Она обрывает меня:

— Да знаю я! Это проклятье точно не для дуэлей первого уровня.

Выражаю ей свое сочувствие:

— Я покажу тебе правильное контрзаклятье, но чуть позже. Если она будет уверена, что я его не знаю, то в следующем раунде может попытаться применить его и на мне. Нет смысла раскрывать свои карты. Не расстраивайся, ты отлично сражалась, пока она не опустилась до темных искусств. Я был уверен, ты сделаешь ее этой комбинацией с огнекрабом.

— Как и я, — ворчит она. Слишком уж она любит соперничать, чтобы не злиться. Флёр просто придется самой в этом разобраться. Что бы я ни сказал, это будет не важно. Должен признаться, её вечное стремление всегда быть первой и ставить себе такую высокую планку — довольно привлекательная черта, и я отношусь к этому с пониманием.

На платформу поднимаются несколько человек и начинают приводить её в порядок ко второму раунду, а голос Бэгмена призывает обратить внимание на вторую дуэльную платформу. Несколько уже оправившаяся от своей хандры Флёр, взглянув мне в глаза, слабо улыбается и кивает.

— Ты победишь Виктора, — слышу я не вопрос — приказ. Приказ, которому с радостью подчинюсь.

— Заставлю его есть землю.

В ее ответе слышу нотку вернувшейся к ней игривости:

— Тогда чего ты ждешь? Только не забудь оставить что-то и мне. В следующем раунде я ему отомщу.

Улыбнувшись, разворачиваюсь к своей платформе. Афина, пожалуй, оказала Флёр услугу, избавив её от излишков наглости.

Шляпа поворачивает ко мне голема лицом, когда я прохожу мимо.

— Рассчитываю на крики боли и кровь. В ином случае я буду сильно разочарована.

Попытавшись справиться с наползающей на лицо злой усмешкой, на миг медлю с ответом:

— Увидишь.

* * *

В ответ на едва намеченный положенный поклон болгарина еле заметно наклоняю голову. Исходящее напряжение от собравшейся толпы народа можно буквально резать ножом. Пусть большая часть зрителей не слишком умна, но даже до самых тупых дошло, что поединок вряд ли можно будет назвать «дружественным».

Мы оба сдвигаемся с места и выпускаем первые проклятья в миг, когда судья-француз выговаривает:

— Начали!

Из-за пущенного им оглушительного раската грома из моего левого уха бежит струйка крови. А мое заклинание преобразует кусок разделяющего нас помоста в когтистую руку размером с тролля. Отросток подскакивает аж до уровня талии, но Крам распыляет его взрывным.

— Стоп! Предупреждение Хогвартсу! Чрезмерное применение силы и потенциальный смертельный исход! — прерывает нас судья воплем, бьющим по моим барабанным перепонкам.

— Кулак сжимался, — протестую я. Крам уничтожил его прежде, чем тот успел закончить дело. У меня не было намерений выпотрошить болгарина… по крайней мере, публично. Судья пытается предотвратить события, пока всё не вышло из-под контроля. Ну и флаг ему в руки.

— Протест отмечен. Предупреждение остается в силе. Дуэлянты на позиции. Приготовились! Начали!

Ублюдок кидает в меня Левикорпус. Ох, Снейп, самонадеянный ты придурок! Раньше ты имел обыкновение хранить свои тайны, и мародёры вынуждены были их у тебя воровать. А теперь ты раздаешь их на раз-два, как грошовая потаскуха! Позволяю заклинанию себя коснуться, отвлекая от своего отбрасывающего, которое кувалдой впечатывается ему в живот. Магия смягчает мне падение, и я, толчком поднявшись на ноги, вижу, как скорчившийся Крам с прижатой к животу рукой все-таки умудряется остаться в кругу. Сплюнувший кровь болгарин, кажется, готов меня убить.

Отлично! Не хочу выигрывать так быстро.

Он пытается достать меня одним из вариантов «Пытки» — я отметаю проклятье в сторону, словно мошку. Пробую усилить боль в его помятых кишках, наслав щекотку и слизнервотное. Щекотка пролетает мимо, а вот слизнервотное попадает. Скривившись, Крам накладывает контрзаклятье, пока я отражаю его инфекционное разрубающее. Афине хотя бы хватило совести продержаться пару минут, прежде чем опуститься до темномагических. А Виктор бьет темными уже с третьего заклинания.

Его палочка испускает вспышку и тут же еще три проклятья. Завидев вспышку, кастую позаимствованного у Афины зеркального двойника. В ту долю секунды мы оба не видим действий противника. Его проклятья на подходе, и два ЭйяДжея синхронно от них уклоняются. Во время его следующего залпа отвлекающими движениями тайком ставлю копии щит. Делаем одновременный шаг, и я бросаю пару слабых, но быстрых разрубающих. Первое пробивает его защиту и врубается в плоть бедра, когда я отступаю от иллюзии. Крам прижигает рану и, не гася огонь на кончике палочки, посылает в меня файербол. Медлю до последней секунды, но всё же ставлю щит и шагаю сквозь него.

Как я и думал, он тут же атакует иллюзию!

Второй файербол Крама со свистом летит в копию — этот идиот, стоящий там с маниакальным выражением на лице, слишком много вложил в шар. Испытанный мною жар и слабый ожог стоят того, чтобы поставить Виктора в уязвимое положение.

Действия позволили мне выиграть нужное время. Моя палочка демонстративно небрежна. Это заклинание будет специально искажено. Выражение его лица, когда в него впивается мой луч из магии трансфигурации, не поддается описанию. Виктор, шатаясь, роняет палочку и выпрямляется, а его кожа покрывается светло-коричневым мехом. Он теряет равновесие и опрокидывается, в то время как тело его удлиняется и скручивается.

Там, где только что стоял офигеть какой крутой Крам, теперь получеловек-полуосел. За исключением ушей я оставил его лицо нетронутым, да и рука, которой он обычно держит палочку, вполне рабочая. Пусть на фотографиях его легко будут узнавать.

Его яростный вопль больше похож на рев осла — ну просто вишенка на торте. Нечто, бывшее раньше Крамом, покачнувшись, хватает палочку, которую я даже не потрудился призвать. Скрестив руки, смотрю на него. «Это» тратит несколько секунд на попытку отменить трансфигурацию, но сдается и переходит к нападению.

Его первое заклинание снова заканчивается ревом осла — фиаско. Крам переключается на невербальные, что дает результат получше, но я всё отбиваю и бросаю несколько сглазов. Его бока покрывают фурункулы, а задние ноги трясутся под действием ватноножного. После этого я прекращаю атаки.

Решив сделать из него еще больший объект для насмешек, поднимаю волховской щит и поворачиваюсь к нему задом. Слабенькие проклятья бессильно бьются о мою мощную защиту. Публика колеблется, не зная, приветствовать ей меня или освистывать. Не виню их — я ведь всё это делаю не для того, чтобы им угодить. Я отдаю Краму долг за все его мелкие и не очень подлости в этом году. То, что толпа народа увидит, насколько он слаб и ни на что неспособен, не просто сокрушит его — это развеет его в пыль.

Мои глаза находят Флёр — та явно одобряет мои действия. Но через пару секунд она быстро переводит взгляд куда-то в сторону Крама, тем самым давая мне предупреждение.

Взглянув через плечо, замечаю наколдованного небольшого волка, стремглав несущегося по соединяющей нас дорожке. Убив зверя, превращаю его в полчище огненных муравьев и гоню их заклинанием к Краму. Ему наверняка удастся справиться с большей частью из них, но даже если его покусают всего штук десять, ему будет очень больно.

И после этого я снова разворачиваюсь к нему спиной — во второй раз. Секция Дурмштранга изо всех сил выражает свое неодобрение, усиливая свое улюлюканье палочками. О мой щит ударяют еще несколько слабеньких заклинаний, а потом все стихает.

— Побеждает Хогвартс! — объявляет судья. Повернувшись, вижу, что Крам положил свою палочку в центр круга и отступил назад, по сути, сдаваясь. Выражение лица болгарина говорит, что тот готов на всё, чтобы меня уничтожить.

— Месье Поттер, — обращается ко мне судья, — вы отмените преобразование. Ваша точка зрения всем совершенно ясна. — Гермиона хорошего мнения об этом человеке. Честно говоря, в этом году я провел на ЗОТИ слишком мало времени, чтобы сделать собственные выводы. Он производит впечатление вполне компетентного специалиста.

— Как ни хотелось бы мне так его и оставить, даже получив за это дисквалификацию — пусть сам бы выяснил, как это отменять, но вы правы, сэр. Придется сначала завершить трансфигурацию, прежде чем ее отменить.

— Понимаю. Приступайте.

Несколькими быстрыми движениями заканчиваю трансформацию Крама в обычное животное — возможно, стоило все же сделать из него свинью. Как бы то ни было, всё закончено. Замедляю движения, смакуя каждый миг обратного превращения.

Судья вопросительно изгибает бровь. Пожимаю плечами:

— Просто хотелось удостовериться, что я всё сделал правильно.

В уголках его рта притаилась улыбка. Уж французы-то знают толк в оскорблениях.

После чего спускаюсь с помоста и иду к Флёр в окружении приветственных выкриков и улюлюканья.

— Напомни мне никогда тебе не злить до такой степени. Как долго ты планируешь продержать там Крама? — интересуется она.

— Трансфигурация должна была пройти минут через пять, а потом я собирался превратить его в человека-свинью и оставить так, по меньшей мере, еще на пять.

Приближается Шляпа, и вместе с Гермионой в моем направлении по полю бегут еще несколько человек.

— И никакой крови, Поттер?

— Знаешь, я испытывал сильное искушение, но в свете общей темы «ты для меня ноль без палочки» это бы не прокатило.

Голем медленно кивает головой.

— Одобряю.

Замечаю, как Флёр смотрит мне через плечо. Ее рука готова схватить палочку.

— Он что, и вправду собирается?

— Что-то похожее стукнуло ему в голову, но я так не думаю, Гарри. Общественное порицание не оставит от него и мокрого места. Видимо, он попытается отыграться во время дуэлей на мне или на Диггори.

— Седрик уже большой мальчик, он вполне может справиться сам. А в тебя, Флёр, я искренне верю — ты лучше, чем он, и мы оба это прекрасно знаем.

Приближается смешанная группа учеников. Естественно, первой подходит Гермиона со своим парнем в кильватере.

— Гарри, это было потрясающе и вместе с тем крайне жестоко! Я не уверена, что тебе сказать.

— Этого давно следовало ожидать, и если уж кто заслуживает такого, то именно Крам.

Похоже, она принимает объяснение, и я обращаю внимание на шумную компанию гриффиндорцев. Как только они окружают меня, слышу:

— Моритус эт круэда!

Мучительный импульс блуждает по моей правой руке вверх-вниз, в то время как я поворачиваюсь к источнику… Роджер?

Практически не обратив внимания на бессмысленное выражение его лица, бью по нему беспалочковым отбрасывающим, отшвырнув его футов на десять. Рука пульсирует от боли. Это темное проклятье, от которого моя рука будет гнить, кровоточить и рано или поздно станет бесполезной — если его не отменить. Какого, мать его, дьявола?!

Невилл, подходивший в этот момент вместе с Ханной, хватает Дэйвиса, когда тот пытается встать. Миг спустя на Роджера налетает Рон и отшвыривает ногой его палочку. Они прижимают его к земле, и Эббот связывает вырывающегося волшебника магией.

Со стороны трибун раздается крик, а к нам устремляется еще больше людей, и это означает лишь одно: свою уродливую голову поднимает хаос. Флёр стоит с палочой наголо, уже проверяя округу на предмет новых угроз. Объятая ужасом Гермиона не в силах отвести взгляда от кожаного рукава на моей руке. Проклятье уже открыло несколько ран, и я могу чувствовать сочащуюся кровь.

Да уж, ну что же это за задача Тремудрого Турнира, если в ней не пытаются достать меня грязным приемом?

* * *

— Я не могу исцелить твою руку в палатке, — признает Поппи. — Возвращаемся в больничное крыло. Мне надо проконсультироваться с Мунго по поводу вариантов лечения.

Она велит мне встать, и мы проходим мимо авроров, окруживших Роджера Дэвиса. Дамблдор задает ему вопросы и слушает ответы. Роджер хихикает как маленький ребенок, тычет в меня пустой сейчас рукой и снова выкрикивает словесную формулу проклятья.

— Похоже, он под Империусом, — смотрит на меня директор, переведя следом взгляд на Люпина. — Проводи Гарри обратно в замок. И повнимательнее там.

Тут подает голос Каркаров:

— Что будем делать со следующим раундом дуэлей? У Поттера не было заявлено противника.

Задумавшийся Дамблдор обменивается взглядом с мадам Максим перед тем, как заговорить:

— Ты прав, Игорь. Сделай объявление о кратком перерыве, но скажи, что второй раунд вскоре начнется. Мы перенесем третий раунд — поставим его после ленча; посмотрим, сможет ли Гарри продолжить участие в дуэлях.

Директор предлагает нам уйти, и мы выходим из палатки. Вокруг тут же раздаются приветственные восклицания от собравшихся людей; я поднимаю здоровую руку в ответном жесте, прокручивая тем временем в уме список подозреваемых. Гермиона начинает было что-то говорить, но я отмахиваюсь от нее и резко тыкаю пальцем в направлении замка. Отчетливо ощущаю испускаемые секциями как Дурмштранга, так и Слизерина враждебные флюиды.