Виктория Падалица - Теория двух бутербродов, или Рейс Берлин-Коржаполь

– Что такое похоть?

– Ну это когда ты хочешь кого-то, и кроме желания ничего не испытываешь. Сладострастие иначе.

– Хм, мне нравится слово сладострастие. А тебе?

Уголки моих губ поникли.

– Не нахожу его привлекательным. Плохо отношусь к подобного рода чувствам. Предпочитаю более невинные ощущения.

– Какие?

– Ну, к примеру… – я поймала себя на мысли, что пытаюсь выдавить из него признание. – Мне нужно идти, в дверь звонят.

– Я не слышу звонка.

– Ну, я же на балконе, вот ты и не слышишь.

– Вообще не слышу посторонний шум. Я хорошо слышу, если ты об этом.

– Маркус, давай не будем продолжать это.

– Что это? Что не продолжать, Маргарет?

– Это неправильно. Мы не должны. Неважно. Я все сказала. – и отключила телефон.

И почему я такая идиотка? Пора бы повзрослеть, Марго! Ты не девочка, чтобы верить в розовые сказки!

Прошла неделя с тех самых пор, как Маргарита Селезнева, то есть я, окончательно решила уйти в себя и забыть о возможном, хоть и кратковременном счастье с немецким мужчиной по имени Маркус. Я с головой окунулась в работу и изучение немецкого языка, чтоб хотя бы немного ориентироваться в новых обязанностях, обрушившихся на мою голову так внезапно. Было совсем непросто, но я все-таки нашла словарь технических терминов в книжном магазине на другом конце города и за немалые деньги. Я бы ни за что не купила подобную «фигню», но должность обязывала! Да и окупится моя трата быстро, поэтому решила не экономить.

Новая работа оказалась гораздо легче, чем предыдущая. Мне не приходилось задерживаться допоздна, что неутомимо радовало меня и Питера, поскольку я возвращалась домой вовремя. Питер успевал поужинать именно тогда, когда проголодался, а не терпеть чувство голода на протяжении нескольких часов.

Каждый вечер я уходила в изучение языка. Голова шла кругом от странных иноязычных оборотов, кажущихся, порой, совсем не произносимыми. Мне приходилось пользоваться «переводчиком онлайн», чтобы прослушать, как именно звучит слово, состоящее из не меньшей меры тридцати букв, которое содержит несколько согласных подряд. Но, несмотря на невозможную, на первый взгляд, задачу, я упорно не падала духом и продолжала издеваться над своим языком, произнося вслух фразы по нескольку раз подряд и, этим самым, забавляла Питера. Ему, похоже, нравилось то, что я говорю. Вот если у меня был бы наставник, то б смогла гораздо быстрее понять, что к чему… Но с Аленой я потеряла связь, а Маркус больше не беспокоил после того, как я его вежливо «послала» куда подальше.

«Небось, опять его гордость взяла верх над, так сказать, сладострастными чувствами. – подумала я, отложив ручку со словарем в сторону и поглядев в окно. – Да и что это были за чувства? Гирш ведь ясно дал понять, что не влюблен в меня, хоть я так старалась вывести на романтичный разговор. Алене он сказал это наверняка».

Поймав себя на ревности, я вышла на балкон. Достав сигарету, поднесла ее ко рту. Тонкий едкий дым ударил в ноздри, отчего закашлялась. Я начала травить себя, сознательно, чтобы не дожить до старости и полной никчемности. Хотя, чего там! Я ведь уже никому не нужна. Мне больше ничего не оставалось, как праздно проводить одинокие ночи в компании вина, словаря и сигарет. Так и кончится вся жизнь: дом-работа-дом-работа-гроб! Поскольку «тусовщицей» я никогда не была, то подобный исход очень даже предсказуем. Возможно, умру не одна! Меня будут окружать стаи кошек или маленьких «лабрадорят-ретриверят», если познакомлю Питера с какой-нибудь обаятельной самочкой, обосновавшихся в моей квартире назло соседям.

Допив очередной бокал, я отставила изучение немецкого в сторону и, пройдя в спальню, свалилась на кровать, громко засопев.

Утром я проспала, не услышав звон будильника. Голова раскалывалась, все падало из рук. Я на бегу натягивала колготки и жевала бутерброд одновременно. Если бы не жалобный скулеж Питера, я вообще забыла бы его покормить.

К офису добралась на час позже обычного. Торопясь, насколько позволяла узкая, соответствующая статусу, юбка-карандаш, я успокаивала себя, что ничего страшного не случилось за время моего отсутствия на рабочем месте. Ведь я теперь начальник! А начальник, как известно, никогда не опаздывает, только лишь задерживается!

Забежав в давно знакомый коридор, я неловко задела плечом соседнюю дверь.

– Доброе утро, Маргарита Андреевна! – донеслось до меня.

– А! Доброе! – я с вкрадчивой тоской поглядела на свой прежний отдел.

– Неважно выглядите! Тяжелая ночка? – Жанна вышла в коридор, чтобы понаблюдать за тем, как я ищу ключи в маленькой сумочке, больше похожей на ящик с сюрпризами, творящими чудеса. Как, например, бермудские острова и их треугольник.

– Да. Наверное, – пробубнила я. – Что-то еще?

– Вам пришло письмо. Положила его вам на стол.

– Как? То есть, дверь открыта? – я изумленно уставилась на Жанну, потом на дверь, и дернула ручку.

Та предательски поддалась, а я, выругав себя за столь печальный провал, ввалилась в кабинет.

На столе конверт. Письмо из главного офиса кампании. Содержит лишь сплошной немецкий текст. Только не сегодня… Единственное, что я могла разобрать, так это какие-то цифры и личную подпись Гирша. Попытавшись справиться с содержанием письма при помощи переводчика, я потратила уйму времени, так ничего и не сделав.

Время шло, часы беспощадно тикали, близился перерыв на обед, но я не сдавалась, отчаянно борясь с текстом и надеясь его победить. Вскоре, уже после обеда, нервы не выдержали и я, порывшись в справочнике, нашла номер Маркуса. «Он должен знать о содержании письма.» – успокаивала саму себя, уговаривая, что мне необходимо позвонить. Мне совсем не хотелось звонить ему, а тем более на мобильный телефон, потому что наши с ним отношения были безоговорочно разорваны. Но деваться было некуда. Кроме того, я ни о чем, кроме работы, не собиралась узнавать.

На другом конце провода ответил приятный женский голос.

– Гутен таг! Канн их мал мит хэрр Гирш?¹¹ – продемонстрировала я свои новые навыки в общении с немцами.

Мои познания в немецком из «совсем не бум-бум», в «кое-что иногда», конечно же, стали заметны налицо. Но то, что ответила его секретарша, было мне неизвестно!!! Она что-то сухо произнесла, а потом спросила о чем-то. Услышав в трубке вместо краткого «да-нет» снова какие-то фразы, я бросила трубку. «Неужели все-таки придется переступить через себя и позвонить на его личный телефон? А вдруг Гирш сейчас занят или не захочет говорить со мной? Иначе, как я узнаю, о чем письмо? Оно также содержало дату первое августа. Первое августа наступит уже через неделю! Если не узнаю, о чем там говорится, то, скорее всего, что-то не сделаю снова!» – собравшись с силами, я набрала его номер, по-деловому прокашлявшись и настроившись на серьезный разговор.

Маркус ответил не сразу, вероятно, раздумывал, брать ли ему трубку.

– Wem verdanke ich dieses unerwartete handeln¹²? – его голос вывел меня из серьезности. Я напрочь забыла все то, что хотела ему сказать. – Hallo! – снова гаркнул он.

– Гутен Таг! Ес ист Маргарет. – я прокашлялась, выдавливая из уст праздную официальность. – То есть, Маргарита.

– Я узнал тебя, Маргарет, привет! Чем обязан?

– Их вурде герне виссен… – я читала свой неразборчивый текст, который набросала как раз для немца, о том, что получила письмо, но что говорилось в письме, не могла разобрать. – Их ерхаилт айнен бриф. Хауте.

– Приятно слышать твой голос на моем родном языке. – рассмеялся он.

– Герр Гирш! Я должна узнать, что в том письме! Окажите такую любезность?

– К чему твоя черствость, Маргарет? Со мной ты можешь говорить так, как тебе привычней.

– Нет! Я… вы скажите, о чем это письмо? – продолжала я на немецком, немного ломаном, но вполне доходчивом.

– Вы? Как жестоко! – издевательски усмехнулся он. – Ай-яй-яй!

– Ладно. Послушай, Маркус! Я не могу понять содержания того, что ты пытался до меня донести!

– А разве к письму не было приложено перевода?

– Нет! – обиженно рявкнула я.

– Странно. Немедленно уволю секретаря! Она должна была сделать так, как ей было сказано. Ach, diese Frauen¹³!

– Ты что-то сказал о женщинах?

– Не бери в голову. Пришлю перевод по факсу. – сказал он, предварительно что-то крикнув, по всей видимости, своему секретарю, и бросил трубку.

Я была совсем не рада тому, что его секретарше сейчас влетит из-за меня по полной программе.

Спустя несколько минут мой телефон снова нарушил тишину, и та самая девушка в расстроенных чувствах что-то буркнула мне. Я ответила, что не понимаю, о чем та говорит, и она на ломаном русском сказала, чтобы я приняла факс. Я нажала на кнопку и вставила бумагу в аппарат. Заветный лист медленно полз ко мне в руки, слишком медленно! Меня трясло от нетерпения поглядеть, что же настрочил мне Маркус.

Поблагодарив всхлипывающего секретаря, я повесила трубку и принялась трепетно изучать содержание письма. В нем говорилось, что первого августа я должна прибыть в главный офис, находящийся в Берлине, чтобы пройти курсы подготовки согласно занимаемой должности. На все время поездки мне была выделена немалая сумма денег, но не было указано одного важного момента. Я снова набрала номер Маркуса, но теперь уже мои руки тряслись не от страха, а от раздражения.

– Маркус! – причитала я. – В письме не указана дата!

– Почему? Я читаю письмо прямо сейчас, и тут черным по белому написано первое августа!

– Да. Но обратной даты нет. Сколько я пробуду там?

– Столько, сколько решит руководство. Тебе нужно кое-что узнать, чтобы правильно выполнять свою работу. – произнес Маркус слишком по-деловому, отчего у меня зашевелились волосы на макушке.

– То есть, столько, сколько нужно вам? Я не могу уехать, у меня же есть Питер, вы в курсе!

– Попроси друзей присмотреть за ним! Это командировка! Когда ты устроилась на работу сюда, Маргарет, ты же написала в резюме, что не против командировок. Твое заявление тоже у меня на столе. Также здесь сказано, что ты согласна на сверхурочные работы!

– А если я откажусь?

– Это приказ, Маргарет! Ты вылетаешь через восемь дней. Мои люди встретят тебя в аэропорту Берлин-Тегель в семь часов вечера.

– Но, а как же я… – я поняла, что с Маркусом спорить бесполезно, и, поскольку выбора у меня опять не было, я сдалась. – Как долго лететь туда? Я еще должна купить билет!

– Билет ты получишь завтра. В семь вылет, и в семь прилет. С Германией у вас разница во времени в два часа. Машина, которая доставит тебя в аэропорт, будет ждать в пять у офиса. Не опаздывай, самолет ждать не будет.

– Но мне не на кого оставить Питера!

– Попроси подругу пожить у тебя!

– У меня нет подруг! Нет ее. – бросила я, предположив, что он имеет в виду Алену.

– Причина?

– Не могу сказать. Это личное. Такие вопросы не обсуждаются с начальством!

– Ферштейн¹⁴. Тогда, до встречи, Маргарет! Во вторник вечером я увижу тебя.

Ничего не ответив Гиршу, я положила трубку и тяжело вздохнула. Мне было не по себе от того, что Маркус столь официальным способом пригласил погостить на своей родине. «Но ведь это только лишь деловая встреча, ничего больше.» – успокаивала я себя, отгоняя мысли о вечной любви.

Ближе к концу рабочего дня меня посетила гостья. Она была весела, как и обычно, будто между нами и не было никакой ссоры.

– Не помешаю? – Алена просунула голову в дверях. – Разрешите войти, мой босс! Тебе идет это кресло! Освоилась?

– Нет. – я продолжала разбирать бумаги, делая вид, что очень занята и не могу отвлечься на пустые разговоры.

– Поездка в Германию изменит тебя. До меня дошел такой слух…

– Ааа, – я стиснула зубы, откинувшись в кресле. – этот слух теперь носит имя Маркус Гирш?

– Он сказал, что нужно пристроить Питера на время. Я согласна помочь, но ведь ты же говорила, что за псом смотрит твоя соседка!

– Она уже не… тоже уехала. – выкрутилась я.

– Понятно. Ты все еще дуешься на меня? Мы же подруги и никогда не ругались раньше! Если хочешь, расскажи Маркусу о Богдане…

– Я упомянула об этом, когда он звонил. Но… – я поняла, что сболтнула лишнего, и теперь расспросов было не избежать.

– То есть, Маркус звонил тебе в тот день? Почему ты солгала, что звонит соседка? Ведь она не звонила, правильно?!

– Я не хотела, чтобы ты что-то не так подумала....

– Что я могла подумать? – удивилась Алена вполне искренне, как мне показалось. – Вы ведь работаете вместе, у вас свои дела! Если бы я была глупой, то приревновала тебя к Гиршу даже сейчас, когда тебе предстоит поехать туда, а меня там не будет. Если повезет, ты увидишь его особняк!

– Ну да… – я воспроизвела улыбку на лице. Дюже косую. – Надеюсь, вообще с ним не пересекусь!