Она улыбается, не заметив подразумевавшегося сарказма.

— Я бы сказала, что это невозможно, но я уже знаю, что ты сам определяешь свой потолок.

Какое-то время молча сидим, а потом она решает сменить тему:

— Я разговаривала по камину со Стефаном. Разговор вышел довольно напряженным.

— Да уж, представляю. Он придет её навестить? — интересно было бы услышать.

— Да. Это больше моих ожиданий, хотя я всё ещё беспокоюсь по поводу его мотивов. Он может придти только лишь для того, чтобы сохранить лицо, или из-за семейных связей Эйми. Кстати, о семье: похоже, ты произвел не слишком хорошее впечатление на её маму. Она послала за мной — именно поэтому я пришла последней, а не первой.

— Полагаю, я был несколько резок, но, если уж быть честным, она не произвела на меня впечатления.

— Она один из наиболее влиятельных политиков во Франции.

— На это я только пожму плечами — хотелось бы напомнить, что я Гарри Поттер. Я буду вежлив, если будет вежлива и она, но только потому, что мне так хочется, а не из-за того, что меня вынудили. — Я был бы не против иметь семейство Бокурт в качестве союзников, когда Риддл вернется, но вовсе не намерен ради этого целовать чью-то задницу.

— Да, ты Гарри Поттер, и этим все сказано. Крам отложил долг по проспоренному пари из уважения к состоянию Эйми.

— Отложил? — спрашиваю я. — Как мило с его стороны. Он заявил это наедине или сначала побеспокоился о прессе?

Слышу от неё первый искренний смех с начала её визита.

— Практически наедине. Вокруг были лишь несколько членов его свиты. Вряд ли ему в голову приходила мысль отменить пари.

— Подобного я от него и ожидал. Это даст ему время хорошенько подготовиться к тому, чтобы поиздеваться над нами. Когда я приду ему прислуживать, надо будет ради прикола захватить с собой Пивза. Поразвлекаемся.

Она игнорирует мое заявление.

— Кстати, если уж говорить о пересмотре позиций: думаю, я приму твое предложение и схожу с тобой на свидание-другое.

— Серьезно? — мне следовало бы испытывать волнение, однако я совершенно спокоен.

— Да.

Ага, её задело за живое.

— Единственное, что изменилось с момента нашей беседы, это Эйми, и если ты хочешь таким своеобразным образом «поблагодарить» меня за спасение её жизни, то лучше не надо.

Она ошеломлена, даже, можно сказать, в ярости.

— Что?!

— Помнишь, ты говорила о том, что не хочешь, чтобы в тебе видели человека, который разбил сердце Гарри Поттера? Эта метла о двух концах. В данном случае я буду парнем, который пригласил Эйми на бал и бросил её после ранения ради более привлекательной подруги.

— Все знают, что у неё есть парень.

— Разумеется. Тебя тут не было и ты не видела, что здесь творилось. Большинство твоих одноклассников уверено в том, что у нас с Эйми романтические отношения. Если я пойду с тобой в Хогсмид, скажут, что я хам, а мне сейчас этого не нужно. Я не против с тобой встречаться, Флёр, но я хочу, чтобы всё начиналось не с чувства долга.

— Это не так! — повышает она голос.

Отрезаю:

— Так, и ты это знаешь. Слушай, Флёр, мне было нечего делать, спать я не мог, поэтому немало поразмышлял над ситуацией. И пришел к выводу, что повторил немало ошибок своего отца. Тактика по отношению к драконам была полностью в его духе. Он был известен тем, что пытался достичь недостижимое, и именно так я попытался действовать с тобой. Не пойми меня неправильно, я очень ценю твое предложение. Если ты действительно желаешь пойти со мной на свидание, подожди месяц, пусть все успокоится. Если к тому времени ты всё ещё будешь не против, то я с удовольствием соглашусь. Но сейчас я вынужден отказаться.

Я ступаю на неизведанную землю. Джеймс никогда не действовал зрело. Он попытался бы как-то трахнуть Флёр, при этом продолжая наблюдать за Эйми.

Зеркала — можно попробовать с зачарованным зеркалом или с двумя. Надо только поставить их правильно, а ей придется побыть сверху…

Делакур смущена и расстроена. Вряд ли человек в здравом уме её бы отшил. Бродяга меня съест, когда я ему всё расскажу. Она встает и разглаживает юбку.

— Мне следует уйти.

— Останься. Побудь с подругой ещё. Поговори с ней и игнорируй меня — нет, даже не так: расскажи мне пару историй о вас с Эйми. Тогда тебе тоже станет легче.

* * *

К вечеру следующего дня диагностические показывают, что легкое Эйми в моем теле работает достаточно хорошо, и его можно переключать обратно. Этот парень, Стефан, ждёт сейчас в Париже и любезно «вызвался добровольцем» для проведения второй процедуры — желает быть первым, кого она увидит по пробуждении.

Вряд ли мне стоит так осуждать парня, он ведь может оказаться и вполне приличным человеком. С другой стороны, ему нет ещё и двадцати — едва ли в отношении любого из нас можно употреблять слово «приличный».

Второй доброволец по имени Флёр решил поехать с ними на случай, если возникнут какие-то сложности. Жаль, но мне так и не удастся нормально попрощаться с Эйми, потому как все это время её будут держать под наркозом. Всё, что получится — сидеть и тихонько напевать “The Air That I Breath”[1], старую песню “Hollies”, которая так нравилась Лили, и ждать, пока меня снова не вскроют. Дамблдор неподалеку, но в этом вопросе он подчиняется целителю Дугласу. Будь у меня выбор, я бы предпочел, чтобы переключение делал мастер трансфигурации, но я понимаю, почему директор предпочитает «не гладить против шерсти» без особой необходимости. Без этого он бы так далеко в жизни не продвинулся. Мерцание в его глазах и, что гораздо важнее, феникс на плече, убеждают меня, что он держит руку на пульсе.

Забавно, что я совершенно не колебался, принимая решение в ситуации, когда жизнь человека висела на волоске. Желаете вырвать у меня легкое и переключить его с поврежденным? Да валяйте! А теперь, когда все скрупулезно планируют каждый шаг процедуры, у меня вдруг возникли сомнения. По крайней мере, хоть Шляпа посмеется, когда будет меня дразнить.

Ловлю взгляд Флёр и быстренько ей подмигиваю, в то время как Поппи снимает с меня одежду и подготавливает к началу операции на левом боку. В который раз переживаю, что не начал пить старящее зелье. Мышцы у меня вполне приличные, но на груди нет даже намека на волосы. Разве можно казаться ещё большим малолеткой, чем сейчас?

— Как вы прекрасно знаете, мистер Поттер, это будет достаточно больно. Держитесь.

Кивнув, раздумываю вот о чем: может, когда мне исполнится семнадцать и я официально вступлю в права, следует поменять семейный девиз на эту фразу?

* * *

— Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь? Можем сделать паузу, чтобы ты мог отдышаться, — всю дорогу по лестницам Гермиона квохчет надо мной, как наседка.

— Да, — отвечаю я. — Денек-другой, и всё будет в норме. Как у тебя вчера прошла викторина?

— Её собирались было отменить, но ученики Бобатона настояли на проведении. Сначала мы победили их, но потом проиграли второй раунд. Темой были темные искусства и зелья.

— Темные искусства или защита против темных искусств?

Она пожимает плечами:

— Темные искусства. Курс Бобатона называется «Понимание темных искусств», поэтому вопросы, похоже, больше относились именно к этой теме, чем непосредственно к защите. Следующими будут чары и гербология, и я уверена, что там нам удастся отыграться. Ну что, ждешь первого квиддичного матча на выходных?

— Честно говоря, я об этом практически не думал. На время матчей я одолжил свою Молнию Чо, а Седрик тренируется с ней в паре. — Пусть даже её искусство чтения по губам не выявило больше ничего инкриминирующего в отношении Каркарова и Снейпа, мне казалось, так следует поступить — в конце концов, сделка есть сделка. Альтернативной заменой в команде мог стать только Малфой, поэтому я предупредил свою подругу из Равенкло, чтобы она почаще оглядывалась.

Мы подходим к Полной Даме, и я бормочу пароль. Она лишь улыбается мне и качает головой.

Гермиона пихает меня локтем:

— Профессор Макгонагалл поменяла фразу: «Героизм измеряется не баллами, а делами». — Портрет открывает проход, а она ухмыляется: — Думаю, в этом есть некое послание, не так ли?

В гостиной праздничная атмосфера, в мою честь устроена мини-вечеринка. Мило улыбаюсь и веду себя вежливо, вспоминая между тем, что, когда мое имя выскочило из кубка, практически все, за исключением семикурсников, голосовали за порицание. Ох, до чего же у нас любят победителей! Интересно, долго ли обожание продлится на сей раз?

— Спасибо за то, что финишировал так, как мы от тебя и ожидали, Поттер. Благодаря этому мы восстановили сальдо, — говорит один из близнецов.

— Полагаю, разнос лимонада по трибунам откладывается на следующий раз. Жаль, я так этого ждал.

— Отвали, Джордж! Мамочка в гневе — самое страшное, что ты видел в своей жизни, а всё туда же. А вот Гарри превратил столкновение в драконом в шутку. Кстати говоря, не хочешь открыть яйцо и получить подсказку? — интересуется Рон, во рту которого корчится шоколадная лягушка.

Джордж потихоньку отползает. Забавно видеть, как Рон утирает нос одному из братцев — он наслаждается наблюдением за тем, как «их высочества фигляры от буффонады» терпят унизительное поражение. Слишком уж они его достали, разучивая тонкое искусство шутки.

Гермиона, Невилл и несколько других человек подгоняют меня, так что я открываю яйцо; раздаются жуткие звуки. Под несколько менее дружелюбными взглядами моих софакультетников я немедленно его закрываю.

— Я понятия не имел, что оно заорет, — протестую я. Да, у меня есть тенденция производить громкие звуки, но сейчас-то моей вины тут нет.

— Как, Мерлин побери, ты будешь выяснять, в чем здесь фишка?

Пожимаю плечами, притворившись, что не знаю ответа на вопрос Рона. Во времена ДП было модно погружаться на дно озера. Сейчас таких людей практически и не встретишь. Так или иначе, я не говорю на русалочьем, но знаю, как он звучит — один из русалов гнался за нами с Питером и Сириусом аж до самого берега, осыпав нас ругательствами, когда мы выбрались на сушу. Это было ребяческое пари, но не в том суть — в итоге Джеймс оказался прав, когда заявлял, что у русалок нет лобковых волос.

Русалочий язык означает, что мне предстоит сделать что-то под водой. Будем надеяться, что месть по линии семьи у них не в почете.

* * *

Проходят несколько часов, и в данный момент я занят тем, что смотрю на Шляпу, разместившуюся сейчас не на големе, а на моей кровати.

— Значит, они заберут у меня что-то ценное, а я это спасу, преодолевая препятствия. Как думаешь, в какой миг всё полетит под откос?

— Сложно сказать, особенно с учетом того, что ситуация по мере времени становится всё хуже и хуже. Если обеспечение безопасности возлагается только на русалов, то организаторы прямо-таки напрашиваются на неприятности. Лучше бы они не пытались совать меня под воду, черт их побери! Что думаешь делать?

— Ну, мне хотелось бы вернуться на лидирующую позицию в турнире. Так что сосредоточусь на том, чтобы стать самым быстрым, а не самым пафосным.

Оповещающие чары ударяются о щиты, окружающие мою кровать. Открыв полог, выглядываю и вижу Ремуса Дж. Люпина. Он выглядит невозмутимым.

— Кто там, ЭйчДжей?

— Люпин. Сказать ему, чтобы отвалил?

Шляпа фыркает:

— Распустим слух, что в башне оборотень. Спасайте ваши жизни, жалкие людишки!

— Не-а, думаю, надо послушать, что он скажет.

Выхожу из-за барьера.

— Здравствуй, Люпин. — В последнее время он частенько приходил мне на ум. Я серьезно поразмышлял над тем, как иметь с ним дело при следующей встрече.

Он накладывает впечатляющие чары приватности. Одни из тех, которым Лили научила весь Орден.

— Здравствуй, Гарри. Или следует называть тебя Джеймсом?

Такого я не предусмотрел, поэтому на миг делаю паузу, обдумывая перспективу.

— Как тебе удалось выяснить?

— В то время, как ты выздоравливал, я съездил во Францию. Сириус всегда был несдержан на язык, когда полагал, что остальные уже знают тайну. Я просто сказал ему, что ты мне доверился. Не забывай, я тоже был мародёром. Иногда самый легкий способ выяснить правду — позволить кому-то думать, что ты уже её знаешь. Теперь я понимаю и твою реакцию на мои комментарии о Джеймсе, и всё остальное.

— Что ж, с этим тебя и поздравляю. Теперь ты понимаешь, почему я не прыгал от радости, завидев тебя. Возьми печеньку, заслужил.

Повисает неловкое молчание, пока мы в упор рассматриваем друг друга, не зная, что сказать. Большая часть моих планов строилась на его незнании. Теперь придется импровизировать.

Он отворачивается.

— Сириус постоянно говорит, как стыдно ему было за то, что уговорил тебя не делать его хранителем тайны, и каким виноватым он себя чувствует. По крайней мере, он открыто признает свою вину. Он лучше, чем я.

— Не спорю. Это объясняет, почему ты никогда меня не навещал — этот вопрос смущал меня весь прошлый год, — немного подбрасываю масла в огонь его вины. Мелко с моей стороны, но у меня тоже есть недостатки.