jbern - The Lie I’ve Lived

И Флёр, и, как ни странно, Манос хихикают в ответ на мою провокацию — а я-то думал, что это будет безмолвная схватка. Вместо этого мы пытаемся выбросить друг друга из игры. Крам отвечает тем, что немедленно ступает на восьмифутовую черту. Делаю шаг к пропасти — присоединяюсь к нему. Большинство остальных ждут несколько секунд, прежде чем ступить вперед. Седрик и Эйми сильно ослабли. Скоро они сдадутся.

— Что-то ты бледноват, Поттер, — насмехается Афина.

— Да, ты права, Афина. Долго он не протянет.

— Но, Виктор, у него прекрасно получается действовать при столкновении с существами, которые едва его не убивают.

— Раз в несколько месяцев меня регулярно едва не убивают, народ, так что ничего нового не вижу. Пытаются, но не могут. Между прочим, мне всегда говорили, что надо бы подзагореть — Афина, как тебе удается поддерживать такой сильный загар? Должно быть, зелья, да? Красота в бутылке? — засмеявшись, ступаю на семифутовую линию раньше времени. Своим лучшим пиратским голосом довольно громко — меня слышат даже первые ряды — спрашиваю: — Вперёд, джентльмены удачи?

Практически все с трудом двигаются вперед, пока моя реплика летит по толпе, вызывая одобрительный рев. Жаль, что на потолок Большого Зала не наложили звук. Так развлечение было бы интереснее. У Седрика и Эйми снова самые серьезные проблемы. Виктор с Афиной продолжают стебаться надо мной, как пара гарпий.

— Как думаешь, когда… Поттер свалится, Виктор?

— Кажется, я уже вижу, как он дрожит. Не думаю, что он дотянет до четвертой линии.

Поворачиваюсь к Флёр:

— Похоже, они забыли, что на первом месте у нас ты.

Она не поднимает глаз, продолжая сосредоточенно смотреть на линию перед собой.

— Они думают, что ты уязвимее… исходя из твоего… прошлого.

— Прошлое… в основном, основано на слухах, — крякнув, заставляю ступить себя на шестую линию раньше. Эйми громко хныкает, а толпа ревет.

Время подходит к концу, и судья предупреждает:

— Мистер Диггори, мисс Бокурт, вы должны немедленно ступить вперед. — У Седрика получается. У Эйми — нет, и под звук вежливых аплодисментов её удаляют. Дементоры уже чуть не прилипли к решетке, пробуя запретный плод.

На нас опускается тишина, пока все пытаются отыскать второе дыхание. Продолжаю напоминать себе, что мой самый сильный страх — просто бледное воспоминание о том, что Гарри Джеймс Поттер никак не мог контролировать. Да уж, шоколадка мне сейчас очень даже не помешала бы. Где Поппи, когда она мне так нужна? У Лили был чудесный голос, не правда ли? Отыщу в памяти утешение. Джеймс действовал благородно, желая пожертвовать своей жизнью ради своей жены и ребенка. Лили же желала пожертвовать абсолютно всем. Я существую только из-за её решимости.

А вот и второе дыхание.

— Ну и где теперь твоё бахвальство, Крам? Манос?

Флёр шипит и ступает вперед, на пятую линию.

— Вы все слишком много говорите. Это как препираться с детьми.

Седрик не в состоянии продолжать, и болеющая за него толпа громко его приветствует. Я ступаю вперед, но замечаю, что ноги слушаются меня крайне неохотно. Ну и герой, да? Очень хочется сейчас развернуться и уйти, но я не позволю этим детишкам себя превзойти. Я не смогу догнать Делакур всего с двумя очками, и никто на этот раз у меня не отнимет победы обманом! Я ведь всё-таки избранный — несмотря на вой Тома Риддла у меня в голове, его здесь нет, значит, это меня не убьет.

Афина ступает на четвертую линию. Похоже, никому больше не интересно ждать сигнала. Крам выжидает целых пятнадцать секунд, но потом идет сразу на третью линию. Они пытаются таким образом закончить всё побыстрее. Всех четверых из нас ощутимо трясет, и толпа снова ревет. Собираюсь с силами и каким-то образом присоединяюсь к Виктору на третьей отметке.

Холод становится невыносимым. В такой близи к тварям температура ледяная. Я мог бы наложить беспалочковое согревающее, но это не особо поможет. Выдыхаемый нашими легкими воздух языками вылетает в белый туман — на сцене как будто горит холодный огонь, подкармливаемый нашими страхами. С другой стороны, возможно, моё отбрасывающее достаточно сильно, чтобы отодвинуть всю клетку полностью? Дементоры продолжают биться о клетки, пытаясь подобраться к нам поближе.

Когда звучит сигнал, гласящий, что пора ступить на вторую линию, Виктор падает на колени. Чувствую, как существо пытается притянуть меня к себе. Его руки не в состоянии пройти сквозь частую решетку, но костистые пальцы изгибаются, маня меня ближе. Крик Лили усиливается, смешиваясь с ревом толпы. Шум в ушах начинает сводить с ума. Холодный воздух не позволяет вздохнуть полной грудью. Нарастает паника, но я отказываюсь ей поддаваться. Не могу, не буду, не должен…

Манос пытается ступить на футовую черту, но падает.

— Поднимайтесь или будете дисквалифицированы, мисс Манос, — кричит Каркаров, одновременно и предупреждая, и командуя.

Она старается, но плачет от бессилия. У Афины ничего не выйдет. Всё сводится ко мне и к вейле. В следующие секунды умещается столько, что в событиях сложно разобраться.

Афина медленно разворачивается и бредет к стульям.

Звучит сигнал.

Мы с Флёр начинаем движение вперёд.

Хагрид прыгает на платформу, и от его веса она вздрагивает. Он вопит:

— Свободу великанам на всей земле! Освободите нас! — толпа ахает, пытаясь понять.

Он отметает пару авроров и швыряет два каких-то предмета. Один ударяется о клетки, а другой со вспышкой падает на землю рядом. Чую, как нас окружает какая-то магия, возведя волшебный барьер и заперев всех шестерых внутри. Стол с нашими палочками по другую, неправильную сторону! Откуда проклятый Хагрид это всё взял?

Частью разума, которая не пытается удержать меня от того, чтобы не описаться, понимаю, что такие рунные щиты не дают людям сбежать. Они не рассчитаны на длительный срок, продержатся максимум три минуты, но отчаянием меня окатывает не из-за этого. Второе устройство отлетело от клетки и откатилось к моим ногам. Я вспоминаю, что это. Оно называется Отмычка.

Сквозь шум толпы и предсмертные вопли Джеймса и Лили в моем разуме гремит ещё более устрашающий звук.

Звук отпирающихся клеток и открывающихся дверей. Дементоры Азкабана готовы к матчу-реваншу с Гарри Джеймсом Поттером, только вот на сей раз у меня нет долбаной палочки…

––

Райдо[1] — руна пути, руна движения, но правильного. Поэтому это руна руководства (направления), контроля (управления) и цели. Цель — правильный путь, в физическом и духовном смысле, причем сам путь, поскольку любая, самая важная конкретная цель — это лишь промежуточная цель, промежуточный этап. Значение руны: связь, объединение, воссоздание, путешествие. Руна помогает в трудной, но жизненно важной работе. Главное — это исполнение своего Предназначения, своей Глобальной Задачи, своего Долга.

Турисаз[2] — имеет негативный оттенок. Означает «внутреннее зло» или внутренние конфликты. Ещё одно свойство руны — реализация намерения. У жертвы руна вызывает апатию, депрессию, а также неплохо сбивает спесь с высокомерных персон — вызывает недовольство собой и постоянное самокопание.

В сочетании с Райдо может указывать на аварию и катастрофу.

19 ноября 1994 г.

На какой-то миг, один-два удара сердца, замираю от ужаса. В этом нет ничего постыдного. Тот, кто хоть раз вплотную провёл пару минут в непосредственной близости от дементора, меня поймет. Боггарт представляет собой визуальное воплощение самого жуткого страха, но, не считая эффекта неожиданности, реального психологического воздействии не имеет.

Дементоры заставляют человека переживать свои самые плохие воспоминания снова и снова, вытягивая тем временем сущность души. Что касается боггарта, закрой глаза, и он потеряет свою власть. Его можно ранить, покалечить и даже убить, но это настолько же глупо, как убивать гиппогрифа, когда не знаешь, как себя рядом с ним вести.

О том, как убить дементора, я понятия не имею, и это моя самая большая проблема. Вторая же заключается в том, что у меня, мать его, нет даже палочки.

Всего пару-тройку секунд назад я развлекался размышлениями о том, что случится, если меня «поцелуют», — высосут ли только лишь Джеймса или Гарри. А теперь развлечение само меня отыскало — после активации хагридовой Отмычки шесть клеток начали открываться. Что-то здесь не так, не складывается картинка. Он вполне способен завести экзотическую волшебную зверушку, но вот заиметь подобный редкий и мощный девайс — вряд ли.

И ведь не единственный — он притащил ещё и рунную стену. Волшебники и ведьмы по ту сторону способны быстро её пробить, но серия взрывов в толпе практически сводит на нет вероятность того, что помощь уже на пути. «Быстро», похоже, несколько откладывается — мечтать не вредно.

— Да сделай хоть что-нибудь, ЭйчДжей! — кричит Шляпа, которая застряла здесь так же, как и ещё пять магов без палочек.

Дементоры, видимо, на миг теряются; с другой стороны, им позволяли «закусывать» нашими муками уже минут десять. Я с силой толкаю дверь клетки обратно. К счастью, они слишком полагаются на то, что их жертва застынет от парализующего страха.

Никто не замечает здесь математической проблемы? Ага, так я и думал. Один Гарри Поттер не в состоянии держать закрытыми все шесть клеток. Флёр уже отползает назад. Даже если это было не так, то на свободе все равно оказались бы целых четыре дементора. Три дементора уже выбрались из клеток. Ещё два никак не решатся, но тут до них доходит, что «перекус» превратился в полноценный обед.

Бросаю клетку, быстро пятясь назад по деревянной сцене, а в голове просчитываются и отбрасываются один план за другим. У Крама и Диггори в руках стулья, а на лицах оскалы, достойные укротителей львов. У Эйми иная тактика — так называемая поза эмбриона. Сложно кого-то поцеловать, если он лежит на полу лицом вниз, да ещё если голова при этом закрыта руками.

Я мог бы метнуться в одну из клеток и закрыть дверь. Это бы меня спасло. А вот как остальные? Можно было бы обернуться в анимагическую форму и погонять дементоров. Это купит нужное время, но посмею ли я так рисковать?

Под оглушительный ор толпы по другую сторону рунной стены моя рука хватает стул, сбросив Шляпу наземь. Два мерзких существа вплотную приблизились к бьющейся на полу Афине Манос. Одно, дернув за волосы, поднимает ей голову, а другое готовится к поцелую. Они принимаются ссориться над ней, как пара зверей, дерущихся из-за вкусного куска, — должно быть, что-то иерархическое.

Вглядываясь в лицо абсолютному ужасу, сосредотачиваюсь на отбрасывающем. Летящий, как ракета, стул впечатываются в зависшую над Афиной парочку, отбросив тварей в рунную стену. Схватив стул Афины, делаю три шага вперед и бью третьего — он пытается добраться до ведьмы из Дурмштранга. Дерево раскалывается, и тварь поворачивается ко мне лицом. Пока практически неповрежденное существо отскальзывает назад, меня затапливает волной предсмертных криков Джеймса и Лили Поттер. Краем глаза замечаю, как Добби яростно пытается пройти сквозь барьер — очередное напоминание о том, что возможности домовиков все же ограничены.

Где Дамблдор, черт его побери? Делакур пытается наколдовать огонь, но у неё получается лишь слабенькое пламя — дементора оно напугает в той же степени, что и магловская Zippo. Девушка вместе с Крамом отступает к краю платформы. Они быстро совещаются и принимают решение. Она швыряет получившийся у неё слабенький огонек в ближайших к ней существ, а Крам со зверским выражением лица кидается с ножкой стула наперевес. Они, украв у меня идею, бросаются к одной из клеток неподалеку. Флёр падает в центре клетки, а Крам запирает дверь изнутри. Девушка бросает мне извиняющийся взгляд. Отлично, теперь я один против шестерых дементоров. Вот уж спасибо! Наконец, кто-то добирается до щита. Это всего лишь Каркаров! Дамблдора я не вижу, а Максим занята сражением с громадиной-Хагридом! Полуволоча Афину по полу, продолжаю размахивать остатками стула.

Седрик, шатаясь, обрушивается на Эйми сверху, намереваясь защитить её своим телом. Храбрец. Ещё несколько взрывов — в Большом Зале происходит нечто серьезное. У меня нет времени выяснять.

Время подходит к концу.

Мне требуется чудо.

Бросаю стул и полутолкаю-полубросаю Манос в дрожащую кучу тел чемпионов. Выбора нет. Придется превращаться в Вилорога и защищать эту троицу. С гневом Флёр разберемся позже. Ей просто придется смириться, мать его! Только я начинаю перекидываться, как что-то перекрывает гам и пробивается сквозь шум и страх. Звук прорезает атмосферу отчаяния, как копье чистейшей надежды. Даже дементоры приостанавливаются при песне феникса.