животных никогда не было, подивилась такой собачьей чуткости и порадовалась, что Николай Николаевич и его верный бультерьер на их стороне. Играть против огромного приятеля Валдайцева и его мощной собаки она очень бы не хотела. Хотя рядом с Вадимом ей не был страшен никто.


Через несколько минут знакомый охранник изумлённо приветствовал спускающуюся по лестнице разномастную группу сосредоточенных людей с решительными лицами и устрашающего вида собаку, идущую между ними не то что без намордника, но даже и без поводка, но при этом не делающую даже шага в сторону. Ему показалось, что огромный детина с опасной собакой, заявившиеся в их подъезд полчаса назад, чуть ли не конвоируют милую жилицу и её знакомых. Поэтому охранник вопросительно посмотрел на девушку, готовясь, если она даст ему хоть какой-то знак, немедленно нажать тревожную кнопку. Но та лишь приветливо улыбнулась ему и спокойно вышла во двор. Охранник так ничего и не понял, но от сердца у него отлегло. Тем временем странная компания расселась по трём машинам, одна из которых была новой и непомерно дорогой, вторая — копеечной развалюхой, а третья — чем-то средним между ними, выехала в переулок и скрылась из глаз.


- По-моему, он решил, что тебя похищают, - улыбнулся Вадим, которого очень развеселило вытянувшееся лицо охранника.

- Мне тоже так показалось, - фыркнула Ангелина, настроение которой с утра было странно хорошим, особенно если учесть то, что они ехали неизвестно куда делать неизвестно что для того, чтобы узнать судьбу Насти Селивёрстовой. Почему-то ей казалось, что всё у них обязательно получится.

Глава тридцать восьмая. Радость