Екатерина Вересова - Терпкое вино любви

— Нет, не только это.

— А что еще?

— Керосин.

Тут пришла очередь удивляться Мишелю.

— Керосин?!

И Ольга рассказала ему про того, первого, Мишеля. Рассказала все, не умолчав даже про вызов в КГБ. Потом она рассказала ему про неофашистов, про больницу, про бабушку Капитолину… Ее словно прорвало. Уже давно пора было идти к лавочке, на которой ждала ее Натали, но Ольга все говорила и говорила, пока не заплакала…

Натали встретила ее хмуро. Она ждала ее уже двадцать минут.

— Может, ты еще скажешь, что задержалась в библиотеке? — прищурила она свои мохнатые от туши глаза.

— Извини, — потупилась Ольга, понимая, что в такой ситуации без вранья не обойтись. — Я встретила такую забавную старушку в соседнем парке. Представляешь, она водит на поводке настоящую черепаху…

— А какую же ей водить, игрушечную, что ли…

— Понимаешь, я так разговорилась с этой старушкой. Неудобно было сразу уйти.

— Неудобно спать на потолке, — проворчала Натали, и они зашагали по дорожке к общежитию.

Ольга так и не поняла — поверила ей Натали или нет. Они даже не попили, как обычно, чай. Ольга просто разделась, приняла душ и залегла в постель. Как только она закрыла глаза, на нее штормовой волной накатили воспоминания.

…Почему-то ей вспомнилась их первая интимная встреча с Мишей Левиным. Ольга была тогда еще невинной девушкой, а он еще не был наречен Мишелем. В тот день они долго целовались на скамейке в сквере. Прошло всего несколько дней со дня их знакомства, и все это время их отношения не стояли на месте. Сначала они встречались в Центральной библиотеке (опять совпадение!). Потом их встречи переместились в Городской парк, причем в ту его часть, куда почти никто не забредал. Они могли часами сидеть и целоваться на лавочках. Миша обычно задыхался от желания, пытался расстегнуть на Ольге одежду, но она из девичьего страха не давалась. Тогда он сжимал изо всех сил ее хрупкое тело, исступленно гладил через футболку ее груди и тихонько стонал. Ольга тогда была неопытна и не предполагала, какие мучения ему доставляет. И все равно Мишель не хотел менять ее на какую-нибудь другую, более покладистую девицу. Чутье подсказывало ему, что со временем Ольга превратится в пылкую и чувственную любовницу. Может быть, он читал это в ее бездонных карих глазах. «В тихом омуте черти водятся», — сказала тогда про нее «француженка» — и, наверное, была права. В ее глазах-омутах точно водилось что-то непонятное… В тот день они целовались так долго, что даже Ольга ощутила внутри странный зуд, словно ей чего-то хотелось, но она еще не понимала, чего именно. Она бы не смогла сказать это Мише, она вообще не знала, как передать это словами. Дыхание ее участилось, тело стало горячим, руки беспомощно бродили по его спине, как будто что-то искали.

— Пойдем! — горячо шепнул ей в ухо Мишель и потащил ее по аллее парка.

Ольга даже не спросила у него — куда. Ей было все равно. В тот вечер она впервые вдохнула запах керосина, и с тех пор он прочно ассоциировался в ее сознании с плотской любовью. Они вошли в дом — Мишель даже не объяснил, чей этот дом и откуда у него ключи, — и сразу принялись сбрасывать с себя одежду. Ольга уже знала, что сейчас произойдет. И она хотела этого, теперь она уже не сомневалась. Тогда ей было девятнадцать лет… Мишель проявил удивительное терпение. И поступил правильно, потому что потом был сполна вознагражден. Ольга раскрылась в его нежных руках, как чуткий к теплу цветок. Он долго гладил ее шелковое тело. Еле касаясь, целовал крохотные соски грудей. Потом покрывал мелкими, как дождь, поцелуями ее ноги, поднимаясь все выше. Потом он развел ее ноги в стороны — и Ольга больше не сопротивлялась. Глаза ее были закрыты, она провалилась в какую-то запредельную истому, за которой уже не знают стыда. Мишель долго и нежно целовал ее лоно, пока она не начала слабо постанывать под его ласками. И вдруг она ощутила приближение чего-то неясного и странного. Она даже открыла глаза и с тревогой посмотрела вокруг себя. Но потом ее голова безвольно опустилась на подушку. Странное ощущение все нарастало и нарастало, и Ольга не знала, чем оно кончится и кончится ли вообще. В этот момент Мишель еще сильнее раздвинул ее ноги, и Ольга ощутила внизу, прямо между них, страшно горячий, твердый и в то же время очень нежный предмет. Она понятия не имела, что маленькая кишка, которая висит у мальчиков между ног (это она помнила еще с детского сада), способна на такие превращения. Но сейчас ей было некогда об этом думать. Непонятное ощущение, которое непрерывно росло в ней, походило теперь на надутый до предела воздушный шар, который вот-вот лопнет. Одновременно с этим она почувствовала, что твердый предмет пытается проникнуть в ее тело и ему это почти удается. На несколько секунд ее лоно сковала ноющая боль, как вдруг ощущение-шар лопнуло в ней, и по всему телу — от ног к голове — побежали ручейки неги. Мишель стал двигаться и проникать в нее все глубже и глубже, а потом достал до самого дна — и замер, сцепив зубы…

«В сущности, что привязывало меня к нему? — думала Ольга, уже потеряв надежду заснуть. — Постель и только постель. Наверное, и ему от меня нужно было только это». Ее вдруг охватила необъяснимая грусть. Казалось бы, что ей расстраиваться? Она все-таки попала в Париж. Возможно, скоро отыщет своих родственников. И вообще, она завела роман с молодым очаровательным французом… Но неудача в Булонском лесу не давала ей покоя. Она снова и снова прокручивала в голове то прошлое, то настоящее, представляла себе то одного Мишеля, то другого, пока вконец не запуталась и не пришла к банальному выводу, что все мужики одинаковые и всем им нужна от женщины только постель. С этим она и заснула.

Натали еще на остановке заметила, что Ольга как-то странно мнется и все время оглядывается по сторонам. «Так-так, — подумала она, — значит, мои предположения верны».

— Послушай, — сказала Натали, всем своим видом показывая, что она уже не сердится за вчерашнее, — не хочешь составить мне компанию и сходить в кино? Я тут обнаружила русский кинотеатр. «Космос» называется. Прямо как у нас за Волгой — там тоже есть «Космос», помнишь? Сегодня идет «Жестокий романс», это новый фильм Рязанова, слышала?

— Слышала, — рассеянно отозвалась Ольга, — но, может, лучше завтра сходим? Если честно, сегодня я не планировала идти в кино.

— Опять в библиотеку… — понимающе кивнула Натали и поджала кирпичные губы, сдерживая ухмылку.

Ольга повела плечами и отвернулась к окну. Улицы были украшены в честь праздника флажками и разноцветными надувными сердечками. «И что она прицепилась к этой библиотеке? — думала Ольга. — Неужели она все знает? Или только догадывается?»

Когда они подъехали к «Гранд опера», Натали, как бы между прочим, поинтересовалась:

— Во сколько сегодня придешь? Учти, я тебя ждать больше не буду. Если Елена спросит, скажу, что знать ничего не знаю.

— Постараюсь не опоздать, — холодно сказала Ольга и смерила Натали своим «фирменным» взглядом. Она вспомнила, как однажды ей пришлось ждать Натали целых полчаса.

— Кстати, сегодня дискотека с французами, — как ни в чем не бывало продолжала щебетать Натали. — Прямо возле домика, в парке. Говорят, будет даже оркестр. Начало в пол-одиннадцатого. Так что смотри, не опаздывай.

Затем она помахала Ольге рукой и скрылась за дверью одного из маленьких магазинчиков. Но задерживаться там она не собиралась. Увидев сквозь стекло витрины, что Ольга зашагала по направлению к Национальной библиотеке, она осторожно выскользнула из магазина и отправилась следом за ней. Ольга успела пройти всего несколько метров, и Натали увидела, как вдруг сзади на нее налетел темноволосый парень в джинсах и белой футболке с надписью «Ecole Polytéchnique»[2]. Он повернул Ольгу к себе, и они застыли в долгом поцелуе.

— Вот это да-а-а… — вслух произнесла Натали и покачала головой.

Затем она поспешно взглянула на часы и, оглядываясь на целующуюся парочку, двинулась в сторону Монмартра. «Ну и штучка, — подумала она про Ольгу, — ходит такая вся из себя кисонька, а сама и с французиком шашни успела завести, и брюликами приторговывает, да еще и в порнографии снимается… Неплохой послужной список…» Натали поправила на плече тяжелую сумку, в которой гулко громыхнули матрешки. Ей приходилось скрываться от полицейских. Она уже знала на Монмартре одно безопасное, но очень бойкое местечко, к которому сейчас и направлялась. Кроме матрешек, в ассортименте улыбчивой рыжей девчушки, одетой а-ля рюс, имелись ордена СССР, звезды Героя Советского Союза, наградные знаки, вымпелы из красного шелка с надписью «Победителю социалистического соревнования» и октябрятские значки. Разумеется, все эти «разносолы» она бы не увезла в одном своем чемодане. Нет, она работала не только на себя. Плодотворный союз возглавляла куратор группы Елена Николаевна Скляр. Натали было нечего бояться. Она знала, что в случае чего и декан, и КГБ будут на ее стороне. Вот уже два года она сотрудничала с органами госбезопасности, за что имела возможность общаться со всеми проезжающими через мотель «Волга» иностранцами, разумеется, не забывая извлечь из этого общения максимальную выгоду. А работа у нее была простая — осведомитель. Никто не жаловался — ни она, ни кагэбэшники. К тому же, если надо, Натали умела быть уступчивой.

Матрешки сегодня расходились из рук вон плохо. «Это называется праздничная торговля… День влюбленных…» — зло подумала Натали, проклиная снующих мимо нее парижан и гостей Парижа. Времени у нее оставалось совсем немного — в семь часов возле Эйфелевой башни ее ждал профессор Парижского университета месье Шарль Годье. Она надеялась, что и на этот раз старикашка как следует раскошелится. Вчера он сознался ей, что рыжие толстушки — это его слабость. Впрочем, Натали не обольщалась. «Да в твоем возрасте все девушки — слабость», — думала она, с жалостью поглядывая на небогатое седенькое оперение его головы. Сегодня они собирались поужинать в ресторане Эйфелевой башни. Натали казалось, что это шикарно. Временами она возвращалась мыслями к соседке по комнате: «Да, нечего сказать, штучка. Надо будет разглядеть получше ее французика».

Мишель сразу сообщил, что, согласно карте, городков с названием Сен-Леонар, в которых мог проживать Ольгин предок Жозеф-Луи Тибо, во Франции три. Один из них расположен неподалеку от Парижа, а два других находятся в разных концах страны, один — в Эльзасе, а другой — в Бордо. План напрашивался сам собой — где-нибудь перекусить, взять напрокат машину и мчаться в ближний Сен-Леонар. Так они и сделали.

Машина им досталась, по мнению Ольги, просто шикарная. Это был серебристого цвета «Шевроле», не очень новый, но зато быстрый и плавный в ходу. Ольгу завораживали его обтекаемые формы, ей казалось, такой автомобиль должен не только ездить, но и летать. Мишель прекрасно водил машину, Ольга любовалась спокойными и уверенными движениями. За окном, как всегда, ярко светило солнце, а по обеим сторонам дороги мелькали нарядные, ухоженные, увитые декоративным виноградом домики, утопающие в пышных цветниках. «Нет, в этих краях просто не может быть дождя», — думала Ольга. Настроение у нее было самое лучезарное. Она даже не стала задумываться, почему Натали так настаивала сегодня после занятий, чтобы они выехали в Центр вместе. Вроде бы все получилось как нельзя лучше, Ольга сделала знак Мишелю, чтобы он не подходил к ней в автобусе. Он вышел с ними вместе на остановке, дождался, пока Натали уйдет, и только тогда бросился к Ольге.

Машина мчалась по шоссе, Мишель несколько раз порывался остановиться, как только видел какую-нибудь рощицу, чтобы отправиться «поискать лаванды». Но Ольга всякий раз останавливала его:

— Сначала мы должны добраться до Сен-Леонара, а уж потом будем «искать лаванду».

Мишель делал плаксивую физиономию, но подчинялся. Дорога до Сен-Леонара заняла у них полтора часа. Они остановились в предместье городка, у небольшого, но очень живописного озера. По берегам его росли плакучие ивы, на темной, зеленоватой глади покачивались белые кувшинки. Мишель увидел на маленьком мысу угрюмого пожилого рыбака с удочкой и подошел к нему.

— Здравствуйте, месье, — сказал он, учтиво склонив голову. — Меня зовут Мишель Клемент, студент Политехнической школы. Мы хотели бы обратиться к вам как к местному жителю.

— Обращайтесь, только недолго, а то у меня рыба клевать перестанет, — ответил тот и поглубже надвинул на глаза шляпу.

— А хорошо клюет? — с неожиданным интересом спросил Мишель.

Рыбак посмотрел на него исподлобья и ничего не ответил.