В четверг иду на работу — это лучше чем сидеть дома. Мне очень грустно отчего-то, погода за окном портиться, небо постепенно темнеет. Борис Сергеевич подходит ко мне с каким-то заданием, потом забирая его, говорит мне многозначительно: будет гроза, как будто это что-то значит.

С Кириллом встречаемся сразу после работы, грусть опутывает меня, я апатично смотрю в окно, но внутри тепло — Кирилл рядом. Отгоняя мысли о завтрашнем дне, концентрируюсь на сегодняшней ночи — чтобы такого придумать, чтобы она меня начала слушать? Как с ней договориться? Как объяснить, что у нас нет другого выхода — только общее будущее?

Я не знаю.

Ужин сегодня готовит Кирилл, я сижу у окна, играет сборник песен Юты — только самые нежные и красивые, я его сама составляла. Тучи сгущаются, наползают угрожающими клочьями темной ваты.

— Все готово, — Кирилл зовет меня, и я иду ковыряться в тарелке. Есть не хочется.

Он несколько минут наблюдает за мной.

— Федора, — вдруг говорит громко и торжественно.

— Что?

— Я придумал для тебя отличное развлечение! Даже не знаю, как не вспомнил о нем раньше. Тебя ждет замечательный праздник! — В голосе восторга, странно. Может просто пытается поднять мне настроение?

— Эта единственная вещь, в которой я по-настоящему тебе завидую, — просто говорит Кирилл. Вижу — действительно так думает. Понемногу просыпается интерес, что за праздник такой, но я что-то не очень верю, что это отвлечет мою ведьму, чем бы оно ни было.

— Будет буря — весело говорит мне Кирилл, как будто тоже вкладывая в слова двойной смысл.

— Ну и что? — равнодушно спрашиваю, но он замолкает и больше не отзывается.

Остаток вечера сижу у окна, тучи все так же медленно ползут, дождя нет. Кирилл сидит рядом и я теряю ощущение времени. Оно течет себе и течет, не знаю как быстро. Мне все равно.

Вдруг посреди черноты неба сверкает яркая молния. До нас докатывается сильный грохот, — гром бьет по земле. Все на улице замирает — ветер затих, осенняя трава лежит жесткими кучками, ветки деревьев застыли. Передо мной фотография — ни единого движения. Я чувствую — что-то нарастает, что-то движется там высоко-высоко, несется, раздвигая облачный туман в стороны. Небо разрывается с оглушительным треском и рвется пополам, как в замедленной съемке появляются тяжелые масленые капли и тут же, словно пленку пустили очень быстро, с силой бьют об землю. Тучи медленно завиваются вокруг рваных дыр. Это началась гроза.

— Пора, — шепчет мне на ухо довольный голос. Оказывается, я стою у окна, вытянувшись как струна, вся сплошное внимание — такая, как всегда когда моя ведьма захватывает власть. Сейчас она полностью в ее руках, этим объясняется слегка высокомерный взгляд искоса на Кирилла.

— Пойдем, покажу, — он видит, что это не я, но хватает за руку и тащит на крыльцо. Там с нетерпением почти выталкивает меня на улицу, прямо под дождь. Ведьма удивлена его поведением и пока не решила, как к этому относиться.

— Разве еще не поняла? — Громко спрашивает Кирилл, он крепко стоит на ногах, плечи расправлены и его глаза сейчас полны темного лунного блеска, весь его вид — как у создателя, сотворившего нечто волшебное.

— Ты можешь летать, — выдыхает он и эти слова обрушиваются на меня как поток ледяной воды, он заглушает звуки и цвета, а свист ветра вдруг становится таким знакомым и понятным.

— Как — спрашивает изумленно она, я, мы обе…

— Можешь и так, но проще будет, если в руках какой-то направитель, метла очень хорошо подойдет, любая палка, естественно деревянная, лучше с ветками.

Он запрокидывает голову, раскинув руки в стороны, струи дождя стекают по нему, оставляя радужные дорожки, я вижу, как его наполняет та же сила, что и меня, только очень темного, иссиня-черного тона. Моя ведьма ошарашена, она никогда не воспринимала его больше чем игрушку, никогда не думала, что он может быть так прекрасен. Мы глаз не можем оторвать от незнакомца, опутанного синим мраком, мы любуемся им.

Стряхивая воду с волос, смотрит на меня с тихим торжеством:

— Летать… что может быть прекрасней? — Хрипло спрашивает он, но не меня. Просто произносит вслух слова.

— Ты, — слышу придушенный голос, свой.

— Попробуй сначала! — На его лице какой-то мрачный восторг, буря ревет, мое короткое платье промокло насквозь и ветер хлещет по ногам мокрым подолом. Сейчас осень, но холода я не чувствую. Чувствую только потоки мглы, бездну силы в вихрях над головой, мириады струек, легких как дыхание, а там, над всем этим — луна.

С трудом отрываю от неба глаза, Кирилл показывает в сторону дома, там, у самой стены, стоит самая натуральная метла, только самодельная, плохо очищенное дерево и еще свежие, с остатками сухих листьев жесткие ветки.

Я легко хватаю ее одной рукой, поворачиваю горизонтально, метла плавно ложиться в воздушный поток, и больше я ее не держу, а наоборот, держусь за нее сама.

Если ее подтолкнуть она понесется прямо по этому потоку, туда, верх. Я что-то вспоминаю и оглядываюсь — Кирилл стоит так же, только глаза немного грустные.

— Я буду тебя ждать, — обещает мне, и в следующий момент я перестаю сдерживать напор силы, она летит в направлении руки держащейся за метлу и легко уносит меня вверх. Вокруг воздушные вихри, насквозь пробиваемые дождем — они тут же захватывают мое внимание и я погружаюсь в огромный океан, беспроглядную пучину, воющую, ревущую, кипящую, сжимающуюся как кулак бездну. Падаю в пропасть, полную дикой живой силы, вклиниваюсь в самое сердце бури, где моя суть смешивается с ее. И мы по сути стаем — одно.

Земля далеко внизу, почти так же как при полете в самолете. Я сижу на метле, легко покачивая ногами, на самом деле сижу на потоке, метла больше для того, чтоб удержать хоть какую-то рациональность в происходящем безумстве, чтобы не смешатся с бурей навсегда. Такого наслаждения в жизни не испытывала — двигаясь вместе с бурей, я была с ней одним целым. Ее площадь огромна, но я легко могу пролететь сквозь остов и достигнуть края, и все-таки предпочитаю держаться подальше от центра — настолько там себя теряю, что не знаю, как прихожу в себя.

Я могу спикировать сверху, как стрела, и воздух расступиться, невероятно быстро приближая землю и остановиться у самых верхушек деревьев, уже чувствуя на своих ногах листья.

Я могу опуститься к Волге и скользить по поверхности, касаясь ее рукой. И даже нырнуть в воду, чувствуя, как сила реки перетекает в силу той воды, что вверху, как они связаны.

Я могу громко кричать с бурей, как будто разговаривая, но мой голос вызывает у нее неизменный смех и тогда мы просто хохочем.

Я могу лечь на спину и она закружит меня, и надо мной закрутятся спиральками тонкие струйки дождя. Или оттолкнет раскатом грома, издав который буря глухо вздыхает, словно огромное подводное животное. Или просто укутает плотным мраком, на несколько секунд отключив от окружающего мира.

Где-то внизу я вижу огоньки, к ним не хочу приближаться, мне кажется нелепым зажигать огонь в такое время — ведь крутом столько яркой силы!

Не знаю, сколько проходит времени, но я чувствую, что моей силы настолько много, что больше просто не влезет. Приятные мурашки покрывают спину и спускаются по ногам вниз, щекоча пятки.

Моя ведьма ошеломлена и разбита. Она не представляла, что может случиться такое — целый новый огромный мир. Она даже полна какого-то умиротворения и благосклонно позволяет и мне поучаствовать в развлечении. Я чувствую ее за плечом и надеюсь, что после такого потрясения у нас получится найти общий язык.

Я сама с трудом думаю, настолько ощущения дробят любые приходящие в голову мысли. Это особенно заметно в момент, когда я слышу громкий визг и хохот, приходиться думать, что бы это могло быть, и хотя ответ очевиден, сконцентрироваться сразу не получается. Застываю на месте и жду — смех ближе, смутная фигура впереди становиться четче, я узнаю ее издалека — это Мелена.

— Отличная буря, — визжит она, кружа вокруг меня с огромной скоростью и несется прочь

— Догоняй… — слышу я голос и с удовольствием пытаюсь это сделать. Впрочем, даже приблизиться к ней мне не удается — настолько лучше она владеет полетом. Когда нам надоедает, она останавливается и снова заразительно хохочет.

— Первую бурю нужно отметить, — кричит мне с восторгом и летит дальше, приглашая меня за собой кивком головы. Мы летим, даже не летим, а стремительно куда-то несемся. Мелена показывает на кучку каких-то огоньков и кричит:

— Ты оттуда прилетела, не заблудись, — и приглашает дальше.

Дрожью через все тело проходит мысль о Кирилле. Там Кирилл! Я разворачиваю метлу к огонькам.

— Стой, — кричит Мелена, — Побудь со мной еще немножко, проводи домой.

Я раздумываю, что делать. Там Кирилл!

— Это недалеко, — кричит Мелена и уноситься вдаль. Ну что же, лечу за ней, другого не остается.

Буря понемногу успокаивается, урчит как сытое животное, вздыхает и ворочается, готовясь ко сну.

Мы пропускаем две кучки огоньков и Мелена стремительно снижается к третьей. Несется с огромной скоростью, и легко прыгает на лужайку у ярко освещенного дома. На лужайке странная беседка — вся из стекла, внутри накрытый стол и несколько стульев.

Я легко приземляюсь рядом с ней, смотрю, как она бежит в беседку, дверь открывается и ей навстречу выходит Владислав.

— Спасибо, милый — кричит Мелена — шикарная буря!

— Ну что ты, — улыбается он, — я бы один такое не сделал. Тут человек пять работало, не меньше.

— Да? — удивляется Мелена. Вспоминает обо мне и машет рукой — Заходи быстрее, отметим твою первую бурю. Это так великолепно, до сих пор помню свою!

Она говорит, и я вхожу в беседку. Кажется, все напряжение между нами расплавилось в буре и ушло. Владислав улыбается, как ни в чем не бывало, и я улыбаюсь в ответ.

— Я была в диком восторге — делиться Мелена, — а ведь моя буря была в несколько раз слабее. Представляю, что ты испытываешь! — Владислав тем временем разливает вино, стол накрыт и видимо они собираются ужинать, точнее уже завтракать. Я опять вспоминаю о Кирилле.

Слышу за спиной как еще кто-то вошел. Оглядываюсь — Артур мокрый, на лице капли дождя и неожиданно детская улыбка.

— Привет, — кивает и идет за стол. Как только садиться Мелена оказывается за его спиной и обнимает.

— Артур милый, спасибо и тебе за бурю. Она была неподражаема.

— Не за что, — отвечает Артур, гладя ее руку — только Владислав говорит, даже вдвоем мы бы этого не сделали. Еще кто-то, — его глаза останавливаются на моем лице — поучаствовал.

Все трое с любопытством ждут, не скажу ли я чего, а я опять в полной растерянности. Неужели они имеют в виду, что эту бурю создали люди, а именно Владислав, Артур и… Кирилл?

Машинально беру протянутый Владиславом бокал.

— За первую бурю, — поднимает свой Артур, его улыбка весьма хищная.

— За бурю, — шепчет Мелена и также впивается в меня глазами.

— За бурю — голос Владислава самый спокойный, но смотрит тоже весьма напряженно.

Киваю и делаю глоток. Неожиданно возвращается настороженность — опять что-то не так! Надеюсь, там нет какой-нибудь отравы, а то с них станется — они ведут себя, как будто наша последняя встреча прошла как в лучших домах Парижа — в высшей степени прилично. Впрочем, мне некогда разбираться в игре, которую они ведут. Меня ждет Кирилл! Вздрагиваю и быстро ставлю бокал на стол. Чувствуя, как мои глаза разгораются, говорю:

— Мне пора, — разворачивая к выходу.

— Скажи ей, — быстро говорит Владислав.

О чем он? Опять смотрю на них, их взгляды все еще прикованы ко мне, на лице Артура — обида, у Владислава — что-то наподобие жалости.

Мелена выступает вперед.

— Я должна тебе сказать, хоть это и не мое дело, но все же ты одна из нас. На тебе сильный приворот Федора, мы все его чувствуем, а вот ты пока слишком молода, и не можешь отличить его от любви.

Ее слова медленно просачиваются в меня, понемногу достигая сердца, резко сжавшееся от боли. Если бы разговор начала Мелена, я бы уже ушла, но Владислав, к нему у меня гораздо больше доверия, не знаю почему.

— Мы думаем, это Черновы что-то задумали, а ты в их руках — пешка. Хотя наверняка конечно не знаем, — Мелена расстроено качает головой.

Нет, я ей не верю!

— Знаю, — быстро продолжает она, — ты мне не поверишь, но просто помни на всякий случай, может в какой-то ситуации тебя это выручит.

— А мы поживем пока тут, может тебе понадобится наша помощь, — бархатный баритон Артура мягко подхватил слова Мелены, делая их полновеснее.

Не верю! Я отступаю к двери, предупреждая их взглядом, что больше не хочу ничего слышать. Ни слова больше!