Кэтрин Перес - Терапия

Она настолько близко, что ее слова попадают каплями слюны мне на лицо.

— Он не хочет тебя! Никто из них не хочет, сука! — она хлопает рукой по шкафчику в нескольких дюймах от моего лица и шепчет, наклоняясь ближе к моему уху: — Ты никогда не думала о том, чтобы покончить с собой и прекратить вызывать у нас отвращение, попадаясь каждый день на глаза? Ты окажешь нам всем здесь услугу.

Она смотрит на меня горящими ненавистью, ледяными голубыми глазами. Мои глаза быстро бегают вперед и назад, в поисках выхода. Мне жарко, слишком жарко, моя кожа становится липкой.

Дыши.

Потом я слышу его голос.

— Лиз, оставь ее уже в покое! — ругается он, указывая ей, чтобы она шла на второй урок.

— Помни, что я сказала, шалава, — восклицает она и гордо идет по коридору.

Я поднимаю взгляд и вижу, что Джейс все еще стоит здесь, глядя на меня, его руки в карманах джинсов. Чувствую себя уязвимой и смущенной. Почему он вызывает неловкость этим молчаливым моментом? Я нервно отвожу взгляд и поворачиваюсь назад к своему шкафчику, быстро открывая его трясущимися руками.

— Эй, я сожалею о Лиз и кучке ее сук, — говорит он, в то время как я копаюсь в шкафчике, увиливая, чтобы не пришлось разворачиваться и встречаться с ним взглядом. У меня дрожат руки, и я пытаюсь вернуть себе хоть какой-то вид спокойствия после столкновения с Элизабет.

Просто дыши, Джессика.

— Не дай ей запугать тебя. Я не слышал, что она говорила, но я тебя уверяю, что ее лай страшнее, чем ее укусы.

Он понятия не имеет, кто в действительности его подруга в душе.

— Ты готова к плаванию в этом году? Я надеюсь, что мы надерем задницы, как и в прошлом году, — говорит он, и я удивляюсь, почему он пытается вести со мной непринужденную беседу. Звенит звонок.

Слава богу.

Я поворачиваюсь вокруг и смотрю на него с маской фальшивого доверия.

— Спасибо, Джейс. И да, я готова к сборной по плаванию. Мне пора идти в класс, — бормочу я.

Его губы растягиваются в улыбке, и он уходит в противоположном направлении.

Что это было?

Какое тебе дело, Джейс? Зачем?

Если Элизабет увидит его полномасштабный разговор со мной, она изойдет дерьмом. Я здесь как чума и разговор звездного квотербека со мной, безусловно, не самая хорошая идея.

День медленно проходит, но я по-прежнему избегаю Элизабет. Не уверена, что хуже — это место, где я являюсь предметом насмешек для всех, или дом, где незаметна.

Иду к машине и, пока еду домой, из моих колонок громыхает Seether. Интересно, какой этот день у мамы. Она либо пьяна, либо будет Мартой Стюарт; шансы пятьдесят на пятьдесят.

Меня давно перестало это волновать. Когда мама не пьяна, она слишком дотошная — это душит. Так она компенсирует недостаток воспитания в те дни, когда была пьяной в стельку. Я вытягиваюсь, чтобы посмотреть на дорогу, и вижу, как она сидит на крыльце, курит сигарету со стаканом вина в руке.

Там, на соседнем дворе, бегая, играют дети. Их мяч находится на месте, где я хочу припарковаться, поэтому приходится объезжать вокруг.

Маленькая девочка улыбается и машет мне, в то время как достает фиолетовый мяч. Я поднимаю взгляд, выходя из машины, и вижу, как мама улыбается и небрежно мне машет.

Сегодня пьяный день...

— Привет, мам, — говорю я торопливо и прохожу мимо нее.

— Привет, дорогая. Как прошел твой день? — невнятно произносит она.

— Отлично, мама. Все было замечательно! — говорю я, произнося ложь сквозь зубы. Рассказывать правду бессмысленно.

Иду внутрь, в свою комнату, и закрываю за собой дверь. Заперев ее, я вытаскиваю тайную коробку с бритвами, спиртовыми тампонами, мазями и повязками.

Ставлю iPod в док-станцию и падаю на кровать. Перемешиваю песни, в то время как снимаю футболку. Расстегиваю джинсы и тяну их вниз, приоткрывая свежий утренний порез. Я должна быть очень осторожной, чтобы не занести инфекцию в порезы, поэтому очищаю и перевязываю их ежедневно. Это для меня обычная процедура.

Я знаю, что придется сделать счастливое лицо, когда папа вернется домой. На самом деле, он не уделяет мне никакого внимания, но я всегда чувствую, что он смотрит на меня, как под микроскопом, ищет любые несовершенства или ошибки. Я прикладываю все усилия, чтобы все от него скрыть, как и от всех остальных в моей жизни. Выходные — единственное время, когда я общаюсь, что, как правило, включает в себя парня. Тайком убегать каждую ночь по выходным является для меня нормой. Обычно я гуляю по проселочным дорогам с любым парнем, с которым вижусь в то время. Время часто меняется. Я всегда слишком прилипчива, поэтому они сразу же сбегают, после того как получают то, что от меня хотели. Секс — это мой способ соединения, другое средство что-то почувствовать. Я думаю, для меня секс равен любви, так как я понятия не имею, что такое любовь на самом деле. Это моя версия любви, и она заполняет пустоту, так что я продолжаю свой порочный круг и сплю с каждым парнем, которого встречаю. Тот факт, что ребята никогда не замечают мои шрамы, говорит, что их это не волнует. Я знаю, что, как правило, темно, и они не так заметны, но по сей день ни один парень не увидел их. Если даже и увидел, они никогда не говорили о них.

После очистки пореза, я прикладываю повязку и надеваю штаны обратно. Кладу коробку обратно в тумбочку и достаю свой дневник, решив сделать запись. Я редко понимаю, почему чувствую то, что чувствую каждый день. Записи — моя единственная, истинная форма выражения, свободная от страха осуждения. Я могу выплескивать все свои чувства, страхи и разочарования на страницы дневника, зная, что они все в безопасности от задир, которые ежедневно превращают мою жизнь в ад. Мои секреты должны оставаться скрытыми, так же, как и моя боль.

Снимая зубами колпачок с ручки, я с нетерпением его грызу, прежде чем начать писать.

Вы знаете только маску, которую я ношу.

Кто я такая?

А знаю ли я сама?

Черный... Белый... Нет, серый

Я либо люблю, либо ненавижу.

Когда я хочу держаться за что-то, я хватаюсь

Нет понимания цели

Глаза, которые мертвы

Сожаление и раскаяние меня подавляют

Я просто хочу быть кем-то любимой

Душевная боль таится вокруг

Когда кто ранит меня, эта боль вечна

Быть. Мной. На. День.

Позвольте мне идти рядом с вами

Дайте увидеть больше

Смотрите, я вижу вас

Тогда вы можете идти рядом со мной

Видеть то, что вижу я

Я заполню дыры в своей душе признаниями «Я тебя люблю»

В то время как вы продолжаете заполнять ее своим «Я ненавижу тебя»

Я закрываю свой дневник и пишу сообщение Харрисону. Мы хорошо провели время в прошлые выходные, независимо от того, что Элизабет говорила об этом. Хоть что-то, что заставляет меня чувствовать себя счастливой, даже если это ненадолго.

Я: Хей, я весело провела время в прошлые выходные. Хочешь встретиться в эти?

Он сразу же отвечает, и я мгновенно чувствую себя лучше. Даже счастливее.

Харрисон: Привет, детка. Да, мне понравилось с тобой. Ты, в самом деле, знаешь, как приятно провести время с парнем! Я не уверен насчет этих выходных. Джейс с ребятами пригласили меня. Это, своего рода, ночь парней, но я пересекусь с тобой в другой раз.

Моя улыбка исчезает вместе со счастьем, и я мгновенно чувствую себя отвергнутой. Я хочу, чтобы он хотел быть со мной, а не с парнями. Почему это всегда так происходит? Почему я нуждаюсь в них так сильно? Почему я хочу их так сильно?

Это всегда одно и то же. С каждым парнем, с которым встречаюсь, я чувствую потребность, своего рода, причудливую необходимость. Знаю, что это ненормально, но не могу это остановить. В конце концов, это либо отталкивает их, либо является причиной моего ухода с громкими эмоциональными обвинениями в их сторону. Я сожалею об этом каждый раз, но все, однако, повторяется вновь. Обычно я разговариваю с ними онлайн, потому что в школе они со мной не разговаривают. Никто этого не делает — я плохо скажусь на их репутации. Элизабет обеспечит это. Как-то в прошлом году Брайан сел со мной во время обеда, Элизабет со своими друзьями заставили его сожалеть о том, что он сделал.

Мой телефон жужжит, и я вижу, что у меня пятнадцать уведомлений в Инстаграм. Это странно. Я никогда не получала много внимания в любой из социальных сетей. У меня нет настоящих друзей, чтобы общаться с ними. Я касаюсь значка и открываю приложение. Касаюсь уведомления на экране, и всплывают пятнадцать комментариев и лайков. Это моя фотография. От шока у меня в жилах застывает кровь, когда я прокручиваю вниз. SlutPics123 разместил мою фотографию. Цитата над головой в виде пузыря гласит: «Сдохни шлюха».

Они преследуют везде, я не могу их избежать! Я знаю, это сделали Элизабет и Хейли, но это новый уровень. Их оружие не является незаконным, но они режут меня глубже, чем когда-либо могло лезвие. Прикрываясь мониторами, они используют свои слова, как мечи. Интересно, что хуже — невидимые шрамы, которые оставляют они, или видимые, которые я наношу себе сама?

Джессика

Медленно тянулась еще одна неделя в школе, а я делала все возможное, чтобы игнорировать фото, которое они выложили в Инстаграм, и последовавшие за ним насмешки. Возможно, молчание кажется слабостью, но оно отнимает гораздо больше сил, чем можно было бы подумать.

Я надеюсь, что Харрисон сможет встретиться со мной в эти выходные. Я засунула записку в его шкафчик, давая ему понять, что буду дома, ожидая его звонка, если он захочет провести время вместе со мной.

Он совершенно не разговаривает со мной в школе, и я, пожалуй, понимаю почему. Это бы вызвало нежелательный эффект. Элизабет со своими приспешниками убедили всех в школе, что у меня ЗППП.

Мама сегодня — Марта Стюарт, что подразумевает приготовление горячей еды на ужин. Она напевает и щебечет на кухне, будто мы семья Кливеров[1]. Скоро домой придет папа. Он приведет на ужин своего бизнес-партнера, а значит, мама будет в лучшем расположении духа. Я буду прятаться в своей комнате до тех пор, пока не буду вынуждена выйти, для того чтобы всем улыбаться и со всеми общаться.

Мой брат — любимчик в нашей семье, и, по мнению папы, он не способен сделать что-то плохое. Джефф всегда получает внимание папы, которого я так жажду. Я надеялась, когда Джефф уедет в Техасский университет, папа наконец-то заметит меня, но этого не произошло.

Я слышу, как вибрирует телефон и хватаю его, надеясь, что это Харрисон. Я провожу пальцем по экрану и вижу его сексуальное загорелое лицо.

Харрисон: Привет, хочешь потусить сегодня вечером?

Я: Конечно! Где и во сколько?

Харрисон: Жди меня на парковке возле водонапорной башни в девять вечера. Увидимся там.

Я тотчас оживляюсь и начинаю рыться в шкафу, пытаясь найти что-то сексуальное для него. Я хватаю черную мини-юбку, красный топ и кружевное белье. У него никогда нет с собой презервативов, так что придется заехать по пути в «Севен-Илевен». Само собой разумеется, что у нас будет секс. Знаю, звучит ужасно, но мне не стыдно. Парням он нужен, и если ты им его не даешь, ты им не нужна. Я хотела быть ему нужной, так что секс обязателен.

Я всего лишь хочу быть желанной.

Любимой.

После мучительно скучного ужина с мамой, папой и его партнером по бизнесу, я переодеваюсь и ухожу. Я говорю родителям, что вернусь до комендантского часа, но они даже не заметят, если я опоздаю.

Я заскакиваю в «Севен-Илевен» и покупаю пачку презервативов. Несколько штук закидываю в сумку, остальные кладу в бардачок. Я проверяю в зеркале макияж и провожу рукой по своим длинным темным волосам. Я пристально всматриваюсь в отражение своих карих глаз, гадая, что люди видят, глядя на меня.

Видят ли они только шлюху?

Странную девушку?

И смотрят ли они вообще?

Я отгоняю эти мысли прочь и сохраняю их на потом, когда смогу записать в свой дневник.

Я выезжаю на своей маленькой «Хонде» на дорогу и направляюсь к водонапорной башне. Эта парковка всегда была популярна среди местных подростков. Подъезжая ближе, я замечаю несколько машин, интересно, почему люди здесь так рано, обычно тусовка начинается позже. Я проезжаю вперед и паркуюсь.