— Давайте выпьем по пиву, — сказал Дэнни, когда их смена закончилась. — Вы двое и я.

Эйден посмотрел на Скотти, чьё лицо казалось вырезанным из камня.

— Я мог бы выпить пива. Я, э-э... дерьмо.

— Мы можем сходить в новый спорт-бар недалеко от парка. Просто не скажем Томми.

— Ох, мальчики, — сказал Скотти, — еще больше секретов.

Эйден не поддался на эту провокацию. Он знал, что таких препятствий на пути к их дружбе будет довольно много. Он просто ждал, будет ли принято приглашение.

— Ну, может быть, — наконец сказал Скотти, — я доделаю пару вещей и встречусь с тобой. А если нет — то я поймаю тебя завтра.

Каждая минута в грузовике и во время встречи с Дэнни тянулась как час. Он чувствовал, что сейчас наступает поворотный момент: Скотти может показать, что между ними всё наладится, а если нет, то пройдёт довольно много времени, прежде чем они смогут вернуть потерянную дружбу.

Когда Скотти, наконец, подошёл к их столу, казалось, ожидая приглашения присоединиться к ним, Эйден вздохнул с облегчением и убрал ногу под пустой стол.

— Садись.

— Полный отстой. Я даже не могу спокойно выпить пива в баре моей семьи, потому что Лидия по-прежнему не разговаривает со мной.

— Я вне игры, пока Лидия не вернётся в Нью-Гемпшир, — сказал Эйден. — И даже после того, как вернётся Эшли. И Томми, я полагаю.

— Я здесь только из-за двух придурков, — сказал Дэнни. — Лидия снова любит меня, потому что мы с Эшли снова вместе.

— Я думаю, что мы все тут знаем, что у Лидии сомнительный вкус в мужчинах, — сказал Скотти, резко посмотрев на него, прежде чем сделать глоток пива. — Как правило, её мужчины — мудаки.

— В чём, бл*дь, твоя проблема, Кинкейд?

И почему, чёрт возьми, он пришёл сюда, зная, что всё закончится ссорой?

— Ты не хочешь, чтобы я был с Лидией. Мы не вместе. Либо отпусти всё это, либо мы сейчас выйдем на улицу и разберемся.

Дэнни с резким стуком поставил бутылку на стол.

— Если решение конфликта это драка на улице, то у нас проблемы.

— Это всё Скотти.

— Дешёвый трюк. Я не собираюсь извиняться, потому что у меня есть причина, чтобы злиться.

Эйден выпил пиво и покачал головой.

— Я, возможно, заслуживаю такое отношение, но не собираюсь вечно это терпеть. Я не стану твоим мальчиком для битья.

— Ну, посмотрим, что из этого получится, — сказал Скотти.

— Всё должно наладиться, — сказал Уолш. — Ты злишься, потому что Хант спит с твоей сестрой. Хант злится, потому что твоя сестра больше с ним не спит, что означает, что он больше не с твоей сестрой. Похоже, проблема разрешилась.

— Я не злюсь. Чёрт побери, я... — Эйден замолчал, но когда он поднёс бутылку к губам, он не стал пить содержимое, боясь, что жидкость не сможет пройти мимо комка в горле и он захлебнётся.

— Святое дерьмо, — Скотт с глухим стуком поставил бутылку на стол и откинулся на спинку стула. — Ты любишь Лидию.

Эйден молча посмотрел на него. На большее он способен не был.

— Ты любишь мою сестру. Ты — мудак.

— Сентиментальный Кинкейд, — пробормотал Дэнни.

— Что, чёрт возьми, мне делать? — спросил он, разводя руками. — Когда я думал, что ты просто трахаешь мою сестру, то я разозлился. Но если он правда её любит и сейчас его сердце разбито, тогда... он мой лучший друг, так что, чёрт возьми, что мне с этим делать?

— Ты можешь просто обнять его, — предложил Дэнни.

Эйден посмотрел на него, ком в его горле не давал ему рассмеяться, так что у него вырвался лишь хриплый смешок.

— Никаких обнимашек.

— Хант, если ты разрыдаешься, то я обниму тебя прямо здесь, и пусть все реагируют как хотят.

Эйден был удивлён, услышав, как он смеётся.

— Я сделаю всё возможное, чтобы не заплакать в моё пиво.

Они молчали пару минут, слушая музыку и разглядывая напитки, пока Скотти серьёзно не посмотрел на него.

— Я прав?

После всей той лжи, было сложно посмотреть в глаза другу и, наконец, признаться.

— Да, я люблю Лидию.

— Прямо настоящая любовь?

— Да, с браком, детьми, собакой, минивэном, белым заборчиком, креслом-качалкой и мыслями о том, что она великолепна в любом виде.

— Дерьмо.

Эйден кивнул.

— Это слово прекрасно показывает состояние моей жизни.

— Но она тебя не любит? — спросил Дэнни.

— Она не любит пожарных.

— Что это значит? — спросил Скотти. — Её семья состоит из пожарных, чёрт возьми.

— Это значит, что если бы я работал в хозяйственном магазине или вкручивал гайки, или занимался чем-нибудь еще, то она бы переехала ко мне.

— Тодд был мудаком, — сказал Уолш.

— Здесь всё намного глубже, хотя он и является огромной частью этого.

— У неё всегда были непростые отношения с отцом, — сказал Скотти. — Несмотря на то, что она средний ребёнок в семье, она взвалила на себя обязанности мамы, когда та умерла, и я думаю, что быть женщиной на хозяйстве в семье пожарных не так уж и легко, поэтому это оставило на ней такой отпечаток. Она имела с этим дело изо дня в день, словно она опытная жена пожарного.

— Особенно это тяжело для молодой женщины, — сказал Уолш. — Я уверен, что мы с Эшли позволили укрепить ей её предположения о браке с пожарным, тем более, что именно поэтому она вернулась сюда.

— Кстати об этом, — сказал Эйден, обводя пальцем по влаге на бутылке, — она говорила, когда уезжает?

— Эшли ничего мне об этом не сказала.

Скотти пожал плечами.

— Опять же, со мной она не разговаривает. Вот одна из тех причин, почему я не хотел, чтобы мой лучший друг спал с моей сестрой. Поначалу все это весело, а потом разрыв, и ты мудак, я мудак, а у сестры разбито сердце.

Уолш кивнул, а затем поднял бутылку вверх, как будто произнёс тост.

— Да, но, по крайней мере, разбитое сердце твоей сестры всё же заживёт.

Эйден уже не смог сдержать смех, и они со Скотти дружно посмеялись. Это начало, подумал он. Он был благодарен за эти проблески, показывающие, что их дружба жива и переживёт эти трудные времена. Ну, хотя бы они были в порядке.

Но он знал, что будет чувствовать себя не менее одиноко в конце дня, потому что у него больше нет Лидии.

***

Эшли устроила в своём доме прощальную вечеринку для Лидии, потому что Дэнни работал в ночную смену, так комнат для ночевки было достаточно для всех, если вдруг они довольно много выпьют.

На самом деле, это не такая уж и плохая идея, думала Лидия, потягивая свой коктейль с малиновым сиропом и водкой.

— Нам нужно вывалить мешок собачьего дерьма ему под дверь, — сказала Кортни.

У неё, очевидно, вообще не было переживаний за предстоящее похмелье, потому что пила она больше остальных.

— Люди же так еще делают?

— Большой мешок с собачьим дерьмом, — сказала Бекка. — Ну один из тех мешков, что ростом практически с тебя. И нам придётся красться по задворкам у людей, чтобы украсть собачье дерьмо, пока мы полностью не заполним чёртов мешок. Тогда мы кинем его к двери и подожжём.

— Кортни, ты так точно не сделаешь, — поспорила Эшли, тыкая в неё пальцем. — Только ты можешь предотвратить поджигание дерьма.

— Он пожарный, — сказала Лидия. — Он просто потушит пожар, а нас арестуют.

Кортни сделала шокированное лицо.

— Они никогда не узнают, кто это сделал.

— Не хочется тебя расстраивать, но мы с Эшли выросли здесь, так что если кто-то увидит, как мы таскаем большой мешок и своруем дерьмо у соседей, то это не останется незамеченным.

— Да, весёлого мало, — вздохнула Бекка. — И что мы будем делать?

— Я собираюсь уехать домой, — сказала Лидия.

Она, вероятно, уедет после выходных, давая Эшли ещё пару дней на акклиматизацию, но затем её время в Бостоне истечёт.

— Я собираюсь свернуться калачиком с котом моей соседки, есть мороженое из большой банки и смотреть фильмы, которые заставят меня плакать. А затем, я найду новую работу и начну устраивать свою жизнь.

— Нет, — Кортни покачала головой. — Мы всё ещё можем что-то предпринять. Ты всех знаешь, так что если, кто-то спросит, почему мы у них на заднем дворе, ты просто скажешь, что ты убираешь их участок от мусора. Ну, типа общественные работы.

— Заткнись, Корт, — сказала ей Эшли. — И что бы ты не сделала, никогда не пей без нас, потому что ты можешь принять много плохих решений.

— Я думаю, что если Лидия вернётся в Нью-Гемпшир, то это будет плохим решением, — парировала она.

— Так и есть, — сказала Эшли.

Когда Лидия посмотрела на неё, она лишь пожала плечами.

— Ты спрашивала меня, почему я помогала вам с Эйденом провести выходные вместе, когда ещё была обеспокоена тем, что у вас всё написано на лице. Я поняла, что вы сможете отдохнуть и побыть вдвоём, а потом, может, влюбитесь друг в друга, поженитесь, и ты останешься работать в баре со мной.

— У нас никогда не было чёткого плана, Эш, — но судя по тому, как её сердце отозвалось дикой болью на эти слова, это был чертовски хороший план.

Её сестра пожала плечами.

— Иногда планы могут меняться.

— А иногда планы могут отменяться, — пробормотала Кортни. — Даже глобальные планы, по избавлению твоих соседей от собачьего дерьмо. Ну, своего рода общественное деяние.

— Мы ничего не будем поджигать, — сказала Лидия. — Мы оставим Эйдена в покое, именно так, как я должна была поступить после первого дня в Бостоне.

Может быть, если бы она оставила его в покое после первой ночи в баре, ей бы не пришлось пытаться заделать дыру в своей груди, которую, кроме него, вряд ли кто смог бы заполнить. До Эйдена, она и не знала, что ей чего-то не хватает. Но теперь у неё никогда не будет ничего подобного, и она скучала по нему так сильно, что едва могла дышать.

— Может тебе стоило предложить ему переехать к тебе, — предложила Бекка. — Он бы готовил печенье.

— И почему он бы делал мне печенье?

— Потому что я люблю печенье.

Лидия кивнула.

— Ну конечно.

Девушки сразу вступили в дискуссию о том, кто какое печенье любит. Её это не волновало, так что она осушила свой бокал и начала обсуждать с ними, что можно выпить.

Мысль о переезде Эйдена к ней уже приходила Лидии в голову, но она не знала, как он отнесётся к этому. Для нее это значит уход из пожарной части в Конкорде. Это было уже слишком, и она просто не могла просить его о таком. Только не после того, как она увидела, насколько важна для него работа.

А может он и согласится. Он может уйти из своей части, но чего это будет стоить? Он не может просто взять и изменить себя, а даже если он и изменится, останется ли он тем мужчиной, которого она полюбила?

Она измучила себя этим вопросом, заработав головную и душевную боль.

Вздохнув, Лидия решила взять другой напиток. На самом деле, сейчас, ей хотелось обычное мороженое, которое, наверняка, лежит в морозилке, но идти за ним не хотелось. Если она возьмёт его, то придётся поделиться с остальными, а когда дело доходило до мороженого, то она явно не была настроена добровольно раздавать любимое угощение. Плюс ко всему, кто-то из подруг может заболеть от мороженого, так что она просто сделает одолжение себе и сестре, оставив его в холодильнике.

— Ты в порядке? — спросила Эшли, и она поняла, что все смотрели на неё.

— Э-э, что? Я выгляжу как-то иначе?

— Бекка только что сказала, что любит намазывать на печенье с орехами арахисовое масло, а ты ничего не сказала. На тебя не похоже.

— Никто не захочет, чтобы в арахисовом масле были крошки от печенья, — сказала она, потому что так было проще, чем пытаться донести до трех пьяных женщин, почему печенье в её списке было так высоко. — И вообще, в печенье просто не должно быть орехов.

— Ты не любишь орешки? — спросила Кортни, и, конечно же, все трое захихикали.

Лидия сумела улыбнуться, но не стала хихикать с остальными, потому что её мысли занимал Эйден. Не прошло ни секунды, чтобы она не скучала по нему. Ей не хватало его днём и ночью, и тоненький голосок в голове спрашивал её, а не поспешила ли она со своим решением уехать.

Работа в БК была у неё в крови. Неважно, где она будет работать, это будет совсем другое. У неё сложилось такое впечатление, что Эшли и Дэнни сейчас будут строить свою счастливую семью, а значит, не за горами появление племянника или племянницы, не говоря уже о том, что Эшли явно будут лишние свободные часы от работы. Она будет скучать по Кортни и Бекке. И ей несомненно хотелось, чтобы их отношения со Скотти наладились, но расстояние между ними явно не будет способствовать этому.

И конечно же, когда она пыталась представить свою жизнь без Эйдена, то ей казалось, что хуже уже быть просто не может. Адски трудно. Этот сексуальный парень, который заставлял её смеяться, держал за руку и смотрел на неё так, словно она была единственной женщиной на планете, прочно вошел ей в сердце.