– А почему вы без цветов?

– Утром подарили. Проснулись и сразу и поздравили, – лихо приврал Олег, приосанившись под Вероникиным одобрительным взглядом. На самом деле цветы он, конечно, подарил, но проснулся в другом месте.

– Ну, ясно, – процедила тетя Женя таким тоном, словно Мямликов сказал что-то неприличное. – Тогда будем знакомы. Меня зовут Евгения Валентиновна. Я – сестра нашей престарелой новорожденной.

«Вот маменька-то не слышит, а то бы она ответила», – мстительно подумала Вероника, но промолчала. Можно было не сомневаться, что Светлана Петровна еще постоит на празднике за свою девичью честь.

– Это мой супруг, Григорий Федорович. – Евгения Валентиновна толкнула вперед унылого мужичка, который покорно попытался пожать Олегу руку. В результате они чуть не сломали букет, вовремя выхваченный тетей Женей. Лицо у нее стало таким, что Вероника посочувствовала ее тихому мужу. Наверняка он еще получит за этот эпизод. Тем более что Григорий Федорович для завязки дружеского общения довольно смело пошутил:

– Что ж, будет с кем выпить! – и охнул, поскольку с одной стороны получил под ребра от супруги, а с другой – от дочери.

– Это Юлечка, наша красавица, – просюсюкала тетя Женя, кивнув на рыжую девицу.

Девица состроила Мямликову глазки и свернула толстые губки в куриную гузку. При этом она еще и выпятила грудь, отчего ткань костюма угрожающе натянулась и жалобно затрещала на боках. Груди особой не было, зато бока были ого-го. Но Мямликову до ее веса дела не было, поскольку он обрадовался уже одному только факту, что незнакомая девица пытается ему понравиться.

– Это Ира, – дошла очередь до переспелой блондинки.

– Сеструха моя, – пояснил Григорий Федорович. – Приехала покорять город.

– Кхм, – издала непонятный звук Евгения Валентиновна. По тональности можно было понять, что планов родственницы она не одобряет. Тем более что для ясности, словно продолжая некий давнишний спор, тетя Женя сварливо дополнила: – У нас живет. Пока у нас.

Блондинка, видимо уже сильно уставшая покорять город и мечтавшая съехать от напряженно-гостеприимных родственников, тоже уставилась на Мямликова и сыто облизнула красные губы.

– А я тут главная, – каркнула бабка, не дождавшись, пока ее представят. – Софья Ивановна. Свекровь этой тарахтелки. А вы, голубчик, кем работаете? Сколько получаете? Что-то я не припомню, чтобы Света говорила про жениха. Вы откуда взялись?

Бабка зрила в корень. Но Олег, приободренный вниманием двух девиц и нежными поглаживаниями Вероники, легко озвучил легенду.

– Зарабатываю хорошо, защищаю докторскую. Почти защитил. – Он замолчал, забыв, на какой степени вранья они остановились: он кандидат наук или уже доктор? – Планируем получить грант от американцев и, возможно, временно уехать в загнивающие Штаты.

Ника тревожно покосилась на раздухарившегося «жениха» и ущипнула его за спину.

– Да, – нахально уставился на нее Мямликов. – Я как раз хотел тебе рассказать. На следующей неделе все окончательно решится.

Ника угрожающе округлила глаза, но спутник в ответ выдвинул челюсть и пошевелил бровями. Про грант он не врал.

– Еще и умный, – восторженно прошептала непосредственная Ира. – Везет же некоторым.

– Чего он говорит-то? – неожиданно рявкнула Софья Ивановна. – Лепечет что-то еле-еле! Стыдно, что ли, ему?

– Мама у нас глуховата, – натянуто улыбнулась тетя Женя и, обернувшись к свекрови, проорала: – Ничего особенного! У Юлечки жених лучше!

– А, ну это понятно, – удовлетворенно кивнула бабка и снисходительно посмотрела на Веронику.

– Какая прелесть, – пробормотала та и, подхватив Мямликова под руку, зашагала в сторону кафе. – И ведь это только начало. Держись, жених!

– Пойдемте! – поторопила родню тетя Женя.

Все послушно потопали, как буйволы на водопой, не в ногу, но бодро.


– Какой интересный, – громким шепотом произнесла Ира, смачно цокавшая по асфальту шпильками. – Как думаешь, у них серьезно?

– Конечно серьезно, – продребезжала сзади Софья Ивановна.

– Я гляжу, у бабули волнообразно слух прорезается, – усмехнулась Юлия.

– Да, мама у нас такая, – гордо кивнула Ирина и вернулась к волнующей теме: – А мне кажется, этот Олег мне больше подходит.

– Уж не знаю про тебя, но Ника ему точно не пара. Какая ей Америка? – презрительно проговорила Юля. – Вот я бы в Америке страну родную не посрамила!

– Я тоже, – кивнула Ира. – И вообще, у тебя уже есть жених. Не надо хапать все, что плохо лежит.

– Да не так уж плохо он и лежит, – задумчиво заметила Юлия, глядя, как Мямликов демонстративно гладит свою барышню ниже спины. – Но спорим, я его у нее отобью?

– Нет, я, – уперлась Ирина. – Мне нужнее.

– Я, – скрипнула Софья Ивановна.

– Мама, что ты вечно влезаешь? – прошипела Ирина. – Хочешь, чтобы я мужа из деревни привезла?

– Я тебе привезу, – процедила тетя Женя, резко обернувшись.

– Хотя, конечно, тощеват он. Хилый. Все силы в мозг ушли у бедолажки. Мне бы кого покрепче. У мужика сила не в мозгах должна быть, а в другом месте. Мне надо, чтобы ух-хх!

– Да, мы такие, – заметил глава семьи.

– Какой у всех слух замечательный! Уму непостижимо, – пробормотала Юля.

– Они меня делят, – восторженно шепнул Мямликов Нике. – Я им понравился! Всем сразу!

– Ага, даже бабке! Руку с моей задницы убери, герой-любовник!

– Вероника, я не могу, они смотрят. Пусть завидуют!

– Тебе?

– Тебе, Донецкая!

– Возмутительно. Я не готова к подобным жертвам. Ты меня сбиваешь с мыслей!

– Ника, а что мне делать, если они начнут приставать?

– Радоваться! И отвечать взаимностью!

– Да?

– Нет! Мямликов, не зли меня! Мы должны изобразить влюбленную пару! Мы – два голубка, которые никого, кроме друг друга, не замечают! Или ты хочешь завтра объясняться с моей мамой?

– Не хочу. Тем более что эта беленькая, по-моему, в возрасте. В смысле, старовата.

– Зато знойная! Мечта поэта, – усмехнулась Вероника.

– Да, – задумчиво кивнул Олег и тут же согнулся от точного удара в живот.

– Я тебе дам – «да»! Тебя позвали меня охмурять. Вот и занимайся. Считай, что все остальные вокруг – мужики. Ты мужиками интересуешься?

– Нет!

– Ну и успокойся.

Но совсем игнорировать призывно мельтешивших рядом девиц Олег не мог. Он очень волновался, не понимая, чем вызван такой ажиотаж вокруг его скромной персоны. Если бы кто сказал, что основной движущей силой этого интереса было элементарное желание двух девиц доказать друг другу, кто круче, он бы не поверил. Мужчины склонны преувеличивать свою значимость.


Саша маялся, со светским видом дефилируя по празднично украшенному кафе. Разумеется, как только они с Камиллой вошли, ее тут же облепили мужики, норовившие покрасоваться. Он уже и забыл, как тяжело быть мужем красивой женщины. Когда ходишь рядом и понимаешь: вроде все это твое, а вокруг вьются наглецы и того гляди утянут собственность.

Красивая женщина – испытание для мужчины. Как, собственно, и красивый мужчина – испытание для женщины. Все красивое всегда бросается в глаза. Народ-то вокруг завистливый. То, что бросается в глаза, становится предметом мечтаний заметивших. А далее все зависит от внутренних установок человека. Кто-то завидует молча, а кто-то смело тянет руки и норовит стащить чужое добро.

Мужики по своей природе завоеватели. Они не только завоевывают свободных дам, но и самым нахальным образом отбивают чужих.

Сейчас Саше было гораздо легче морально. Во-первых, он со своей красавицей уже нахлебался и знал, что не такое уж сокровище его бывшая жена. Он, конечно, тоже не подарок, но это сути не меняло. Как женщине подходит не всякое красивое платье, так и мужчине подходит не всякая красивая женщина. Должна быть еще и химия. Причем химия устойчивая, а не выветривающаяся через пару месяцев общения.

Саша оказался в двойственном положении. С одной стороны, он вроде не особо и ревновал, поскольку Камилла перешла в разряд «бывших», а с другой – собственнический инстинкт колко ворочался в груди, заставляя переживать. Выглядеть дураком не хотелось. Все же, по условной версии, он пришел на мероприятие с женой. И жена должна легенду поддерживать, а не делать из него рогоносца.

Додумавшись до этой светлой мысли, Саша решительно приблизился к хохотавшей Камилле и крепко прихватил ее за талию, демонстрируя окружающим, мол, все в сад, я тут хозяин. Бывшая супруга повела бровью и блеснула жемчужными зубками. Она все делала красиво и вообще казалась оранжерейным цветком, выросшим в этом фабричном огороде по недоразумению. В ней чувствовалась порода и глянцевая ухоженность. Таких девушек фотографируют на обложки и возят на «Бентли», а не водят на дни рождения начальников в затрапезные забегаловки. Кафе затрапезным не было, просто весь шик в виде шариков и цветочных гирлянд мерк на фоне Камиллы.

«И как меня угораздило на ней жениться?» – в сотый раз спросил себя Саша, увлекая спутницу от алчно блестевших глазами сослуживцев. И дело вовсе не в том, что он недостоин Камиллы. Просто они слишком разные. Их брак был равноценен скрещиванию пумы с холодильником. То, что является нонсенсом в дикой природе, не приживется и в цивилизованном обществе.

– Что ты опять глазами вращаешь? – презрительно скривила губки Камилла. – Отелло ты мой ненаглядный!

– Слушай, ты можешь хотя бы один вечер поизображать верную жену? Ты меня ставишь в неловкое положение! Вон директорская секретарша уже озверела, скоро в волосы тебе вцепится!

– Это та дешевая блондиночка? – усмехнулась Камилла, демонстративно смерив высокомерным взглядом Галину. – А что, до меня она тут примой-балериной была? Скучно и пошло.

– Дорогая, ты не могла бы, во-первых, говорить тише, а во-вторых, перестать охмурять директора. У них с Галей все серьезно!

– Ой, не смеши меня. – Камилла залилась тихим, серебристым смехом. – А кто у нас директор? Тот пузатый колобок с диатезным румянцем и зализанной челочкой?

– Не ори!

– А ты не комплексуй. Вещи нужно называть своими именами.

– Директор – не вещь, – возразил Саша.

Он очень жалел, что ввязался в авантюру с бывшей женой. Пошел бы один, спокойно выпил, поел нормальной еды и уехал домой довольный. Он уже и забыл, что Камилла все всегда делает по-своему. И ее представления о дозволенном простираются гораздо дальше, чем у окружающих.

– Ладно, не кипятись. Не трону я вашего директора. Пусть живет.

– Вот спасибо-то. Уважила, – недовольно поморщился Саша.

– Так, все за стол! – хлопнул в ладоши тамада. – Все-все-все, быстренько! Начинаем торжественную часть! Меня зовут Харитон, я вас буду развлекать! Итак, где наши молодые? То есть, тьфу, юбилярша наша где? Как, вы юбилярша? – Он картинно отступил, прикрыв глаза, и выдал: – Да вы ее дочка! Не может быть!

– Дочка еще не подошла, – кокетливо захихикала Светлана Петровна, сразу решив, что тамада нормальный. Вначале она была страшно недовольна, что фирма прислала ей вместо молодого и интересного мужчины этого колхозного мужичка. Такой и напьется запросто, и в мешках прыгать заставит. Но его неуклюжий комплимент ей понравился.

– Так, рассаживаемся по старшинству! – надрывался тамада. – А старшинство у нас определяется степенью близости к нашей дорогой Светлане Петровне. Ближе всех к ней – она сама, поэтому, Светочка, прошу вас в центр!

– У нас все места подписаны, – прошипела Светлана Петровна, продолжая гостеприимно улыбаться в пространство.

– У нас все места подписаны! – радостно проорал Харитон. – Ищем свои фамилии и садимся! Все меня поняли? Не у салатов садимся и не у икры, а там, где листочек с вашей фамилией.

– Почему мы в самом конце стола сидим? – надула губки Камилла. – Это не козырные места.

– Ну, Петровна меня пока еще не усыновила, поэтому и сидим не рядом. Скажи спасибо, что не рядом. Там будет скучно, а у нас тут коллектив свойский, повеселимся.

– Так все самое вкусненькое – там! Саша, ты тут вообще кем числишься? Тебя не ценят!

– Какое открытие. Ты это говорила однажды. Давай не будем ругаться.

– Какое обворожительное соседство! – рядом уселся Миша, к которому немедленно начали подсаживаться девушки. Народ не внял указаниям тамады и рассредотачивался в соответствии с личными предпочтениями. Это только во главе стола начальство и родня соблюдали порядок и послушно искали свои фамилии.

– О, а вот и дочка юбилярши! Самый дорогой человек! Долгожданная гостья! – возликовал тамада, и зал немедленно разразился аплодисментами.

Вероника, не ожидавшая всеобщего внимания, испуганно прижалась к Мямликову. Они застряли на входе в зал и создали пробку. Сзади напирала родня под предводительством тети Жени. Юля с Ириной пытались прижаться поближе к чужому жениху. Олег радостно улыбался, чувствуя себя польщенным. А Софья Ивановна горланила частушки, проталкивая семейство вперед: