Интересно, знал ли он, чем все это кончится? Может быть, его все-таки предупредили?

Нет, не может быть! Джессика хорошо знала своего кузена и была уверена, что он и близко не подошел бы к усадьбе, если бы знал, что вечеринка превратится в оргию. Во-первых, Кейл никогда не принадлежал к тому типу мужчин, которым подобные приключения были по душе, а во-вторых, он прекрасно знал, как относится Клод Фрейзер к людям, которые не умеют держать себя в руках и идут на поводу своего любострастия. Если дед когда-нибудь узнает, что Кейл и Джессика присутствовали на подобного рода вечеринке, неприятностей не оберешься. В глазах старика сексуальная распущенность была едва ли не самым страшным грехом.

Внутренний двор! Пожалуй, это единственная возможность спастись!

Джессика помнила, что ведущая в патио застекленная дверь была где-то совсем недалеко. Сделав шаг в ту сторону, она с трудом различила в темноте светлые прямоугольные стекла, поскольку освещавшие внутренний двор светильники тоже были погашены. Быстро оглядевшись по сторонам, она нащупала бронзовую резную ручку и, повернув ее, с осторожностью открыла дверь и выскользнула из залы. Почувствовав, как легкие ее наполняются прохладным, пахнущим солью и йодом ночным воздухом, Джессика с облегчением вздохнула.

Высокие пальмы, росшие по углам прямоугольного патио, заслоняли зарево большого города, и во внутреннем дворе усадьбы было едва ли не темнее, чем в зале. Самая темная тень лежала под выступом балкона, нависающего над дальним концом патио, но Джессика была почти уверена, что, кроме нее, здесь никого нет. Во всяком случае, при ее появлении ничто не шевельнулось во тьме, и только длинные пальмовые листья потихоньку раскачивались в такт дыханию легкого ночного ветра.

Не тратя даром драгоценного времени, Джессика быстро обошла патио по периметру. Высокие стены были увиты плющом и цветущим жасмином, а в одном месте она обнаружила крошечный фонтанчик, бьющий прямо из листвы в подставленную мраморную чашу, и пару каменных скамеек рядом, но никакого выхода на улицу здесь не было. Еще одна стеклянная дверь в тени под балконом вела, по всей видимости, в противоположное крыло усадьбы, но она была надежно заперта.

Джессика оказалась в ловушке.

Она еще не успела осознать этого как следует, когда за ее спиной с негромким щелчком открылась дверь, в которую она только что вошла. Джессика резко повернулась на звук, и ей показалось, что она различила какую-то тень, которая метнулась в сторону от темнеющего на побеленной стене дверного проема. Конечно, в кромешном мраке легко было и ошибиться, но Джессика неожиданно испытала такой острый приступ страха, что почти машинально попятилась в густую тень под балконом. Упершись спиной в квадратную каменную опору, она прижалась спиной к шершавому камню и замерла, напряженно прислушиваясь.

Ничего.

А это что за звук?..

Джессика вздрогнула: ей показалось, будто она различает осторожные, крадущиеся шаги.

Прошло несколько мучительно долгих секунд. В замкнутом со всех сторон патио каждый шорох должен был раздаваться достаточно отчетливо, но Джессику окружало настороженное безмолвие. Только из залы, откуда она так своевременно бежала, доносились приглушенные расстоянием смешки, вскрики и ритмичный барабанный бой.

Дрожь пробежала по всему ее телу, а дыхание стало жарким и частым. Стиснув зубы, Джессика попыталась взять себя в руки, но справиться с овладевшим ею страхом, к которому примешивались смутные предчувствия и странное волнение, оказалось нелегко.

Как могут эти люди заниматься сексом со случайными партнерами? Что заставило этих женщин отдаться первому же мужчине, который подошел под покровом темноты? Какое безумие, какой неутолимый голод сделали это возможным? Должны же быть какие-то правила, подумала Джессика, но какие?! Или, может быть, никаких правил не существует вовсе, и в мгновение, когда в зале погас свет, гостями овладел древний первобытный инстинкт, проснувшийся под влиянием момента? Но как можно просто протянуть руку и взять того, кто тебе приглянулся, — схватить, подмять под себя и?..

Нет, Джессика не могла этого ни понять, ни принять. Пожалуй, сейчас лучше не думать об этом, тем более что в эту минуту у нее были совсем другие проблемы.

Странный шорох, который она услышала несколько секунд назад, по-прежнему не давал ей покоя. Это могла быть пальмовая ветвь, скребущая по верхнему краю стены, или птица, потревоженная в своем гнезде ее неожиданным появлением; в конце концов, это мог оказаться просто сухой лист, который протащил по каменным плитам патио сонный ночной сквозняк.

Это могло быть все что угодно.

Или ничего.

Джессика неловко переступила с ноги на ногу и подумала, что не может стоять здесь вечно. С каждой секундой вероятность того, что ее одиночество будет нарушено, увеличивалась, и ей оставалось только надеяться, что это будет просто ищущая уединения парочка, слишком увлеченная друг другом, чтобы обращать внимание на нее. А если нет? Если на нее набредет некто, по слепой прихоти случая оставшийся без пары? Нет, ей необходимо снова вернуться в залу и попытаться пробраться к выходу через лабиринт сплетенных на ковре тел, чего бы это ни стоило.

Приняв такое решение, Джессика оттолкнулась от колонны и, пообещав самой себе не краснеть и не бояться, шагнула к распахнутой двери.

И в этот самый момент чьи-то руки обхватили ее сзади и сжали с такой силой, что Джессике показалось, будто у нее затрещали ребра. Она хотела крикнуть, но чья-то жесткая ладонь зажала ее рот. Едва не теряя сознание от страха, Джессика все же попыталась вырваться из этих сильных объятий, но противник слегка приподнял ее над полом — ровно настолько, чтобы она потеряла опору под ногами, — и потащил в чернильную мглу под балконом.

Страх Джессики внезапно прошел, уступив место слепой ярости. Рывком высвободив одну руку, Джессика вслепую двинула локтем назад, надеясь попасть нападавшему по ребрам, но удар получился скользящим и не причинил ему вреда. В ответ мужчина лишь сильнее сдавил ее в стальных объятиях, да так, что у Джессики потемнело в глазах.

Она еще пыталась бороться, но ее беспорядочным ударам недоставало точности и силы. Джессика задыхалась, перед глазами плыли оранжевые круги, а кровь стучала в ушах словно колеса проносящегося на бешеной скорости товарного поезда. Казалось, нападавшему достаточно сделать еще одно, совсем небольшое усилие, и она будет полностью в его власти…

Неожиданно Джессика почувствовала себя свободной и, не удержавшись на ногах, неловко упала на четвереньки. Со всхлипом втянув воздух, она расслышала над самой своей головой тупой удар и сдавленное проклятье. С трудом обернувшись через плечо, Джессика увидела двух борющихся мужчин. Послышался звук еще двух увесистых ударов, взлетели вверх сжатые кулаки, и две фигуры отпрянули одна от другой. Один из мужчин остался стоять, а второй повалился на каменные плиты двора. В следующую секунду он, однако, вскочил на ноги и, слегка припав к земле, словно паук, которого прижгли спичкой, принял оборонительную позу.

Высокая тень быстро двинулась вперед, но столкновения не произошло. Второй человек, который стоял, слегка пошатываясь, попятился назад, потом повернулся и нетвердой рысью бросился прочь. Звук барабанов и протяжные сладострастные стоны, доносящиеся из зала, на мгновение стали громче и снова затихли — это стеклянная дверь сначала распахнулась шире, а потом захлопнулась. Очевидно, бежавший с поля боя мужчина вернулся в зал.

Высокая тень двигалась теперь по направлению к Джессике, которая все еще стояла на четвереньках. Приблизившись и склонившись над ней, незнакомец негромко присвистнул и, поправив на плечах черную накидку, легко опустился рядом с ней на колени. Несмотря на темноту, Джессика рассмотрела, что верхнюю часть его лица скрывает черная бархатная полумаска.

Незнакомец легко дотронулся до ее плеча, и Джессика, вздрогнув, отпрянула.

Мужчина убрал руку.

— Прошу прощения, сеньорита. Я не желаю вам зла.

Он произнес эти слова таким тихим и глубоким голосом, что Джессика едва расслышала их. Несмотря на то, что незнакомец назвал ее сеньоритой, Джессике показалось, что его английский практически безупречен. Во всяком случае, она не уловила никаких следов португальского акцента, хотя тут она могла и ошибиться. Ее собственное сердце стучало так громко, а дыхание было таким учащенным, что, кроме этих звуков, она не слышала почти ничего. То, что ее спаситель совсем не пострадал в стремительной схватке и даже, кажется, почти не запыхался, внезапно показалось Джессике обидным и несправедливым.

— Я… Большое спасибо, — выдохнула она наконец и попыталась встать, но голова у нее закружилась, и Джессика пошатнулась. Определенно, страх и кайпериньо нельзя было смешивать ни в каких пропорциях.

Незнакомец поддержал Джессику, без церемоний обняв ее за плечи. Его манерам вообще были свойственны решительность и властная уверенность, хотя Джессика и не могла отрицать, что проявленная им забота была вполне искренней.

— Вам нужно сесть, — сказал незнакомец, пристально вглядевшись в ее бледное лицо.

— Нет, право же не нужно… — слабо возразила Джессика. — Со мной все будет в порядке. Я…

Голова у нее снова закружилась, и она поднесла руку ко лбу. Незнакомец, впрочем, не обратил на ее протесты никакого внимания. Оглянувшись через плечо, он разглядел в темноте две каменные скамьи у фонтана и удовлетворенно хмыкнул.

— Идемте, — коротко приказал он.

Джессика позволила подвести себя к одной из скамеек и усадить, поскольку это было проще, чем пытаться возражать, и гораздо проще, чем пытаться дойти до скамьи самой. Стоило ей, однако, опуститься на твердое прохладное сиденье, как наступила реакция. Джессику затрясло с такой силой, что ей пришлось обхватить себя руками за плечи, и все-таки зубы ее продолжали выбивать частую дробь.

Негромко выругавшись, ее спаситель опустился на скамейку рядом и привлек Джессику к себе. Одной рукой он прижал ее голову к своему плечу и стал потихоньку покачивать, утешая и баюкая Джессику, словно маленькую испуганную девочку.

В первое мгновение Джессика, не разобравшись, что к чему, резко выпрямилась, но уже через секунду снова обмякла. Руки незнакомца ничуть не ограничивали ее свободы, не пытались удержать и в то же время были такими теплыми, сильными и надежными, что Джессика решила им довериться. В этих дружеских объятиях она чувствовала себя уютно, спокойно и безопасно, а это было именно то, чего ей так не хватало в данный момент.

Безопасность и покой… Ничего подобного Джессика не испытывала вот уже многие годы, и теперь она мимолетно удивилась тому, что эти ощущения подарило ей прикосновение совершенно постороннего человека. Впрочем, она не стала останавливаться на этой мысли и расслабилась, доверчиво прильнув щекой к твердому плечу незнакомца. Время от времени по ее телу еще пробегала дрожь, но самое страшное было уже позади, и Джессика тихонько и с облегчением вздохнула.

Объятия ее спасителя стали крепче, и Джессика почувствовала на своих волосах его горячее дыхание, но не сделала никакой попытки освободиться. Все происходящее казалось ей совершенно естественным и достаточно целомудренным. Впрочем, очень скоро она почувствовала, что незнакомец совсем не так спокоен, как ей казалось. Джессика ясно слышала, как громко и часто стучит его сердце, стучит совсем рядом, но этот мощный и ровный ритм странным образом помог ей совладать с дрожью, которая постепенно улеглась.

Страх тоже давно исчез, на его место пришло иное чувство, которое было подозрительно похоже на то, которое возникает между старыми знакомыми, встретившимися после долгой разлуки. Оно медленно просыпалось где-то в глубине души Джессики, как будто прикосновение незнакомца включило какие-то таинственные механизмы биологической памяти — подобно тому как электронные системы способны распознавать и идентифицировать человека по рисунку его ладони, приложенной к стеклу сканирующего устройства. Ее тело как будто узнало — и признало — этого человека и теперь, помимо ее воли, открывало перед ним самые потайные уголки, в которые Джессика не пускала никого — ни родных, ни близких. От этого она чувствовала себя открытой, незащищенной, но в то же самое время Джессику переполнял какой-то непонятный восторг, о природе которого она просто боялась гадать.

Приподняв голову, Джессика слегка отстранилась, не вырываясь, впрочем, из объятий своего спасителя, и попыталась угадать под маской черты его лица. Тот, в свою очередь, тоже посмотрел на нее. Джессику обдало жаром его тела, и она вдруг почувствовала исходящие от него запахи — дразнящий аромат мускуса, мягкого рубашечного шелка, яичного шампуня и дорогого лосьона. Смешиваясь с ее собственными духами «Пармская фиалка», эти запахи, в которые вплетались сладостное благоухание цветущего жасмина и йодистый привкус моря, образовывали такой потрясающий букет, что в голове у Джессики снова слегка зашумело. Ветер прошелестел по темным каменным плитам патио и улегся у ног Джессики. Ночь становилась все более темной и тихой. Двое на скамейке замерли на несколько не правдоподобно долгих секунд, чувствуя, как между ними нарастает крепкая связь — связь столь прочная, что разорвать ее обоим было бы не под силу. В этом участвовали не только их тела и души, но и разум, и это немало удивило Джессику. Она буквально физически чувствовала, как надежные внутренние барьеры, которые она годами возводила на путях своей чувственности, один за другим рушатся, открывая дорогу новому, почти незнакомому ей ощущению. Не успела она подумать, хорошо это или плохо, как последняя преграда пала и могучий, ничем не сдерживаемый порыв сотряс все ее тело.