Даниэла Стил - Тихая гавань

Лицо Мэтта заметно побледнело, и Офелия от души засмеялась. На душе у нее вдруг стало удивительно легко. Сказать по правде, сама она как раз не испытывала ни малейшего страха. Не испугалась она и в тот раз, когда обкурившийся наркоман наставил на них обрез. Конечно, ей бы и в голову не пришло рассказать об этом Мэтту. Наверняка он тогда, отбросив последние сомнения, попросту посадил бы ее под замок, и никакие уговоры ему бы не помешали.

– Это вовсе не так страшно, как вы думаете, – терпеливо повторила она. – Знали бы вы, с какими трагедиями иной раз приходится сталкиваться – просто слезы наворачиваются на глаза! Ах, Мэтт, вы бы не поверили!

– Меня куда больше волнуют не ваши слезы, а страх, что кому-то придет охота всадить пулю вам в голову! – Грубо, конечно, зато чертовски верно, подумал про себя Мэтт. Он уже и не помнил, когда так боялся за кого-то. Кажется, в последний раз это случилось, когда Салли объявила, что намерена взять детей и переехать в Окленд. И вот сейчас в душе Мэтта крепла уверенность, что Офелии угрожает страшная опасность. Почему-то он почти не сомневался, что ее непременно убьют. И готов был на что угодно, лишь бы не допустить новой беды. Ближе Офелии и Пип у него сейчас никого не было. Он не переживет, если с ними что-нибудь случится.

Они вернулись домой, и Мэтт разжег в камине огонь. Перед тем как уехать, Офелия помогла ему перемыть оставшуюся после ленча посуду. Потом они долго сидели, молча глядя на огонь. Наконец Мэтт поднял голову и посмотрел ей в глаза.

– Не знаю, что может заставить вас отказаться от вашей безумной затеи, Офелия, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы вас переубедить.

Ему не хотелось пугать Пип, поэтому Мэтт Предпочел больше не говорить на эту тему, но с его лица весь день не сходило угрюмое и встревоженное выражение. Даже усаживая их в машину, Мэтт не улыбнулся – только сказал, что обязательно приедет поздравить Пип с днем рождения. До торжественного события оставалась всего неделя.

– Извини, что проболталась, мамочка, – сокрушенно покачала головой Пип. Лицо у нее было расстроенное. Офелия мельком глянула на дочь, и на губах у. нее появилась понимающая улыбка.

– Все в порядке, милая. Я сама не люблю ничего скрывать.

– Неужели это и в самом деле так опасно, как говорит Мэтт? – забеспокоилась Пип.

– Конечно, нет. – Пытаясь успокоить дочь, Офелия вдруг поймала себя на том, что сама начинает потихоньку верить в то, что говорит. Собственно говоря, она не обманывала Пип – она и в самом деле чувствовала себя в полной безопасности. – Естественно, каждому из нас приходится думать об осторожности, но ведь это нормально. И пока все в порядке. Насколько я знаю, не было еще случая, чтобы кто-то серьезно пострадал. Все мы надеемся, что так будет и дальше.

Немного успокоившись, Пип вскинула на мать глаза.

– Надо было так и объяснить Мэтту! Знаешь, мне кажется, он и в самом деле боится за тебя.

– Да, я очень тронута, честное слово. Он явно беспокоится о нас с тобой, – кивнула Офелия. – Беда в том, что в жизни полно опасностей. Без риска ты просто ничего не добьешься.

– Мне нравится Мэтт, – тихонько шепнула Пип. Она говорила это уже несколько дней назад, отметила про себя Офелия. Всю дорогу до дома она молчала, размышляя о том, когда же в последний раз кто-то беспокоился о ней, старался ее защитить? Тед? Нет, Теду бы такое и в голову никогда не пришло. А уж в последние годы он и вовсе почти не обращал внимания на жену. Муж был слишком занят своими научными изысканиями, чтобы волноваться о ней… впрочем, тогда и особого повода не было. Да и вообще, насколько она помнила, в семье за всех волновалась только она одна. В особенности за Чеда, после того как он в первый раз попытался покончить с собой. А вот Тед не беспокоился даже тогда. Он вообще почти все время был погружен в собственные мысли. Офелия видела его отношение… но все равно любила его.

В тот же вечер Пип позвонила Мэтту поблагодарить за то, что он вытащил их на побережье. Они поболтали немного, потом он попросил позвать к телефону Офелию. Услышав, что Пип зовет ее, Офелия даже струсила немного. Но потом все-таки взяла трубку.

– Знаете, я тут думал о том, что вы мне рассказали. И в конце концов решил, что страшно зол на вас, – прошипел Мэтт на другом конце провода, и Офелия со страхом поняла, что он и в самом деле в бешенстве. – Ваша идея – полное безумие, с какой стороны ни посмотри, в особенности для женщины в вашем положении, с ребенком на руках! Вас нужно показать психиатру! Или отправить на занятия к психоаналитику!

– Мой психоаналитик и посоветовал мне поработать в Центре, – невозмутимо возразила Офелия.

На другом конце трубки послышался сдавленный стон:

– Вот как? Ну, тогда ему явно не приходило в голову, что вы попроситесь в эту вашу «скорую помощь». Наверняка бедняга решил, что вам придется разносить кофе, или скатывать бинты, или… ну, не знаю, чем они еще там занимаются. – Конечно, Мэтт прекрасно знал, чем занимаются сотрудники Центра. Он очень внимательно прочитал статью, которую привезла с собой Офелия. Просто он разозлился так, что даже не думал, что говорит.

– Послушайте, со мной ничего не случится. Даю вам слово.

– Вы не можете обещать этого, Офелия, – ни мне, ни Пип. Вы понятия не имеете о том, что может с вами случиться завтра.

– В общем, вы правы. Но с таким же успехом я могу угодить под автобус. Или умереть в собственной постели от сердечного приступа. В жизни вообще ничего нельзя предугадать заранее, понимаете, Мэтт? И вы это знаете так же хорошо, как я.

Теперь Офелия придерживалась куда более философских взглядов, чем раньше, до той трагедии, что унесла с собой ее мужа и сына. Ни жизнь, ни смерть больше не внушали ей такого страха, как прежде. Офелия успела уже понять, что смерть – нечто такое, что просто невозможно предугадать. И уж тем более предупредить.

– Ну, это маловероятно, вы же сами понимаете. Голос у Мэтта был расстроенный, и через пару минут, попрощавшись, он повесил трубку. У Офелии и в мыслях не было отказаться от своих ночных вылазок, и Мэтт это чувствовал. Ему не удалось ее переубедить. И теперь он просто не знал, что делать. Всю неделю страх за Офелию не давал ему покоя. Приехав, чтобы поздравить Пип с днем рождения, он едва дождался, когда девочка отправится в постель, и тут же снова заговорил об этом.

Приехав, Мэтт сразу повез их обедать в маленький, уютный итальянский ресторанчик, который очень любила Пип. Стоило им сесть за стол, как хор официантов исполнил «С днем рождения» на итальянском, после чего Мэтт преподнес ей огромный набор принадлежностей для рисования, о котором Пип втайне давно мечтала, и пуловер с яркой надписью «Ты мой лучший друг». Образец Мэтт сделал сам, и Пип была в полном восторге. Праздник получился замечательный. Мэтт не пожалел усилий, чтобы порадовать их, и Офелия была страшно благодарна ему. Однако она ничуть не сомневалась, что впереди ее ждет долгий, неприятный разговор. Она догадалась по выражению его лица. И Мэтт понял, что она знает, о чем будет разговор. К этому времени оба успели уже хорошо узнать друг друга.

– Вы ведь догадываетесь, о чем я хочу поговорить, да? – спросил он. Лицо его стало серьезным.

Офелия кивнула, уже почти жалея о том, что Пип отправилась в постель.

– Подозреваю, что да, – улыбнулась она.

Ее не могло не трогать то, что он так беспокоится о них обеих. Офелия тоже часто вспоминала о Мэтте, гадала, как он там один, всякий раз с удивлением отмечая, что успела сильно привязаться к нему. Как-то незаметно он стал частью их с Пип жизни.

– Вы обещали, что подумаете о нашем разговоре. Послушайте, Офелия, я и в самом деле считаю, что такая работа не для вас. Откажитесь, пока не поздно. – Мэтт выжидательно посмотрел на нее.

– Знаю, Мэтт. Мы ведь уже говорили об этом. Кстати, Пип посоветовала сказать вам, что еще не было случая, чтобы кто-то из команды пострадал. Они настоящие профессионалы и к тому же очень осторожны. Они не так уж глупы, Мэтт, чтобы не понимать, с кем имеют дело. Между прочим, и я тоже. Ну так как – мне удалось вас переубедить?

– Нет. Может быть, им до сих пор чертовски везло. Но везение не вечно, знаете ли. Кто может сказать, что будет завтра?

– Тогда лучше уповать на милость Божью. Не смейтесь, Мэтт. Возможно, вы считаете, что я совсем выжила из ума, но Господь не допустит, чтобы со мной случилась беда, когда я занимаюсь таким богоугодным делом.

– Да? А что, если у Него найдутся другие дела? Или Он просто будет слишком занят, чтобы приглядывать за вами, и беда все-таки произойдет? В конце концов, вы у Него не одна, – сердито буркнул Мэтт.

Это выглядело так забавно, что Офелия не могла не рассмеяться. Ее заразительный смех заставил Мэтта улыбнуться.

– Послушайте, вы просто сведете меня в могилу. В жизни не видел такой упрямой женщины, как вы, Офелия. Ну… и такой храброй тоже, – тихонько добавил он. – И безрассудной. Как вы не понимаете, что единственное, чего я хочу, – чтобы с вами ничего не случилось! – с какой-то непонятной грустью прошептал Мэтт. – Если бы вы знали, как много вы с Пип значите для меня!

– Вы тоже, Мэтт. Вы же наш друг. И вы устроили Пип просто замечательный день рождения, – с искренней благодарностью ответила Офелия.

Она невольно вспомнила прошлый день рождения дочери – через неделю после трагической гибели отца и брата. Разве можно сравнить его с нынешним праздником, который так любовно подготовил для них Мэтт? А в следующую субботу соберутся школьные друзья Пип, и девочка уже заранее предвкушала, как весело им будет. И все равно обед в компании Мэтта, подарки, которые он с такой любовью приготовил для своей маленькой приятельницы, значили и для Пип, и для Офелии невероятно много. Жаль, что они теперь вечно ссорятся из-за ее работы. У Офелии не было ни малейшего желания отказаться от своих ночных выездов. И зная это, Мэтт продолжал упорно отговаривать се, всякий раз выискивая все новые причины, которые могли бы убедить Офелию бросить ночную работу.

Впрочем, им скоро наскучил этот разговор, и оба с немалым облегчением переключились на события прошлой недели. Было так приятно сидеть возле пылающего камина, маленькими глоточками потягивая из бокала вино. Им было хорошо вдвоем. Офелия невольно подумала, что до сих пор ни с одним мужчиной, даже с мужем, не чувствовала себя так легко и просто, как с Мэттом. То же самое мог бы сказать и Мэтт. Когда он наконец собрался уходить, морщины у него на лбу разгладились и выглядел он куда более довольным, чем в то время, как только приехал. Правда, ему так и не удалось убедить Офелию отказаться от своей опасной затеи, но его мнение все-таки не оставляло ее безразличной. А это уже немало, учитывая, что в роли друга он как-никак не имел никакого права что-то ей запрещать.

В тот же вечер, поднимаясь к себе в спальню, где ее поджидала Пип, Офелия тоже думала о Мэтте. Он хороший человек. И он стал добрым другом им обеим. Можно считать, им с Пип повезло. Она вспомнила, как искренне он тревожится о ней, и у нее потеплело на сердце. Впрочем, она уже не раз ловила себя на том, что с Мэттом ей хорошо – лучше, чем с кем бы то ни было еще. Ее порой пугало такое отношение к Мэтту – она боялась, что ее слишком сильно тянет к нему, – но она запрещала себе даже думать о подобных вещах. Впрочем, возможно, она все преувеличивает. Мэтт был просто ее другом, и ничем больше.

А Мэтт ехал к себе в Сейф-Харбор и улыбался своим мыслям. Он до сих пор не мог прийти в себя от того, что сделал перед самым уходом. Ему не верилось, что он способен на такое безумие, но… ладно, дело того стоило, решил он. Такая мысль пришла к нему внезапно, когда он, сидя возле Офелии, бросил случайный взгляд в сторону и заметил стоявшую на столике большую фотографию. Потом, едва дождавшись, когда она поднимется наверх взглянуть на Пип, Мэтт сделал молниеносное движение и сунул фото в карман. И вот теперь он ехал домой, перебирая в памяти минувший вечер, и перед глазами у него стояло сиявшее личико Пип в тот момент, когда официанты запели «С днем рождения», а в кармане у него с фотографии в серебряной рамочке улыбался Чед.

После дня рождения ни Пип, ни Офелия не виделись с Мэттом целых три недели – вплоть до того самого дня, на который был назначен традиционный обед «отцов», куда он обещал сопровождать Пип. На Мэтта разом свалилось множество дел. Пип с Офелией тоже были заняты. Однако Мэтт каждый вечер находил время звонить Пип. Офелия, когда ей случалось брать трубку, старалась избегать любого упоминания о своей работе. Да и зачем? Она и без того знала, как он волнуется из-за ее ночных поездок. Нет, Мэтт не злился, просто он переживал из-за того, что никак не мог заставить Офелию согласиться с ним. Мэтт искренне тревожился о ней и о Пип тоже.

На школьном обеде Мэтт выглядел ослепительно – элегантный пиджак, темно-серые слаксы и синяя рубашка с винно-красным галстуком. Он заехал за Пип на машине, и та напыжилась от гордости, увидев его на пороге. Стол накрыли в школьном спортзале. Офелия, проводив Пип, тоже отправилась обедать – Андреа пригласила ее в небольшой японский ресторанчик по соседству, где подавали ее любимое суши. Несколько дней назад Андреа удалось нанять няню, и теперь она блаженствовала, откровенно наслаждаясь свободой.