Практически сразу же после этого начинает нарастать страх. Руки Гермионы крепче сжимаются вокруг меня, и «Мини-Тантора» начинает трясти.

Шиплю:

— Сосредоточься, Гермиона, это просто щит ужаса. Нет здесь никакой угрозы.

Инстинкт носорога борется с моим ментальным контролем, который — ну совершенно случайно так — сражается ещё и с отвращающим щитом. Сложно, но это лишь капля в море по сравнению со стаей дементоров. Выигрываю, причем довольно ловко. Мы всего лишь немного теряем в скорости. Длина трасс — приблизительно пять миль. Крам с остальными опережают меня, самое большее, на пять минут. Взгляд вверх показывает, что к нашей позиции сейчас подлетают ещё люди.

Отличный показатель того, что мы быстро всех догоняем.

— Гарри, смотри! Дьявольские лианы!

— Тантор, вперед! — кричу я и издаю вопль, изо всех сил подражая Повелителю Обезьян.

Сильные лианы стараются оплести нас, пытаясь замедлить носорога. Попадись им человек весом в десять-пятнадцать стоунов, для него они стали бы огромной проблемой. А для существа весом за сотню стоунов они даже не кажутся помехой. Лианы приятно хрустят, лопаясь сразу же после попытки охватить мощные ноги.

Толпа над нами продолжает расти. Мы делаем поворот и направляемся в лес, удаляясь от берега. Пара красных колпачков вскрикивает и отпрыгивает с нашего пути. Очевидно, они не знают ответа на старую шутку о том, как остановить несущегося носорога.

Посерди тропы парит быстро приближающийся к нам боггарт. Это должно быть интересно. Подстегиваю Тантора. Боггарта скручивает, и он начинает принимать форму, когда мы подъезжаем ближе. Лицо вызывает мурашки у меня на спине. Мой страх теперь не дементор. Это единственное, чего я когда-либо действительно боялся.

— Ты не в состоянии остановить меня, Поттер. Твоя удача не бесконечна, — крик Лорда Волдеморта пробирает меня до дрожи, пока мы втаптываем его в тропу.

Его практически уже не человеческие руки цепляются за бока носорога, пытаясь как-то ухватиться. Когда они подбираются к Гермионе, слышу, как тварь говорит:

— Он больше в тебе не нуждается. Даже если бы ты была ему нужна, в самый нужный момент ты его подведешь!

Свободной рукой бью существо в лицо, и оно соскальзывает, на себе испытав тяжесть задней конечности носорога. В нервной тишине несемся вперед.

Гермиона прочищает горло, разбивая напряженную тишину:

— Ну и что случилось с твоим страхом перед дементорами?

— Я слишком часто утирал им нос, чтобы они были для меня угрозой.

— … а это был Волдеморт?

— Угу.

— Ну, и как ты себя чувствуешь, втоптав свой худший страх в землю?

— Вообще-то, очень даже ничего. Мне понравилось.

— Надо будет обязательно рассказать об этом папе. Ему нравится психология. Назовем это агрессивной терапией. Всё, что нам требуется — боггарты и много-много носорогов.

— Мне нравится эта идея. И вот ещё что, Грейнджер…

— Да, Поттер.

— Не волнуйся ты так. Я приму любую твою помощь и буду за неё благодарен. Я и представить не могу, что это как-то повлияет на нашу дружбу.

Я снял один её из «страхов», и мы продолжаем двигаться вперёд.

* * *

Через пару сотен футов и легко разнесенный путающий щит начинаю полагать, что это будет проще простого. Но два воткнутых в землю шеста, покрытых рунами и резьбой, заставляют меня призадуматься. Такое в Шотландии видишь не каждый день.

Осторожно направляю Тантора:

— Что скажешь, Гермиона?

— Полагаю, какой-то вид гаргулий из Америки. Их называют тотемными столбами. Один похож на медведя, а второй — на орла.

— Разнесем все сомнительное в клочья? — предлагаю я старый надежный мародерский метод решения проблем.

Она отвечает:

— Не слишком элегантное решение, но элегантность и носороги как-то не особо сочетаются. Давай.

Из моей палочки вылетает взрывное, но на тропу выкатывается большой валун и принимает на себя удар моего заклятья. Пробую снова, но к первому камню присоединяется второй. Если это не прекратится, придется прорываться сквозь каменный вал. Проблему усугубляет пара вопящих кустов, и я трачу минуту, чтобы сжечь их дотла.

— Похоже, они хотят, чтобы мы подошли поближе, — констатирует мой компаньон.

Когда мы приближаемся к тотемам на расстояние в пятнадцать футов, они начинают сиять. Нас окутывают клубы тумана. Пытаюсь сдуть их наколдованным ветром, но мгла слишком густа. Пелена принимает форму медвежьей лапы и с силой по мне бьет. Режу конечность разрубающим. Туман разделяется на две части, но снова собирается с другой стороны от меня. Гермиона отскакивает, уворачиваясь, пытаясь защититься от когтей орла и благоразумно откатываясь подальше от внезапно взбрыкнувшего носорога.

Я едва-едва успеваю поднырнуть под следующий удар лапы и отпрыгнуть от носорога. Черт, это было близко — слишком уж близко. Пока я пытаюсь найти выход из этой ловушки, во мне нарастает страх.

А потом меня настигает удар. Он не затрагивает носорога, и тут-то меня осеняет. Лапа проходит прямо сквозь зверя, не ранив его. Повинуясь импульсу, встаю на пути следующего взмаха лапы, которая пытается уклониться, стараясь создать видимость, что это я еле-еле избежал удара.

— Твою ж…! Хватит метаться, Гермиона! Это иллюзии.

Она останавливается, и когти тут же пытаются её запугать. Туман предпринимает ещё несколько ложных атак, а потом пелена начинает спадать. Однако слышится скрежет, и я вижу, как шесты выкапываются из земли, выращивают себе конечности и начинают надвигаться на нас.

— Гарри, возвращаемся к первому плану. Взрывай их! — голос Грейнджер поднимается на октаву-другую.

Орлиный тотем принимает на себя удар Тантора, а я спускаю поттеровскую ярость на медвежий тотем. Взрывные вырывают из него куски. На уничтожение уходит четыре заклинания. Поворачиваюсь к орлиному, который достался Тантору, и бросаю в него мощное спотыкающее. Тот запинается и пытается схватить Гермиону, но мой свеженаколдованный огненный кнут разрезает его пополам.

— Это однозначно была не иллюзия, — убрав кнут, смотрю на тропу. С моих губ срывается стон: туда выкатываются ещё валуны и сливаются, выстраиваясь в стену. Четыре взрывных и огненный кнут за такое короткое время несколько меня изнурили. Это ещё помимо того, что мне требуется не забывать о носороге, седле и чарах принуждения на нашем средстве передвижения. Идея заниматься толстенной стеной не вызывает во мне ни малейшего энтузиазма.

— А надо ли пытаться её взрывать? — спрашиваю я в надежде, что у Гермионы есть лучший план.

— Обрызгай-ка основание стены водой. Вес заставит её сместиться вперед, и стена упадет. Можно было бы даже привязать веревки к Тантору и помочь процессу, приклеив их липкими чарами к верхним углам. В конце концов, ты ведь создал этого большого и сильного зверя. Так пусть он и работает.

Мои надежды оправдались.

— Тебя всё также продолжают величать самой умной ведьмой нашего поколения. Думаю, что-то в этом есть.

— Ну да, и мне то и дело приходится подкидывать народу причины так меня называть. Это начинает утомлять. Не хочешь ненадолго поменяться? А я побуду девочкой-которая-выжила.

Смеюсь:

— И как давно ты планировала мне это сказать?

— С самого начала семестра — просто нужного момента как-то не находилось.

* * *

Дальше по пути замечаю проблеск чего-то, что при нашей скорости окажется весьма опасным.

— Тпру, Тантор! — и мы резко тормозим на расстоянии футов за двадцать перед этой штукой. Мой носорог дышит с трудом. Пора менять его на нового, со свежей парой ног.

— Это красиво, — говорит Гермиона.

Вынужден согласиться. «Это» — густая запутанная масса паутины, какой я ещё никогда не видел. Она простирается на дюжину футов и цепляется буквально за всё. Акромантулова сеть плотная, устойчива к огню, плюс её крайне сложно прорезать. Я рад, что не стал прорываться сквозь стену при помощи взрывных.

— От винта! — неуклюже слезаю я после пары миль езды на носороге. Помогаю Гермионе спуститься и вручаю ей свою палочку. — Позже можно будет ценить этот момент в наших воспоминаниях. Не вижу ни одной твари, сотворившей это, так что, считаю, надо просто прорезать себе путь. Попробуй справиться как можно быстрее, а я направлю в сделанную тобой дыру носорога на полном ходу. Затем мы отменим трансфигурацию и взорвем камень. Шрапнель должна прорвать сеть до конца. Как тебе план?

Она кивает. Моя палочка с пером феникса плохо подходит Гермионе, но девушка восполняет недостаток решительной атакой на паутину, а я в это время отдыхаю и продолжаю контролировать носорога. Сейчас я очень даже рад своему решению остаться и пробудить друга. Задача будет нелегкой, и только Флёр есть с кем разделить тяжесть нагрузки.

Грейнджер заклинанием отсылает в сеть куски дерева и поджигает их. Паутина не слишком-то горит сама по себе, но крепкие бревна сделают свое дело — поможет и их тяжелый вес, и прекрасная горючесть.

Она бросает мне палочку, делая передышку, а я анимирую пару деревьев, на которых заякорена паутина, и обрушиваю их на переплетение сетей. Пламя ревет, разгораясь, и паутина горит и рвется.

Проходит пять минут, когда Гермиона заявляет:

— Гарри, мы хорошенько над ней потрудились. Не думаю, что носорог здесь пройдет, а вот мы вполне на это способны с помощью огнезащитных чар.

Как та ведьма, которой нравилось гореть на костре, мы закрываемся чарами и продираемся по горящим деревьям. Посреди пути я анимирую одну из ветвей на довольно большом дереве и заставляю её перешвырнуть меня через оставшуюся паутинную стену. Быстренько кастую чары подушки и позволяю мягкой теперь земле принять меня в свои объятья.

— Твоя очередь, Гермиона.

— Гарри, подожди…

Ветвь катапультирует её. Девушку дергает и бесцеремонно швыряет; схватившись за меня, она стабилизирует положение.

— Прости, ты что-то хотела сказать?

Мне достается подзатыльник.

— Мерзавец! Пойдем уже, мальчик-обезьяна. Давай приниматься за Тантора номер два.

— Я Тарзан. Ты Джейн?

— Даже и не надейся. Как насчет этого дерева? Седло достаточно плотное, чтобы защитить нас от заноз, если ты вдруг пожелаешь сэкономить на силе трансфигурации; живое в живое требует меньше затрат, — усмехнувшись, предлагает она. — Тебе ведь обязательно надо будет сохранить силы для завтрашнего урока, когда ты начнешь обучать меня трансфигурации больших предметов в больших животных.

— Это есть во Всекниге, Гермиона. Может, ты просто не особо усердно смотрела? Ой!

Наверное, я заслужил её удар локтем.

Наш следующий носорог, «Тритор»[1], несколько грубоват и не настолько быстрый, как версия номер один, но всё-таки ехать на нём намного быстрее, чем идти на своих двоих. Он прорывается через очередной щит и сквозь стену, составленную из заколдованных тюков сена, которые все время двигаются и мешают нашему пути. В конце концов, мы теряем его в прикрытой иллюзией яме, которую умудряемся просмотреть.

Мгновенно накладываю чары подушки, однако они оказываются не нужны. Мы плаваем вверх тормашками — какая-то магия невесомости.

— Носорог Вверхтормашечный, — похоже на один из абсурдных эвфемизмов Бродяги про секс.

— Как думаешь, что нам надо сделать первым? — интересуется Гермиона.

— Если мы отменим действие, носорог рухнет на нас. Будет весьма печально. Думаю, сначала нужно избавиться от него. Оттолкнись, тогда мы сможем от него уплыть.

Она повинуется, и я отменяю трансфигурацию. Часть дерева теперь торчит из ямы, и через несколько минут попыток выяснить, как лучше сманеврировать, мы, наконец, взбираемся на дерево и вылезаем. Гермиона первая пересекает границу щита и тут же падает на пятую точку. Чем сильно замедляет мое продвижение, потому что я останавливаюсь и принимаюсь над ней смеяться.

— С тобой всё нормально?

Гермиона подводит итог:

— Несколько миль на носорогах, а теперь ещё и это… Думаю, я отбила себе задницу.

— А я-то думал, твою главную проблему зовут Рон. Мы одолели четыре мили. Думаю, я слишком измотан, чтобы сотворять ещё одного носорога.

Она хмыкает:

— Боже мой, да ты, оказывается, все-таки всего лишь человек. Я было начала в этом сомневаться.

— Заткнись. Нам осталась всего миля. Умеешь держаться на лошади?

— Да, но трансфигурировать лошадь вряд ли легче, чем носорога.

— Лошадью буду я, если ты сможешь потом отменить заклинание. На трансфигурацию самого себя уйдет намного меньше сил, а моя окклюменция не даст мне опуститься до звериной тупости. Кроме того, думаю, ты выросла на историях о Черном Красавце и Национальном Бархате.

— Разумеется, — ворчит она. — А я полагала, ты уже совсем выдохся. Не волнуйся, Гермиона; я просто превращусь, черт возьми, в лошадь — да ерунда, раз плюнуть.

Игнорирую её утомленный сарказм.

— Нет, я просто слишком устал, чтобы сделать носорога — в этом и разница. Сумеешь отменить заклинание?