— Нет уж, когда-нибудь я всё равно это сделаю, — не согласилась я на поддавки.

— Ты думаешь, что мы ещё встретимся? — стрельнул черной бровью Сандо.

— Вообще-то, ты всё ещё мой должник, — заявила я, протянув руку, чтобы он помог мне подняться. С улыбкой, он поставил меня на ноги и похлопал по плечу.

— Негодяйка. Но даже через сто лет ты меня не одолеешь, — "Посмотрим" — подумала я. Атома, Яно, Накту и Шугу мне регулярно удавалось побеждать, Ви, Гона и Дженисси пореже, с остальными намечались здоровые тенденции к успеху, так что, если я не брошу занятия и пойду "в бой", то всё возможно.

Я прижала одежду книгами и застегнула рюкзак. Уже переоделась в школьную форму, в которой пришла сюда. Монастырское облачение лежало стопкой на кровати, и даже по всем правилам сложенная хакама, складка к складке; я научилась аккуратно и без задержек сворачивать её так, чтобы не мялась и долго хранилась. Слезы так и лезли на глаза. Как же тяжело уходить! Но я вернусь. Обязательно. Хотя бы на Рождество. Я обещала Юнги и Тэхёну. Напеку горячих пирожков, накуплю подарков, поднимусь сюда, пусть даже будет метель, снегопад и гололедица.

— Готова? — я обернулась, увидев Хенсока в дверях. Надо же, он пришел попрощаться отдельно! Я думала, что увижу его теперь только у ворот. Вчера я заходила к нему в башню, обсудить уход. Но всё перешло на чаепитие и воспоминания. Мы поговорили о моей бабушке, он рассказывал о своих выпустившихся учениках, без имен и конкретики, просто о судьбах и случаях, о мужестве и предназначении. В результате, ничего конструктивного решено не было. — Я принес то, что обещал.

— Что это? — я взяла в руки двойной листок, который он протянул мне.

— Рекомендация для поступления в полицейскую академию. Там написано к кому обратиться. Если ты, выйдя отсюда, пойдешь заниматься боевыми искусствами и подготовишься ещё в течение полугода, то тебя возьмут без вопросов.

— Я обязательно так и сделаю, — поклонилась я. — Спасибо за всё, учитель Хенсок.

— Тебе спасибо, Хо, — улыбнулся он.

— А мне за что?

— За то, что облегчала жизнь мальчишкам, — он развернулся к выходу, говоря в ту сторону, потому что говорил о монастыре, и акцентировал на этом. — За то, что всё было так, как было.

— А… скажите… вы ответите мне хотя бы сейчас? — он поглядел на меня. — Вы действительно впустили меня без каких-либо причин? Без тайных миссий и загадок? Просто потому, что я внучка вашей первой любви или что-то ещё повлияло? Правда, мне интересно.

— Я не сомневаюсь, — хитро расплылся старик. Если он не ответит что-нибудь вразумительное, я шлепну его по лысовато-седой голове без зазрений совести! — А как ты сама считаешь? Ты нужна была здесь для чего-нибудь?

— Не возьмусь судить… — растерянно пожала я плечами.

— А тебе здесь нужно было что-нибудь?

— Мне? — я не смогла мысленным взором ухватить всю ту пользу, которую принес мне горный монастырь. Было так много всего… мудрости, света, веры, надежды, любви, добра… То, что дал мне Тигриный лог, не уместить в сокровищницы нескольких дворцов, но я хотела надеяться, что моя душа достаточно вместительна и из неё не повываливается всё в ближайшее же время. Я хотела бы сохранить всё до старости, прожить с этими открытиями, откровениями, приобретениями. — Мне был необходим Тигриный лог, — честно изрекла я.

— Так разве могут отказывать святые люди страждующим? — хихикнул настоятель.

— Это вы-то тут святые? — поддержала я его веселье. — Ну нет, в святость буддийских монахов я больше не верю.

— Мы больше воины, чем монахи.

— У вас на всё найдется оправдание… — я погладила ремешки рюкзака, не решаясь их закидывать на плечи. — Значит, я не была нужна здесь? Это всё для моего образования сделано?

— Хо, — вздохнул Хенсок и подошел ко мне, по-отечески взяв за руку. — Неужели ты не поняла, что ничего в этом мире не бывает безответным? Если ты научилась чему-то в обители, значит, ты и её чему-то научила. Нельзя взять, не отдав, даже если это незаметно, не видно, и кажется, что сделано, потрачено в пустую. Ты принесла столько блага нам всем, сколько мы смогли тебе дать. Мне из моего окна всё было видно. Я не следил, но видел, как меняются те, кто меняться не собирался. И менялись в лучшую сторону. Ты искала какого-то подвоха или авантюрного предназначения, это свойственно юности, хотеть чего-то захватывающего и приключенческого. Но иногда самое безумное приключение — это поиск покоя. И тот благодетель, кто способен подарить его.

— А Лео? — мне казалось, что его я, напротив, растревожила.

— А что Лео? — приподнялись дряблые веки Хенсока, открывая выцветающие с возрастом глаза.

— Зачем… Вы сводили меня с ним. Это факт. Это тоже для покоя? Мне кажется, что Лео лишь растерялся, помучился понапрасну, и до сих пор в его сердце неопределенность. Он не знает, как поступить окончательно…

— Он знает, — пресек мою догадку настоятель. — Он поступит так, как считает нужным. А любовь… разве она лишняя? — хмыкнул Хенсок. Он говорит о любви, подаренной мною Лео, или… он считает наше чувство взаимным? — В самые тяжелые моменты, которые были в моей молодости, когда я сражался, попадал под обстрел, бывал ранен… знаешь, почему я спасался и выживал? — он проницательно посмотрел на меня. Я сглотнула ком в горле. — Потому что я любил. Потому что мне было, ради чего спасаться и выживать, — он провел шершавой ладонью по моей щеке, оттянув миг проливания слез, а они уже вот-вот-вот подступали к глазам. — И пусть любовь не сбылась в том виде, в каком я её видел в двадцать пять лет. Я её понял, я её ощутил. Мне было, что подарить другим, о чем рассказать, чем поделиться. Ты думаешь, что содержать вот эту территорию, распоряжаться ею, можно без любви? Нет, Хо. Без любви в этом мире и дождя бы с неба не пролилось, — он вздохнул ещё раз, затяжно, шумно. — Пусть Лео сомневался какое-то время здесь, пусть он сомневается пока… эти сомнения ерунда по сравнению с тем, когда он задастся вопросом, а для чего и кого он всё это делает? А такое время настаёт, почти каждый воин однажды спрашивает себя "зачем?". И вот тогда, Хо, тогда он вспомнит о тебе. И сомнений у него не останется, — кивнув в знак того, что закончил, Хенсок шагнул к двери. — Я буду ждать у ворот, вместе со всеми… За месяц проводы второго человека отсюда, — он поспешил отвести лицо в сторону. — Поэтому я изначально был против набирать так много адептов. Эти расставания меня доконают!

Я улыбнулась ворчащему старику, столкнувшемуся в проходе с Шугой и Ви. Уступив ему дорогу, они внедрились в мою покидаемую келью.

— Помочь донести вещи пришли, — оправдался Сахарный, взяв мой рюкзак. Ви взял пакет с неуместившимися учебниками. — Это всё?

— А ты видел, чтобы я платья каждый день меняла? — он извиняющимися глазенками посмотрел на меня со вселенской тоской. — Не смотри так! Я сейчас заплачу! — Мне пришлось помахать на свои глаза ладонями, чтобы подсушить их. Тэхен поставил пакет и бросился меня обнимать.

— Хо! — сжал он меня крепко, чуть приподняв. — Как мы без тебя, а? Кому я буду хвалиться своими успехами в учебе? А кто нас будет вкусно кормить? Кто вообще с нами будет? Хо, без тебя всё не то будет!

— Тэхён… — тихо назвала я его по имени, погладив по спине. — Мы не прощаемся. Правда-правда.

— И вообще, отойди, моя очередь! — отлепил его от меня Шуга и приник сам, обняв, впервые, не очень по-братски, а как-то так тепло и по-мужски. — Я буду скучать, Хо!

— Я тоже, Юнги. Я буду постоянно вспоминать вас.

— Вспоминать мало, — серьёзно сказал он и, сменив тон на шутливый, отстранился. — Представляй меня обнаженным перед сном что ли.

— Да иди ты! — засмеялась я, шмыгая носом при подавлении хлюпаний и толкнув его в плечо. Они опять подняли мои вещи, и пошли со мной к воротам.

Там уже были все, и мастера, и адепты. Мои шаги замедлялись по мере приближения. Я не увидела среди остальных Лео. Я догадывалась, что он не может открыто уйти со мной, но… где он? Я посмотрела с тревогой на Хенсока, стоявшего первым. Остановилась у него. Он слегка наклонился.

— Уже за калиткой, — поняв мой истерично завопивший взгляд, успокоил он. Я расслабилась. Уже там, ждет меня… Боже! Я вышла в центр полукруга, образованного учениками. Один за другим, они подходили, жали мне руки, желали удачи. Пигун и Дженисси желали успехов в учебе и изъявляли надежду, что их помощь пригодилась. Атом и Яно извинились, что однажды стащили мою одежду ради потехи.

— Осторожнее там, за колючей провлокой, — подмигнул Хансоль. — Там много таких, как я. Только ещё не просветленных и озабоченных.

— А ты не озабоченный, что ли? — пихнул его Джеро.

— Озабоченный. Но просветленный же, — он улыбнулся мне. — Береги себя.

— Постараюсь, — я протянула руку Джеро. Всё равно трудно было не полюбоваться им в последний раз. Красавец парень. Успокаивает, что однажды он всё-таки выйдет отсюда, только став ещё лучше, благороднее. — А ты будь проще, ладно? Мало ли, какие подвохи вроде меня тут ещё окажутся, — засмеялась я, видя, как он озирается на товарищей.

— Да уж я понял, что по внешности судить совершенно лишнее, — озарился он роскошной косой ухмылкой. — Никогда бы не подумал, что ты девчонка.

— Главное всегда скрыто от взгляда, — перехватил мою руку Чимин. — Оно поддаётся только чувствам, — мы посмотрели друг другу в глаза. — Прости, если что не так было…

— Спасибо тебе за то, что было так, — посомневавшись, я набралась храбрости и, прикрыв веки, чмокнула его в щеку. Парни загалдели, аплодируя, что Мин удостоился чего-то особенного, словно невинный поцелуй в щеку был чем-то из ряда вон. Он покраснел. — Ничего не бывает зря, если сделано без злого умысла. Ошибки добрых людей судьба исправит сама. В лучшем виде, — мы неловко приобнялись и я пошла прощаться дальше, обменявшись пошлыми шутками с Рэпмоном и выслушав комплименты своим ногам, поскольку он впервые видит меня в юбке, и дошла до Сандо. Мы застыли друг напротив друга.

— Ну… что ж, до свидания, — развел руками он. — Даже не знаю, что сказать напоследок.

— Неважно, — махнула я рукой и, переборов себя, обняла его тоже. Сандо застыл. Я тихо пробормотала: — Ты же знаешь, что ещё будешь иметь возможность сказать мне что-нибудь.

— Знаю, — он положил ладони мне на плечи. — Цени то, что есть, Хо. Никогда не опускай рук.

— Ты тоже.

— Ты спросила меня как-то, — я задержалась, едва не собравшись уже высвободиться из его рук. — Что бы я сделал, если бы меня полюбила какая-нибудь девушка. И попросила представить, что она бы мне понравилась, — я вспомнила то утро и свои вопросы. Сандо поманил меня и прошептал в ухо: — Я бы попробовал обрести в этом смысл жизни. И положил бы свою жизнь на то, чтобы она стала счастливой, раз уж я не могу, — округлив глаза, я отстранилась, отодвинутая его ладонями. — Спасибо и до свидания!

Без желания отойдя от него — могла ли я когда-то подумать, что буду грустить по Сандо, его присутствию, его голосу и манерам? — я дошла до Шуги и Ви, снова обняв их. Мы обхватили друг друга, встав вот так, втроём, и я, наконец, заплакала. Это было слишком печально, однозначно, конечно. Целая эпоха заканчивалась. Мне казалось, что я пробыла тут несколько счастливых лет, а не недель.

— До свидания, ребята! — пыталась я заставить себя отпустить их, но круг никак не размыкался. По обычаю, пришлось вмешаться Хану, чтобы что-либо сдвинулось с места.

— Хо, надеюсь, мне не придётся когда-нибудь испытать за тебя стыд, — строго, как пацану, выговорил он мне.

— Я буду стараться, мастер! — приложила я ребро ладони ко лбу, будто уже устроилась в какие-то войска. — Обещаю взять какую-нибудь награду в женских соревнованиях по каратэ или тхэквондо, — намекнула я о его "музее", куда привозились почетные грамоты, медали и кубки выпускниками. Если я займу достойную ячейку среди борцов, то отдам дань своему первому учителю на этом поприще.

— Вообще-то, я надеялся, что ты угомонишься и станешь доброй женой для какого-нибудь хорошего человека, — вздохнул он. Я покачала головой.

— Никак нет, мастер. Ближайшие лет пять-шесть мне абсолютно не до этого, — Хенсок сказал, что пропал на пять лет, и бабушка его не дождалась. Если мы сейчас выйдем с Лео и он упылит в неизвестном направлении, то пять-шесть лет это тот минимум, который я буду его ждать. Так что, о чем вы, мастер Хан? Ко мне подошел Ли.

— Не знаю, пригодятся ли тебе буддийские истины в миру, — начал он, протягивая мне сверток с чем-то. Я не решилась открывать подарок при всех, тем более он был маленький, и я могла выронить его трясущимися руками. — Но вспоминай о моих уроках, хоть иногда.