На следующее утро они встретились в Замоскворечье. Место выбрала Рина, потому что Ангелине было всё равно, куда ехать: отпуск продолжался.

Ангелина неспешно шла по улице к месту встречи, когда из ближайшей подворотни её окликнула Рина:

- Линка, иди сюда!

- Ой, - от неожиданности вздрогнула та, - ты что? Шифруешься, что ли?

- В тени прячусь. - Рина обняла её и чмокнула в щёку. - Жару тяжело стала переносить. Старость, наверное. Приехала пораньше и решила тебя здесь подождать. Неподалёку отличная кафешка, я здесь частенько бываю. - Она потянула Ангелину за руку. Та не сопротивлялась. Дворами и узкими переулочками они вскоре добрались до маленького кафе, где и устроились.

- И какая тебе вчера идея пришла? - поинтересовалась Ангелина.

Рина посмотрела на неё внимательно и засмеялась:

- Вот ни капельки ты не изменилась. Всё такая же нетерпеливая. Небось, ночь не спала, думала, что за идея. А? Права я?

- Права, - Ангелине опять стало весело. - Ох, как права! Ты же знаешь, я ужасно любопытная. Ну? Так что? Перестать надо мной издеваться…

- А приезжай ко мне в гости! Вернее — переезжай, - выпалила Рина.

- То есть? - не поняла Ангелина. - Мы же и так договорились, что я в четверг к тебе на новоселье приеду.

- У меня другая идея появилась, получше… Ведь ты же с родителями живёшь? И с сестрой?

- Да.

- Ну, и какой же это отпуск?

- Я же тебе говорила, на море попозже поеду. А пока хочу культурно обогатиться… Я во время учебного года успеваю ходить только на детские спектакли и выставки. У меня же гаврики мои и...

- И обогащайся на здоровье, - перебила Рина, - а жить переезжай ко мне. У меня большущая квартира почти в центре. Вышла из неё — и обогащайся на здоровье. Всё близко. Не то, что в твоём Загорье. Оттуда же до центра три дня на оленях.

- Даже не знаю… - растерялась Ангелина. - Мне как-то неловко…

- Что неловко? Ну, что тебе неловко?


- У тебя своя жизнь, свои друзья, планы. А тут я нарисовалась. Я тоже по тебе соскучилась, но ведь мы можем просто почаще встречаться, гулять вместе, давай в театр сходим…

- Линка, я тебя умоляю… - не дослушала Рина. - Планы у меня… Да, представь себе, у меня планы. Собираюсь на море, отдохнуть хочу немножко, а то год уж очень заполошным выдался. А ты пока у меня поживёшь, расслабишься в хороших условиях.

- Ты уезжаешь? Ну, мне тем более неудобно... Или, может, тебе цветы поливать надо? Так я буду приходить, ты не переживай. Ты мне только скажи, как часто...

- Цветы у меня есть, и кошка престарелая имеется. Но я вполне могу позволить себе нанять специально обученного человека, чтобы ухаживал за ними. Так что мне от тебя ничего не нужно. Просто хочу, чтобы моя любимая подруга юности хорошо провела свой отпуск. А то пашешь весь год как проклятая. У меня, так сказать, бескорыстный интерес.

Ангелина расстрогалась:

- Ринка, спасибо. Мне очень приятно. Даже и не знаю…

- Не знает она! - возмутилась Рина. - Ну, вот чего ты не знаешь? Тебя что, дома держит что-то? Родители молодые, за ними ухаживать ещё не надо. Сестра взрослая. За ней — уже не надо. Собак-кошек, как я понимаю нет? - она вопросительно уставилась на Ангелину.

- Нет, - послушно подтвердила та, опешившая от такого напора.

- Аллергии на шерсть не имеется?

- Нет.

- Ну и? - Рина требовательно уставилась на подругу.

- Ну и… уговорила! - рассмеялась Ангелина. - Поживу у тебя. На сколько ты уезжаешь?

- Вот и правильно! - Рина обрадовалась так явно, что Ангелина умилилась. - На две недели. А ты две недели поживёшь в прекрасных условиях. Квартира у меня новая, отличный ремонт… А какая у меня терраса... Слушай! Я же тебе ещё про свою террасу не рассказывала! Вернее, это даже не терраса, а выход на крышу. А там я плетёную мебель поставила, огромный зонт от солнца, цветы в горшках. Можно загорать, можно кофе по утрам пить и книжки читать… Тебе понравится, я уверена.

- Ничего себе! - восхитилась Ангелина. - Вот это да!

- Ты ещё не то скажешь, когда увидишь, как там классно!

- Какая ты молодец, сама умудрилась квартиру купить...

- Ну, не совсем сама. Один хороший человек помог… Правда, сейчас жильё недорогое. После дефолта рынок ещё не оправился. И вполне реально найти квартиру за нормальные деньги…

Рина перешла на темы, совершенно далёкие от жизни Ангелины. И та слушала, улыбаясь, не слишком вникая в слова, зато с нежностью глядя на красивое лицо подруги юности, любуясь её живой мимикой и воодушевлением. Она вообще любила смотреть на людей и сейчас получала удовольствие от яркого дня, вкусного кофе, свежей выпечки, красивого места и общения с Риной.

- Значит, переедешь ко мне в четверг, - неожиданно перевела тему разговора Рина.

- Уже?

- А чего тянуть? Я улетаю в пятницу рано утром, вернее, даже ночью. А мне же надо тебя в курс дела ввести, всё тебе показать, обо всём рассказать. Вещей много не бери. Я смотрю, у нас с тобой по-прежнему один размер. Не разъелись мы, в отличие от многих наших ровесниц. А у меня вещей прорва. И большая часть ни разу не надетых или выгулянных только пару раз, да и те после химчистки почти все. Так что тебе будет, что надеть. Возьми только самое необходимое. А вот обувь тащить придётся, здесь я тебе помочь не смогу. Ничего за годы, прошедшие с института, не изменилось. Ножка моя не усохла. А в моём сороковом размере ты со своим тридцать шестым будешь ощущать себя, как на лыжах, - Рина засмеялась. Она не комплексовала от большого размера ноги, но всегда восхищалась Ангелининым маленьким.

- Не волнуйся, я возьму всё, что нужно, - успокоила её Ангелина. - Думай о себе и своём отпуске. А обо мне не переживай.

- Линка, - перестала болтать и серьёзно уставилась на неё Рина, - какое же счастье, что я тебя встретила. Ты и не представляешь! Какое же счастье!

- Я тоже очень рада, - улыбнулась Ангелина. - У меня такое ощущение, что я вернулась в юность.

- Вот! Точно! Ты классно сформулировала. Я вернусь из отпуска и никуда тебя не отпущу. Поживём вместе хотя бы недельку, наговоримся, вспомним всё-всё… А можно… - она замерла, словно додумывая какую-то мысль, и закончила:

- А можно вечеринку устроить, вечер выпускников. Созвать всех наших ко мне. У меня места много. Повеселимся! Давай, а?

- Давай-давай, - смеялась её воодушевлению Ангелина. - Конечно, давай. Вот отдохнёшь, вернёшься, а там решим. Или ты хочешь, чтобы я всё организовала, пока тебя не будет?

- Да нет, пока не надо. Я приеду — и всё вместе сделаем. Давай пока обсудим план твоего переезда…

- Да какой там план? - удивилась Ангелина. - Тоже мне, масштабная операция, великое переселение народов. Я же не на всю жизнь к тебе перебираюсь, а всего на две-три недели. Ещё и вещей брать почти не надо, раз ты мне свой гардероб в распоряжение отдаёшь. Так что я буду налегке. Ты мне адрес дай. И я приеду с чемоданчиком к тебе в четверг. Во сколько мне быть?

- Нет, подожди, надо всё продумать… - не согласилась Рина. - А, впрочем, время ещё есть, целых два дня. Ты подумай, я подумаю… Если что надумаю — позвоню.

Глава шестая. Дело

Гришина любовь обитала в новом квартале, в который превратили старую фабрику. Давно уже опустевшие здания отремонтировали, переделали под жильё, придали им более современный вид и продали. В получившихся квартирах были огромные окна, высокие потолки и стены из голого исторического (возрастом в полвека, не меньше) кирпича. «Концептуальненько», - мрачно подумал Вадим, неожиданно для себя употребив слово из лексикона младшей троюродной сестры.

Ситуация нравилась ему всё меньше и меньше. На какие средства могла купить такое великолепие двадцативосьмилетняя девица? И что девице, имеющей подобные нерядовые возможности, было нужно от его славного, но вполне обычного лейтенанта Гриши? Вопросов было много. И он, Валдайцев, был обязан найти на них ответы. И не только чтобы помочь парню наладить личную жизнь. Но и чтобы уберечь его от опасности. А в том, что она была вполне реальной, Вадим, увидев место, где с недавних пор жила несчастная любовь Гриши Москвина, уже почти не сомневался. М-да, неприятное, похоже, будет дело.

Было около полудня, и это позволяло надеяться, что Гришина девушка окажется на месте, но при этом уже проснётся. Вадим из разговора с несчастным влюблённым знал, что та ведёт образ жизни, приближенный к богемному: ложится и встаёт поздно и из дома до обеда не выходит. Так что и сейчас должна быть у себя.

Валдайцев подошёл к нужному корпусу и огляделся.

Машин во дворе не было. Вадим поначалу удивился, но потом обнаружил за красиво постриженными кустами въезд в подземный гараж, и ещё больше помрачнел. В неплохом месте свила себе гнёздышко загадочная особа.

Судя по грязным окнам, и по грохоту перфораторов, визгу электролобзиков и шуму прочих инструментов, доносившемуся буквально со всех сторон, в большинстве квартир пока ещё во всю шёл ремонт. Вадим огляделся и в трёх корпусах насчитал всего с десяток окон, которые уже были вымытыми и украсились шторами или жалюзи. Судя по всему, он направлялся в одну из этих квартир.

Нужный ему крайний, ближайший к Москве-реке, подъезд охранялся. Причём дежурил там не седенький старичок-одуванчик, а вполне крепкий дядечка средних лет. Но удостоверение Вадима, которым он пользовался вне службы лишь в крайних случаях, убедило охранника в благонадёжности визитёра. И Вадим беспрепятственно прошёл по лестнице на третий этаж. Лифт в подъезде был, но пока работал лишь эпизодически, как пояснил ему охранник.

В подъезде отчётливо пахло краской, побелкой и другими материалами. Несмотря на доносившийся отовсюду строительный шум, шаги на лестнице звучали гулко, а подъезд выглядел совершенно не жилым. Тем удивительнее было обнаружить на третьем этаже новенькую чистую дверь, заботливо укомплектованную ковриком, являющим собой жёстковорсную репродукцию картины какого-то известного художника. Фамилию творца далёкий от живописи двадцатого века Валдайцев так и не вспомнил, но саму картину знал, конечно.

Хотя он и не любил живопись подобного плана и предпочитал классические сюжеты и технику исполнения, но на высокохудожественный коврик наступать не стал, обошёл его и нажал на кнопку звонка. Тот послушно начал исполнять не менее концептуальную, чем всё вокруг, мелодию. И её автора Валдайцев тоже не знал, но понимал, что это совершенно точно не махровая попса, а что-то совершенно иного уровня и класса.

Дослушать высококультурную трель ему не довелось: в дверном глазке мелькнула тень и напряжённый женский голос поинтересовался не слишком вежливо:

- Вы кто?

- Здравствуйте, - громко начал, решив не забывать о правилах этикета Валдайцев, и достал из кармана удостоверение. Длинная крепкая цепочка, которой оно было пристёгнуто к джинсам неудобно натянулась, но документ всё же удалось поднять до уровня глазка.

- Милиция? - голос прозвучал ещё напряжённее.

- Нет, я коллега Григория Москвина. Мне нужно с вами поговорить.

- Кто-о? - явно удивился голос за дверью.

- Коллега Григория Москвина, - медленно и чётко повторил, стараясь не раздражаться Вадим.

- Ещё раз покажите удостоверение, - потребовал голос.

Вадим смиренно вздохнул и выполнил требуемое. Ему было непонятно, что там можно разглядеть в глазок. Сам он как-то не удержался и из исследовательского интереса попробовал рассмотреть таким вот образом собственное удостоверение. Результат не впечатлил. Но, возможно, в его квартире в спальном окраинном районе просто глазки такие неправильные, а в этом доме наверняка всё совсем иначе, а вместо отечественных глазков ещё советского производства встроена высококлассная цейсовская оптика. Поэтому он послушно подержал удостоверение у выпуклой линзы глазка, пока замок вдруг не щёлкнул.

- Проходите.

На пороге стояла невероятная красавица. Сначала Вадим увидел только густые вьющиеся волосы, лёгкую улыбку на пухлых губах и яркие глаза. Мелькнула мысль: ещё бы Гриша не влюбился, тут любой бы не устоял, не то что мальчишка. Девушка была одета, словно недавно вернулась откуда-то. Вадим вскользь удивился и порадовался тому, что всё же застал хозяйку дома. Красавица призывно поманила Вадима за собой и пошла вперёд по длинному светлому коридору, словно демонстрируя свои прочие достоинства и давая гостю ими налюбоваться. Но первое потрясение у скептически настроенного Валдайцева уже прошло. И он стал замечать недостатки: не слишком изящную походку, коротковатые ноги и чересчур длинную для таких ног спину. Поэтому, когда хозяйка, ввела его в большую комнату, он уже был способен воспринимать её адекватно.