Юлия Динэра - Теряя надежду

— Все нормально. — Говорю я.

— Нужно обработать рану.

— Я хочу принять душ.

— Хорошо. Хорошо. — Быстро соглашается он. — Тебя проводить наверх или искупаешься здесь?

— Мне все равно. Останусь здесь. — Я пожимаю плечами.

— Ладно, если что-нибудь нужно..

— Нет, спасибо, можешь идти.

Андрей кивнул и вышел за дверь.

Вся эта ситуация, выглядела нагнетающей, будто кто-то умер и мы такие печальные и нам приходится общаться друг с другом, поддерживая мир и покой. Я встаю, закрываю дверь и подхожу к зеркалу. Я никогда не выглядела так ужасно, даже в школе, даже с теми огромными очками… Мои волосы растрепаны, на щеке под глазом синяк, сбоку на губе запекшаяся кровь, видимо от удара по лицу, в уголках глаз потекшая тушь, я должна смыть все это с себя.

* * *

Обернувшись полотенцем, я выключила везде свет и тихо поднялась к себе в комнату. Впервые в жизни, я так рада быть здесь, рада надеть на себя свои пижамные шортики и майку, рада кровати, рада каждому уголку этого дома, этой комнаты. Все тело ноет и подозреваю, что завтра будет еще хуже. Я не включаю основной свет, переодеваюсь в пижаму, нажимаю на кнопку прикроватной лампы. Какое-то время я тупо стою и наблюдаю за светом лампочки. Кажется ни о чем не думая, будто находясь в ступоре. Дверь моей комнаты приоткрывается, я вздрагиваю.

— Принес перекись и вату. — Говорит «Исчадие ада».

— Спасибо. Положи на стол.

— Могу помочь.

— Не стоит.

— Давай, садись на кровать. — Он идет в мою сторону, держа в руке пузырек перекиси водорода и вату.

— Ладно. — Не знаю, глупо ли это, но я соглашаюсь. Он же просто обработает мою рану. Я думаю так, но тем не менее, мысль о том, что «исчадие ада» будет касаться меня, пугает.

Я присаживаюсь на край кровати, поближе к светильнику. Андрей садится рядом, я поворачиваюсь к нему спиной.

— У тебя синяк. Вот здесь. — Он легонько касается оголенной кожи моей лопатки. Я молчу, стараюсь нормально дышать и думать о всякой фигне. Как я вернусь в универ, как я плюну в лицо той сучке, что сдала меня ректору с потрохами. Чувствую осторожные прикосновения влажной ваты, ощущаю легкое пощипывание и дуновение «ветерка» по коже, от которого мурашки распространяются по всему телу. Я чувствую небольшой дискомфорт, от того, что дыхание Андрея обжигает мою кожу.

— Все, достаточно. Спасибо. — Я отстраняюсь.

— Я облажался, да?

— Что? — Я смотр на «исчадие ада».

— Привез тебя в клуб и оставил там одну, а теперь даже боюсь думать, о том, что с тобой случилось.

Я вспоминаю тот дерьмовый клуб, блондина, покупающего мне пиво, второго блондина, рвущего мое платье, мне становится не по себе.

— Ты не облажался, облажался твой отец, когда оплодотворял твою мать.

Я не злилась на него, за то, что он меня там оставил, я злилась на себя, за свою доверчивость и распутность. Я злилась на «Исчадие ада» за прошлое, которое нас связывало, эта злость была детской обидой и мне даже не с кем было этим поделиться.

— Можешь говорить обо мне все, что хочешь, но не трогай моих родителей.

Я понимаю, как глупо было впутывать сюда людей, которых я совершенно не знаю.

— Извини, я не это имела ввиду.

— Проехали.

Мы сидели в тишине чуть больше минуты. Я хотела сказать, что хочу спать, но почему-то язык не поворачивался. Мне нравилась эта тишина, не та тишина, которую ты ощущаешь, находясь наедине с собой, а та, которая заставляет думать, что ты не одна, что кто-то сидит рядом с тобой и дышит одним воздухом, и также наслаждается этой тишиной.

— Почему ты здесь? — Тихо спрашиваю я, в полумраке, разглядывая свои руки. Краем глаза, я замечаю, что Андрей тоже смотрит на них.

— Жду момента… Когда, снова решусь спросить тебя, о том, что произошло.

— Ничего не произошло. Если это то, что ты хочешь услышать.

— Нет. Я имею ввиду, да, я хотел бы, но чтобы это было правдой.

— Это правда. — Лгу я. — Я просто упала. Выпила лишнего и споткнулась. Ты же видел, какая там дорога.

— Послушай. — Андрей поворачивается ко мне лицом. — Я знаю, что ты врешь, и даже не отрицай. Я не дурак.

— Да? Странно, я думала иначе. — Я попыталась улыбнуться.

— Не переводи все в шутку. Это не смешно. Ты вся в синяках, твое платье порвано..

— Если ты чувствуешь вину за это, то расслабься, ты здесь не причем.

— Этот тот козел, да? С которым ты там осталась. Он изнасиловал тебя?

— Нет. Хватит! Я же сказала, что просто упала.

— Твоя мать, может и поверит в это, но не я.

— Чего ты хочешь, а? Давай, спроси еще что-нибудь, не стесняйся. Что ты хочешь знать? Переспала ли я с тем парнем? Да. Я же шлюха, они так делают, спят со всеми подряд, и я делаю это, и мне это нравится.

Я думала, что уже забыла о том, как он меня назвал, но оказалось, что это все еще сидит во мне. Я не собиралась срываться, я не хотела снова плакать, но я не могла остановить обиду, разраставшуюся внутри. Обиду на родителей, которые всю жизнь считали меня бесплатным приложением к их дочери, обиду на «исчадие ада», который возродил во мне самые теплые человеческие чувства, а потом растоптал их, обиду на себя, злость на тех уродов из клуба. Все это не может умещаться во одном человеке, просто не может. Ненавижу, когда люди видят мои слезы. Я становлюсь для них уязвимой, я чувствую, будто меня выворачивает наружу и, все видят мои самые потаенные секреты, знают мои слабости.

Андрей берет мою руку, я смотрю на него.

— Расскажи мне. Мы ведь друзья.

— Ты же знаешь, что никакие мы не друзья.

Я выдергиваю свою руку из руки «Исчадия ада» и заползаю на кровать, под одеяло. Андрей ложится рядом, я ничего не говорю, мы оба смотрим в потолок и молчим.

— В детстве, я боялся темноты. — «Исчадие ада» прерывает тишину.

Понятия не имею к чему он мне это говорит, я продолжаю смотреть в потолок.

— Мама говорила, что я должен закрыть глаза и тогда все пройдет.

— И как, прошло?

— На самом деле, когда закрываешь глаза, становится еще страшнее. Если ты чего-то боишься, не закрывай глаза.

— Я не знаю, чего я боюсь.

— Если, ты не хочешь говорить мне. Я хочу, чтобы ты пошла в полицию.

Это дерьмо не закончится. Я больше не хочу обсуждать сегодняшний вечер. Я хочу лежать на кровати, смотреть в потолок и слушать свое дыхание.

— Я никуда не пойду, это не имеет смысла.

— Почему, ты не хочешь принимать чью-либо помощь? Я хочу помочь тебе, но ты не позволяешь.

— Ты не хочешь помогать мне, ты чувствуешь вину за что-то, и хочешь это исправить.

— Ты как всегда все сводишь к тем мыслям, которые тебе нравятся.

— Не вижу смысла продолжать этот разговор. Будь добр, вернись в свою комнату.

— Хорошо. — Он встает с кровати и идет к выходу. — Оставлю тебя, подумать над своей глупостью.

Пятьдесят третий день в городе N

Адская боль в мышцах не давала мне нормально уснуть, а утром стало еще дерьмовей. Под глазом посинело сильнее, и слава Богу мне никуда не нужно идти. Вопрос в том, что сказать родителям и сестре. Предки уже должно быть свалили, а это значит, что я должна была пойти навестить Альбинку. Я спустилась на кухню, сделала две чашки кофе, и пошла наверх. Пнув ногой дверь в комнату сестры, я вошла. Альбина сидела на кровати с ноутбуков на коленях.

— Вау. Впечатляет. — Она улыбается и смотрит на меня.

Не та реакция, которую я ожидала. Она даже не удивлена моему виду. Я вопросительно пялюсь на сестру, подхожу к ее кровати и ставлю кофе на тумбочку.

— Выглядит, лучше, чем описал Андрей. — Она слегка посмеивается.

Я не понимаю, что смешного, и чуть ли не давлюсь собственной слюной, от осознания того, что этот мудила все ей рассказал. Интересно, что он ей рассказал? Наверняка, наболтал о том, что меня изнасиловали, ведь именно так он думает. Я убью его.

— Рассказал тебе, да? — Тихо говорю я.

— Конечно, рассказал. — Она фыркает, будто это так очевидно. Что, конечно же, очевидно. Естественно, он рассказал ей. — Ты распласталась прямо у входа в ресторан. Хотела бы я это видеть. Ты что накидалась?

Что? О, Господи, он не рассказал, он соврал, «исчадие ада» прикрыл мою задницу. Интересно, где он сейчас. Я, наверное, должна поблагодарить эту «задницу», похоже Альбина повелась, а если повелась моя сестра, то предки тем более.

— Так, ладно. Принести тебе что-нибудь еще?

— Нет. — Отвечает она, не отводя глаза от ноутбука.

— Набрать тебе ванную?

— Я уже искупалась.

— Ясно. Может быть, есть еще что-то, что тебе нужно?

— Я бы попросила тебя отвезти меня в торговый центр, но с таким фингалом… Нет, спасибо, ничего не нужно.

— Что ты там смотришь?

Альбина невинно улыбается, я подбегаю к ней и заглядываю в монитор.

— Эй. — Сестра отодвигает от меня компьютер, чтобы я ничего не могла увидеть.

— Покажи. От чего ты так лыбишься? Ты что там порнушку смотришь?

— Фу, нет. Ладно, смотри. — Альбинка разворачивает ко мне ноутбук, и я клянусь, что все мое игривое настроение в миг исчезло. Я знала, этого стоило ожидать. И я должна радоваться за свою сестру, но меня будто ведром холодной воды окатили. Я сглатываю и натягиваю на лицо улыбку.

— Это.. — Говорю я, но даже не знаю, что собиралась сказать. Что вообще говорят в таких случаях?

— Это мои размышления на будущее. Смотри, тебе нравится это?

Альбина кликает мышью по фотографии белого свадебного платья с длиннющим шлейфом.

— Красивое.

Они решили пожениться? Или нет? Я не понимаю. Это должно быть круто. Может они даже съедут отсюда и я смогу спокойно вздохнуть, или не смогу? Все это вводит меня в ступор.

— Помнишь? Я всегда мечтала о таком. Конечно, такого платья мне не видать, инвалидная коляска и такой шлейф не совместимы. — Она тяжело вздыхает.

— Я думала, ты переросла это, это же было сотню лет назад.

— Черта с два. Детские мечты не забываются. Я все также хочу, чтобы дюжина маленьких детей-ангелочков тащили длинный шлейф моего платья. Жаль, что это невозможно.

— Ты сможешь выбрать любое другое более красивое платье, не обязательно это. — Я подбадриваю ее, а сама думаю, о том, что возможно, эта свадьба, действительно, не за горами. Должна ли я радоваться? Да. Но почему-то, я не ощущаю этого в себе.

Звонок мобильника заставляет меня на время выскользнуть из своих мыслей.

— Я отойду. — Говорю я, Альбина кивает мне, улыбка не сходит с ее лица. Почему, со мной не происходит тоже самое?

— Алло.

— Привет, красотка.

Мне кажется, я раньше слышала этот голос, но я думаю, что на фоне последних событий, мне действительно, это кажется.

— С кем я говорю?

— Я предупреждал тебя, цыпочка?

По телу пробежал холодок, сердцебиение участилось. Я не ошиблась, я слышала этот голос раньше.

— Я не понимаю..

— Думал, что ты умнее. Я вполне доступно, объяснил тебе, чтобы ты не разевала свой ротик.

— Я… я клянусь..

Господи, я клянусь, я же никому не говорила.

— Твой парень — придурок, возомнил себя Рэмбо.

— У меня нет пар..

Дерьмо, «исчадие ада»? Кто же еще… Но как? Зачем? Чертов гребанный осел.

— Я ничего никому не говорила, я клянусь. И я очень благодарна тебе за спасение..

— Тем не менее, твой пацан был серьезно настроен надрать задницу моим ребятам, которые, в свою очередь, были настроены отрезать ему язык, в прямом смысле этого слова, чтобы ты понимала.

Жар отхлынул от моего лица. Отрезать язык? Он что издевается?

— Если это шутка..

— Я не умею шутить, принцесса.

О, господи. Святое дерьмо.

— Могу сказать, что я снова появился вовремя. Видимо дар у меня такой, спасать кретинов. С твоим недоумком все нормально, просто звоню напомнить, что никому ничего не сходит с рук, и если бы сегодня, я пришел на две минуты позже, пацан бы был живым доказательством этому.

Я сглатываю и молчу.

— Всего хорошего, цыпочка. Помни мои слова.

Мужской голос умолкает, связь обрывается, но я все еще держу мобильник у своего уха. Придя в себя, я заскакиваю обратно к сестре в комнату.

— Ээ… А где Андрей? — Спрашиваю я, что звучит странно, потому что раньше я никогда не интересовалась, где этот осел.

— На работе, наверное… а что?

— Нет, ничего.

Должна ли я нервничать? Нет. Что-то случилось? Нет. Парень в бандане сказал, что все нормально, значит все нормально. Но я все равно, нервничаю. Если бы, я не знала наверняка, что это «исчадие ада», я бы никогда не поверила, что он решил заступиться за меня. Но это очевидно, потому что, больше никто, кроме него не знал, точнее, не догадывался, что я на самом деле не споткнулась и упала. Что, я должна делать? Ждать когда он вернется? Позвонить ему и точно узнать, что произошло? Голова идет кругом. Я спускаюсь на первый этаж и начинаю мерить шагами гостиную. Кручу в руках телефон, смотрю на время, кусаю указательный палец. Все нормально, я должна успокоиться. Я чувствую укол вины. Если с Андреем что-то случилось, это моя вина. Я сажусь на диван, потом ложусь, затем снова встаю и начинаю ходить по комнате.