Анна, обладая хорошим воображением, как наяву представляла себе женщину в полумраке гостиничного номера. Страдающую и счастливую.

«Такое состояние присуще только женщине, — отметила она для себя. — У мужчин все иначе: или — или».

Но тут же сам собой возник образ Крылова. Уж ему тогда точно было не до веселья. Двойственное чувство снова охватило Анну: уважение к женщине, которая нашла в себе силы перешагнуть через все преграды, чтобы быть счастливой, и негодование оттого, что другому, дорогому ей человеку эта женщина едва не сломала жизнь.

— Знаю, что понять это невозможно. Да и ни к чему, — понимая ее состояние, произнесла Светлана. — Можно только принять.

Она вновь сделала паузу и, присев на скамейку, снова закурила. Анна тоже впервые достала сигарету.

— Разводом занимался Михаил, у меня не было сил встречаться с Крыловым, — глядя в одну точку перед собой, продолжила женщина.

То ли воспоминания наложили свой отпечаток, то ли Анна находилась к ней слишком близко, но неожиданно она заметила мелкую сеточку морщин вокруг глаз Светланы.

«Сколько же ей лет? — мелькнуло у нее в голове, и, тут же что-то быстро подсчитав в уме, она поразилась: — Ведь она старше меня только на четыре года! И столько вынесла, бедная!»

— Параллельно оформляли бумаги на выезд. Сложностей, знаю, было много, но меня они почти не касались. У Селивана были хорошие связи. Я скучала только по одному человечку, Олегу. Дальше ты все знаешь…

Она замолчала. Молчала и Анна.

— Впрочем, не все, — для полноты картины решила рассказать Светлана. — Через некоторое время, после приезда в Штаты, поняла, что беременна. Очень хотели этого ребенка, но не получилось. Теперь… Я больше не могу иметь детей…

На ее ресницах снова заблестели слезы, и, не в силах сдержаться, она расплакалась. Редкие в это время посетители парка, прогуливаясь по аллеям, с удивлением рассматривали странную парочку. Две интересные, хорошо одетые девушки: одна глубоко задумалась, а вторая так горько плачет. Чего только не увидишь в парке!

— Видно, меня Бог наказал, — сквозь рыдания расслышала Анна и повернула голову.

— Нет, это не Бог. Просто стечение обстоятельств, — вслух подумала Анна. — Жить с человеком и при этом его ненавидеть — гораздо более тяжкий грех. Никто от такого соседства не станет счастливее.

Светлана подняла заплаканное лицо и взглянула на собеседницу. Она не ожидала таких слов, и то ли оттого, что разбередила в памяти давнюю рану, то ли оттого, что ее смогли понять, расплакалась еще сильнее.

— Он не дает мне встречаться с сыном, — сквозь рыдания произнесла она. — Я разговаривала с ним об этом зимой в Киеве и три дня назад. Он неумолим. Я понимаю свою вину, у меня даже в мыслях нет забрать его с собой. Лишь одно: я хочу знать, как растет мой сын, и иметь возможность с ним встречаться. Хотя бы иногда. Пусть даже в присутствии кого-то.

Прошло еще какое-то время. Светлана, слегка успокоившись, достала пудреницу и попыталась убрать следы слез.

— Но почему вы обратились ко мне? — украдкой посматривая на часы, спросила Анна. Время обеда заканчивалось.

— Я приехала десять дней назад. Через знакомых навела справки, узнала, что Костя встречается с женщиной, — не глядя на Анну, ответила Светлана. — Наивная, решила, что, может быть, его сердце оттаяло, стал помягче. Оказалось, не так. Хотя во время последней встречи мне показалось, что он не так зол на меня, как прежде. Тогда что? Месть? Упрямство?

Она снова вздохнула. Анна, задумавшись над ее словами, спросила:

— А как вы с ним разговаривали? Он не терпит, когда ему диктуют какие-либо условия и когда пытаются разжалобить — тоже не любит.

— Я смотрю, вы уже неплохо его изучили, — усмехнулась в ответ Светлана.

— Пока он сам не поймет, что не прав, вам никто не поможет, — продолжила Анна. — Попытайтесь еще раз с ним встретиться.

— Он завтра уезжает в Москву, — безнадежно произнесла женщина. — А я улетаю в субботу. Следующий раз прилечу только после Нового года.

Анна задумалась. О том, что Костя уезжает в командировку, она слышала впервые. К тому же на четверг были куплены билеты на концерт любимой группы в ночном клубе.

«Неужели он забыл?» — расстроилась она.

— Анна, вы могли бы попробовать с ним поговорить? — наконец приступила к главному Светлана. — Знаете, я когда увидела вас с детьми там, в гимназии, так вам позавидовала… Я даже не могу подойти к сыну. Но вы — тоже мать, и кому, как не вам, понять мои чувства.

— Не знаю, смогу ли чем-то помочь, — неуверенно произнесла Анна, подумав при этом «без вреда для себя». — Поверьте, я не имею на него почти никакого влияния.

— Я понимаю, — ответила Светлана, когда они уже подошли к машине. — Но я все равно позвоню вам завтра. Хорошо?

И столько мольбы и надежды было в ее словах, что Анна неожиданно для себя пообещала:

— Хорошо. Я попробую. Простите, но мне пора. До свидания.

— До свидания, — ответила женщина с безнадежной грустью в глазах.


— Анна Николаевна, вас разыскивал Константин Петрович, — нараспев произнесла Алла Ивановна, едва завидев в дверях Круглову. — Минут десять назад. Только сейчас у него посетители.

Анна посмотрела на часы. Она опоздала с обеда почти на сорок минут.

— Костя… — произнесла она, влетев к нему в кабинет, не расслышав последних слов секретарши, и осеклась.

За столом сидели двое солидных мужчин, с интересом повернув к ней головы.

— Константин Петрович, вы меня разыскивали? — смущенно поправилась Анна.

— Анна Николаевна, я приглашу вас позже, — спокойно ответил Крылов, но по выражению его лица она поняла, что влипла.

— Куда же вы полетели? — зашипела на нее секретарша несмотря на то, что все давно знали об их отношениях. — Там такие люди из министерства…

Она укоризненно покачала головой, чувствуя, что достанется и ей.


С трудом найдя в себе силы быть корректным по отношению к Кругловой в присутствии других людей, Костя после их ухода просто кипел от негодования.

Ко всем прочим проблемам на прошедшей неделе добавились еще две. Сначала возник очень серьезный вопрос по поводу партнера в России, который был соучредителем. Пусть формальным соучредителем, но что-то там у него стряслось, и после проигранных судов неприятности могли коснуться всего, к чему имели отношение многие его компании. Совместного предприятия в Беларуси в том числе.

Крылов знал о неприятностях партнера с самого начала, но, надеясь на связи хорошо известного в российских деловых кругах человека, ничего не предпринимал. И вдруг в течение недели нужно было срочно решить вопрос о смене соучредителя, лично предложившего этот выход из создавшейся ситуации, чтобы не подставлять под удар других людей.

Создавать какую-то новую структуру времени не было. Оффшоры не годились, Украина тоже отпадала в силу многих обстоятельств, в частности — не единого таможенного пространства. И, тем не менее, именно Дербенев пришел на выручку другу, предложив разумный вариант и одну из своих компаний в России.

Самое интересное, что лихорадочный поиск выхода из ситуации подкинул им решение проблемы, значительно упрощавшее работу с Киевом. Какие только парадоксы не происходят!

Завтра утром придется срочно лететь в Москву.

«Предстоит очередная перерегистрация, — думал Крылов. — Как все надоело. Да еще каждому дай: начиная от пожарников и санстанции, заканчивая… Вот и этим людям, что только ушли, тоже нужны были деньги под благовидным предлогом. То ли в фонд развития, то ли закрытия. Черт поймешь! А пусть попробуют их заработать — мозги набекрень вывернутся, кишка тонка!» — продолжал он злиться, понимая, что и денег даст, и перерегистрацию пройдет.

«Да еще Светлана приехала! — перескочил он на другую проблему. — Ясно же сказал в Киеве: не видать ей Олега!»

Светлана Селиван действительно приехала не вовремя. Сделай это она на пару недель раньше или позже — глядишь, все вышло бы по-другому.


— Анна Николаевна, — раздался через час из телефонной трубки всхлипывающий голос. — Зайдите к Константину Петровичу.

Анна прошла по коридору мимо секретарской стойки. Алла Ивановна даже не глянула в ее сторону, вытирая слезы.

— Какого черта ты врываешься ко мне в кабинет в такой момент? — прямо с порога начал Костя. — На работе ты такая же, как все, неужели не смогла усвоить до сих пор!

Анна, чувствуя свою вину, тем не менее вся содрогнулась от его слов, опустив глаза. Костю же словно прорвало:

— Мало того, что шляешься где попало в рабочее время еще и меня ставишь в неловкое положение! Я что, всем должен объяснять, почему у меня нет никакой дисциплины на работе и ко мне просто так вваливаются в кабинет? Ты понимаешь, что у меня в этот момент могут решаться серьезные дела? Не можешь вести себя как положено — сиди дома, не подрывай мой авторитет! Здесь ты — никто!

Чувствуя, что ей становится дурно, а от всех резких, безжалостных слов начинает мутиться в голове, Анна сделала шаг к ближайшему стулу. Лицо ее побледнело, а голос Крылова стал долетать будто сквозь стену.

«Почему он так кричит? За что он меня ненавидит?» — мелькнула мысль, и она стала медленно оседать, интуитивно ухватившись за спинку стула.

— Ты решила, что здесь на особом положении? Я устал оттого, что… — Костя, стоя к Анне спиной, не успел закончить фразу: грохот падающего стула прервал его на полуслове. Оглянувшись, он не сразу понял, что произошло. Метрах в двух от него рядом с перевернутым стулом, поджав колени и неестественно вывернув руку, на ковровом покрытии лежала Анна.

— Ты что? Что с тобой? — растерянно бросился он к ней и, склонившись, принялся тормошить. Она не подавала признаков жизни.

— Анна! Аня! — испуганно тряс он ее за плечо. — Ты что? Затем быстро схватил на руки и выскочил на коридор:

— Алла Ивановна! У вас нашатырный спирт есть? Алла Ивановна, слышавшая громовые раскаты голоса Крылова, забыв свою обиду, быстро вытянула ящик стола, служивший аптечкой, и трясущимися руками схватила пузырек с нашатырем. Одновременно с ней к Крылову в полном недоумении подбежали несколько человек, оказавшихся рядом.

Костя вернулся в кабинет, растерянно оглянувшись по сторонам. Затем скомандовал:

— Дверь откройте! Да откройте, черт возьми! Алла Ивановна первая сообразила, что он имеет в виду, и дернула неприметную дверь в углу. Костя быстро положил Анну на диван, выхватил у секретарши нашатырь, отвинтил колпачок и, опустившись на колени, подсунул пузырек к носу.

Анна среагировала не сразу. Прошло несколько секунд, прежде чем она сначала дернула головой, затем резко отвернула ее в сторону.

— О, очнулась, — произнес кто-то за спиной Крылова. Только сейчас он заметил, что не один, и, не поворачивая головы, произнес:

— Выйдите. Выйдите все!

Притихший народ быстро покинул комнату. Последней, плотно прикрыв за собой дверь, вышла секретарша.

Анна медленно приходила в себя. В голове шумело.

«Что я здесь делаю? — подумала она, оглядывая стены. — Почему лежу на диване?»

Тут она заметила Костю.

«Что с ним? Почему он такой бледный и на полу?» — она попыталась встать, но Крылов ладонью тут же уложил ее обратно и, опустив глаза, произнес:

— Прости.

Он так и сидел на коленях, не двигаясь с места, чувствуя, что еще немного — и сам отключится. Напряжение последних дней сыграло с ним злую шутку. Он не помнил, когда последний раз в жизни был так напуган. Подняв на Анну глаза. Костя почувствовал, что, наверное, впервые в своей взрослой жизни готов заплакать и, не выдержав затуманенного взгляда ее глаз, вновь опустил голову.

Анна протянула руку и, проведя ладонью по его волосам, привлекла его к себе. Молча. Без слов.

«Я не хочу тебя терять!» — пронеслось у Кости в мыслях и, поддавшись порыву, он обхватил ее и крепко прижал к себе.

«Сердце едва бьется, — стал различать он удары. — Раз, два, три… Зачем я ее мучаю?»

— Поехали домой, — спустя некоторое время предложил он, не двигаясь с места. — Оставляй машину здесь, и поехали. Охрана посмотрит.

— А работа? — тихо спросила девушка. «Черт с ней, с работой! — подумал Крылов. — Я устал. И хочу побыть с любимой женщиной. Больше ни-че-го».

— Поехали, — еще раз твердо произнес он и выпрямился.

— Хорошо, — ответила Анна, безропотно согласившись. Костя протянул руку, помогая встать, и с опаской заметил, что ее слегка пошатывает.

— Тебе помочь?

— Нет, я сама дойду. Голова закружилась, долго лежала, — попыталась она его успокоить.