Яна Перепечина - Теория большого взрыва

К чему вспомнилась эта незамысловатая история, Вадим и сам не знал, но всё же невесело усмехнулся и свернул в очередную аллею. Могила Александра Ивановича и его мамы выглядела ухоженной. У них в Москве и Подмосковье родных не было, но Вадим частенько приезжал сюда и мыл скромный крест, красил при необходимости скромную оградку и убирал мусор, накиданный ветром и любящими поесть в тишине и притаскивающими сюда свои трофеи воронами.

С Александром Ивановичем Вадим познакомился, когда учился в институте. Поначалу они друг другу взаимно не понравились. Молодой доцент был слегка чудаковат, немного неуклюж и не слишком общителен. А обаятельного спортивного и при этом умного и весёлого Вадима обожали девушки и уважали парни. Александр Иванович поверил первому впечатлению и причислил студента Валдайцева к малоприятной категории самовлюблённых недалёких индюков. А Вадим решил, что молодой преподаватель зануда, ханжа и мизантроп. Взаимная неприязнь длилась и крепла довольно долго.

Но в один зимний день старейшая преподавательница их вуза, добрейшая Вероника Леопольдовна поскользнулась на высоких ступенях крыльца, упала и сильно ударилась. В ту же секунду к ней с разных сторон кинулись двое: преподаватель Александр Иванович и студент-пятикурсник Вадим Валдайцев. Потом подбежали и другие, но это было уже чуть позже. А первыми были именно эти двое. Доцент мгновенное доброе движение души своего студента заметил, оценил и присмотрелся к нему повнимательнее. Не догадывающийся об этом Вадим тоже зауважал неравнодушного «препода». Как-то незаметно они начали общаться и вскоре по-настоящему подружились.

Вадима всегда интересовал момент зарождения дружбы. Поэтому онн с интересом прислушивался и присматривался к себе. Но так и не понял, как и почему они с Александром Николаевичем вдруг прониклись друг к другу симпатией. Факт оставался фактом: будучи знакомы больше полугода, они по-настоящему разглядели друг друга занимающимся зимним утром на скользком крыльце. И малоприятный «препод» вдруг оказался добродушным обаятельным парнем с близорукими весёлыми глазами, человеком, с которым Вадиму было очень интересно.

Впервые Вадим побывал в гостях у Александра Ивановича, когда вызвался помочь ему довезти до дома увесистые сумки со студенческими работами. Доцент поначалу отнекивался, но потом всё же согласился.

Они долго ехали в холодной электричке с разбитыми окнами, а потом шли от станции к неблизкому дому. Жил Александр Иванович вместе с мамой в маленькой квартирке в Балашихе. Отец его давно умер, а больше у них никого не было. Немолодая мама преподавателя с диковинным именем Олимпиада Вивиановна (Вадим его несколько раз повторил про себя, чтобы не забыть и научиться выговаривать правильно) студента своего сына приняла очень тепло, чуть ли не насильно усадила есть и долго расспрашивала о жизни, родителях и учёбе. Когда Александр Иванович отправился зачем-то на кухню, она неожиданно взяла в свои мягкие тёплые ладони худую руку Вадима и негромко сказала:

- Если бы вы знали, Вадим, как я рада, что Алик познакомился с вами. У вас небольшая разница в возрасте, вы сможете по-настоящему подружиться, а то ведь он не самый общительный человек...

Вадиму стало одновременно неловко и мучительно жалко скромного и немного смешного, слишком уж увлечённого наукой Александра Ивановича. Он в ответ пожал руку милой женщине и улыбнулся:

- Я тоже очень рад.

Валдайцев в тот вечер просидел у своего преподавателя долго. Они говорили обо всём на свете. А на прощание оба, и Александр Иванович, и его мама, попросили:

- Приезжайте к нам ещё, Вадим.

И он, конечно, приехал. Не раз и не два. Они с Александром Ивановичем подолгу говорили о самых разных вещах. С профессиональных вопросов довольно скоро перешли на философские, важные для каждого из них. И вскоре Вадим понял, что считает своего преподавателя близким другом, а к его маме привязался, как к родной. Привязанность эта была взаимной.

Потом Вадим закончил институт, помыкался в поисках работы — его престижная в советские годы специальность стала тогда не слишком нужной и совершенно не хлебной — с переменным успехом потрудился в нескольких местах и неожиданно для себя, совершенно не военного человека, оказался в одной из спецслужб. В те годы они то и дело меняли название, структуру, делили полномочия и имущество. Поэтому Вадим пришёл ещё во всесильный Комитет государственной безопасности, думая, что на время, а в итоге остался работать в одном из его осколков.

Александр Иванович по-прежнему преподавал в институте, одновременно подрабатывая, где только можно было. Встречались они теперь нечасто (оба были очень заняты), но регулярно созванивались, делились новостями.

Как-то раз, через несколько лет после окончания института, Вадим шёл по рабочим делам по центру Москвы и встретил Александра Ивановича с какой-то хорошенькой девушкой. Они выглядели очень счастливыми. Приятное лицо его молодого преподавателя светилось такой нежностью, что Вадим понял — тот по уши влюблён. И даже ему, не слишком верящему в возможность сильных и долгих чувств показалось, что вот у этих-то влюблённых всё определённо будет хорошо. Потому что и девушка тоже смотрела на Александра Ивановича с обожанием и улыбалась ему тихой кроткой улыбкой, какую не так часто встретишь в наше время.

После этой встречи они долго не виделись, Вадим понимал, что старшему другу сейчас не до него, и ждал приглашения на свадьбу. Но так и не дождался. Вместо этого Александр Иванович позвонил ему в середине марта и позвал в гости. Вадим, конечно, приехал.

Всё в старой квартирке было по-прежнему. И жили в ней всё те же: его преподаватель с мамой и котом Синусом. Все трое, как показалось Вадиму, очень постарели. И если переменам в немолодой женщине и тринадцатилетнем коте Валдайцева не удивили, то Александру Ивановичу в его тридцать четыре года рано было выглядеть унылым стариком. И тем не менее он выглядел именно так.

Никаких следов юной красавицы Вадим в квартире не увидел. Задавать вопросы он посчитал неудобным и старательно поддерживал светскую беседу, рассказывая о своей жизни и отвечая на доброжелательные вопросы обрадовавшейся ему хозяйки.

Когда Вадим собрался уходить, Александр Иванович отправился провожать его до электрички. Они неспешно шли в постепенно синеющем сумраке. Мимо проходили люди, почувствовавшие, наконец, весну и от этого весёлые, говорливые и более громкие, чем зимой. Вадим тоже с удовольствием вдыхал вкусный воздух, слушал, как хрустит, крошится под ногами прихваченный вечерним морозцем, но всё равно уже тающий снег, и улыбался.

Их отношения с Александром Ивановичем давно уже были такими, когда можно подолгу молчать и не чувствовать неловкости. Вот и в этот раз они шли не разговаривая, думая каждый о своём. Мимо пробежали две девушки, они смеялись чему-то и выглядели такими счастливыми, что Вадим засмотрелся на них.

- Весна пришла, даже девчонки расцвета… - улыбаясь, он обернулся к Александру Ивановичу и осёкся. Тот выглядел странно. Лицо его замерло и побледнело, взгляд остановился, он сгрёб одной рукой ворот своей куртки и судорожно сжимал побелевшими пальцами, точно тот душил его.

- Что случилось?

- Ничего, - Александр Иванович понемногу приходил в себя. Взгляд его стал более осмысленным, рука разжалась, а гримаса, исказившая приятные, мягкие обычно черты лица, разгладилась. - Ничего. Так… задумался.

Вадим, конечно, понимал, что если о чём-то и задумался его бывший преподаватель, то мысли эти были далеки от приятных. И при этом вряд ли он внезапно вспомнил о невыключенном утюге или непроверенных контрольных студентов. Тогда что же случилось?

Прощаясь на станции, они по привычке пожали друг другу руки и обнялись, и Вадим почувствовал, как чуть подрагивает холодная ладонь Александра Ивановича и как похудел с их последней встречи в центре Москвы его преподаватель. Сидя в холодном вагоне, он встревоженно перебирал в памяти события вечера, чтобы отыскать причину такого состояния своего старшего друга, но так и не понял, что случилось. Ну, не весёлые же девчонки, в самом деле, его так расстроили?! Или всё же они? И где та девушка, в которую был так сильно влюблён Александр Иванович?

На следующее утро, это была суббота, ему неожиданно позвонила мама Александра Ивановича и попросила:

- Вадим, вы не могли бы приехать к нам? Мне очень нужно с вами поговорить.

- Да, конечно, - с готовностью откликнулся встревоженный Валдайцев и, забыв о завтраке, помчался в Балашиху.

Александра Ивановича дома не оказалось. Зато Олимпиада Вивиановна открыла дверь, как только Валдайцев вышел из лифта, словно ждала его, в нетерпении глядя в глазок. Она усадила Вадима за маленький кухонный стол, поставила перед ним полную тарелку кукурузной каши, над которой поднимался пар, и, встретившись красными, явно заплаканными глазами с его обеспокоенным взглядом, сказала:

- Мне нужно кое-что рассказать вам, Вадим. Алик считает вас своим другом. И я тоже. Поэтому вы должны об этом знать.

В мастерской их встретил весёлый слесарь. Они с Риной о чем-то переговорили и подруга позвала Ангелину:

- Всё, дело сделано, можем идти.

В этот момент Рине кто-то позвонил, Ангелина деликатно отошла в сторону, чтобы не мешать разговору, и принялась оглядываться по сторонам. Пробежала по своим делам бездомная собака, в луже, оставшейся от недавнего дождя, весело прыгали воробьи, ворона тащила из урны какой-то яркий пакет. Весёлый автослесарь с коллегой что-то изучали под капотом Рининой машины, стоявшей с распахнутыми дверьми во дворе сервиса…

- Всё, я освободилась! - схватила её за руку подруга. Лицо её сияло.

- Хорошие новости?

- Замечательные!.. Ну, пойдём домой?

- Пойдём!

Они неспешно прогулялись по вечернему городу и через несколько минут были уже в подъезде.

- Здравствуйте! - громко сказала Рина консьержу, который в этот момент поправлял на стенде какое-то объявление.

- Вечер добрый, - оглянулся тот.

В лифте и на этаже они снова никого не встретили. Ремонтные работы вокруг прекратились и тихо было так, что Ангелине сделалось не по себе. Она передёрнула плечами. Рине же весело щебетала, не замечая ни абсолютной тишины, ни угнетающей пустоты. Ангелине стало стыдно и она усилием воли отбросила неприятное ощущение.

В квартире Рина ещё раз показала Ангелине что где лежит, сунула в руки листок с подробнейшей инструкцией по эксплуатации квартиры: «Изучай матчасть!» - и принялась собираться в путь.

- Линка, кстати, чуть не забыла: завтра вечером к тебе приедет один человек…

- Ко мне? - удивилась Ангелина.

- Ну, он должен был приехать ко мне, но я же уезжаю. Поэтому ты уж его прими. Сумки, которые он должен забрать, стоят в кладовке… Вот, смотри, - Ринка подбежала к очередной двери и распахнула её. Там рядком стояли штук десять пакетов и свёртков. - Всё, что на полу, его. Пусть забирает. Сама не таскай, они тяжёлые. А он мужик крепкий, играючи справится, не переломится.

- Поняла.

- Зовут его Вадимом, - Рина торопливо складывала последние вещи в чемодан и то и дело вскакивала и убегала куда-то вглубь квартиры то за косметикой, то за бельём, то за купальником.. Говорила она при этом с одинаковой громкостью, поэтому инструктаж Ангелина слышала то излишне хорошо, то еле-еле.

- Он офицер одной из спецслужб. Молодой, а уже целый подполковник, - доверительно сообщила Рина, в очередной раз примчавшись откуда-то.

- Он твой друг?

- Он мой потенциальный любовник, - вдруг сменила тон с делового и торопливого на протяжно-интимный подруга.

- То есть как? - Ангелина так удивилась, что вопреки обыкновению не сдержалась и полюбопытствовала.

- Ну, я же замуж, наверное, всё же выйду в ближайшее время. Хорошая кандидатура попалась мне. Вот прям не могу отказаться. Такой мужчина, пальчики оближешь! Денег куры не клюют. Выйду за него и больше не буду трудиться в поте лица. Стану только отдыхать и за собой ухаживать.

- Но тогда зачем тебе этот Вадим?

- Это ты спрашиваешь, потому что его ещё не видела. Увидишь — все вопросы отпадут. Такой экземпляр, что там не только пальчики оближешь, но и… Ладно, пошлить не буду. Скажу только, что надо не в своём уме быть, чтобы мимо такого пройти и не попробовать воспользоваться выпавшим шансом. А я с головой дружу… И вообще, я в него, может быть, ещё даже и влюблюсь. Во всяком случае, такое вполне может случиться...

- А он что?

- Он пока о моих планах ни сном ни духом. Я его, знаешь ли, не уведомляла и декларацию о намерениях ему не вручала. - Смешливая Ринка фыркнула и сморщила нос. - Но против меня ещё никто не мог устоять. Вот вернусь из отпуска и займусь им.