Лили Ред - Тихоня для мажоров

Он кажется таким беззащитным в этот момент, что я не могу думать ни о чем другом. Он пострадал из-за меня, это я виновата в том, что случилось, но холодность Егора, его тяжелый и пронзительный взгляд пугают меня.

— Все мы получали по морде. И то, что его вырубило не значит, что он умрет.

— А если бы вы сидели на месте, то и мордобоя не было, — возражаю я.

Я на грани нервного срыва, а он только подкидывают дров в разгорающийся костер.

— Юлия Георгиевна, будьте любезны объясните, что тут происходит? — строгий голос Маргориты Аристарховны раздается за несколько метров от нас, но такое ощущение, что она кричит мне на ухо. Я молчу, не зная, что сказать. Да и что говорить, если при любом раскладе я останусь виновной?

— Мама, я все объясню, — отвечает Егор в тон матери, но она его прерывает одним взмахом руки.

— Мы потом поговорим. Сейчас я разговариваю не с тобой.

Она присаживается напротив меня и проверяет пульс у Артема.

— Я жив, — хрипит пострадавший мажор и натянутая пружина волнения немного расслабляется внутри меня.

— Я слушаю, вас Юлия Георгиевна.

По тому, как она говорит, как смотрит и как прищуривается, уже понятен приговор. Виновна, без возможности апелляции. Наверняка, и в трудовой книжке напишет “конфликтная, нервная, не умеет работать в коллективе”.

— Мама, я сам влез. Сцепился с мужиком, ты что не знаешь…

Артем пытается встать, но я не позволяю, аккуратно придерживая его голову. Маргарита Аристарховна поднимается и отходит на пару шагов от нас, достает телефон, набирает кого-то и что-то говорит в трубку.

— Как ты? — наклоняюсь и тихо спрашиваю, потому что не хочу, чтобы кто-то слышал нас.

Артем не отвечает. Лежит с закрытыми глазами и тяжело дышит. Да что происходит? Он что, сознание потерял? Только что же отвечал матери.

— Не тряси его. Он просто прикалывается, — отзывается Егор и кладет ладонь на мое плечо. — Тебе нужно подумать о своем положении.

— Да если бы не вы и не было этого положения! Зачем вы полезли в драку? Что вам от этого будет? Вам ничего, а у меня на работе проблемы и теперь слухи пойдут! — раздраженно выдаю и только сейчас понимаю, насколько провокационно звучит фраза.

— А ты только о работе думаешь? — он присаживается на колени возле меня и захват на плече становится сильнее.

Я смотрю на Артема, его глаза приоткрываются, но тут же закрываются обратно.

— Если бы не вы, вообще всего этого не было! — в сердцах отвечаю и хочу подняться, но вовремя одергиваю себя и просто стараюсь не думать о Егоре.

— Нет, детка. Мы встретились не случайно.

Я хочу спросить, что значит его фраза, но в этот момент слышу вой сирен и выдыхаю. Артема перекладывают на носилки и завозят в машину. Меня потряхивает, потому что когда его увозят, он находится без сознания, а у меня на руках его кровь.

Когда Артема увозят, полиция приступает к расспросам. Удивляюсь, когда Егор говорит, что они с братом сами полезли в драку, недопоняли мужчину, сидящего рядом и только отвечали на его удары. Кто и что? Он не знает. Я говорю то же самое и понимаю, что мы соврали. Намеренно скрыли информацию о том, кто это был.

После допроса я сбегаю с места происшествия в отель, хочу быстрее скрыться от посторонних глаз, но Маргарита Аристарховна и Егор идут следом. Едва я переступаю порог отеля, как на меня налетают с вопросами. Я прошу прощения и бегу по лестнице в свой кабинет.

Сейчас даже думать не хочу о сплетнях. Только бы побыстрее отмыть кровь с рук и выпить чего-то успокоительного. Можно горячего мятного чаю с шоколадкой. Увы, одна я остаюсь всего на пару минут, потому что почти сразу в кабинет врывается Егор. Хлопает дверью, проворачивает ключ и направляется ко мне.

— Оставь меня в покое. Я не хочу тебя видеть, — в сердцах выдаю я и отворачиваюсь, всем своим видом показывая, как хочу его ухода.

— А кого хочешь? — резко говорит мужчина и грубо разворачивает меня к себе. — Мужа? Артема? Кого?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Артема хочу, доволен? — зло выдаю и отхожу от него подальше.

Когда же поворачиваюсь и смотрю на него, его взгляд темнеет и полыхает яростью. Ноздри раздуваются, рот сжат в тонкую полоску линию, а челюсти сомкнуты с такой силой, что мне кажется, я даже слышу скрип зубов.

— Егор, я…

— Сказала то, что думала, — рычит он. — Артем, значит, — усмехается, заставляя чувствовать вину. — Я так понимаю, ты не принимаешь моего предложения?

— Егор, — я пытаюсь достучаться до него, но он только мотает головой и спрашивает:

— Да, или нет, Юля, — он надвигается скалой, не давая возможности для отступления. Хватает меня за руку и тянет на себя, не позволяя отойти. — Нет, дорогая, я устал за тобой бегать. Задолбался вести бессмысленные разговоры. Я предложил тебе замужество, чтобы у моего ребенка был отец, а у тебя нормальный мужик. Так чего тебе еще надо? — наверное, он не ждет от меня ответа, но я вскидываю головой и тяну подбородок вверх.

— Любви? — насмешливо говорю я. — Может, мне нужна любовь, ласка, внимание? Ты об этом подумал? Я беременная женщина, а вы, как два альфа самца, крутитесь вокруг и доказываете превосходство. Я тоже задолбалась, Егор.

— У тебя все это было, — спокойно отвечает он. — В двойном размере, — его рот кривится в усмешке, а я не верю, что он говорит это. — И было бы так и дальше, если бы не беременность.

— А что это меняет? Кроме того, что из двух внимательных мужчин вы превратились в идиотов, решивших доказать, кто из вас круче.

— Не ребенок. Ты. Нас ты изменила.

Я молчу, переваривая полученную информацию. Слабо верю в то, что это правда, потому что они были обычными до тех пор, пока не узнали о ребенке.

— Мы думали, что ты простая шлюха, Юля. Та, кто с радостью прыгнет в постель к двум мужикам. Может, оно так и есть, но…

Сама не понимаю, как взмахиваю рукой и опускаю ладонь на его щеку. Раздается звонкая пощечина, взгляд Егора тут же меняется на яростный и злой, но меня это не останавливает. Я замахиваюсь еще раз, но мужчина перехватывает мою ладонь, прожигая потемневшим от страсти взглядом, притягивает к себе и впивается яростным поцелуем. Кладет руку на мой затылок и с силой вжимает в себя, заставляя приоткрыться мои губы.

Вторая рука проникает под мою блузку, а пальцы проходят по позвонкам, вынуждая тело покрыться мурашками. Я вздрагиваю, но пытаюсь оттолкнуть мужчину от себя, упираюсь кулачками в его широкие плечи, но у меня не выходит. Он стоит скалой мышц и не двигается, прижимает меня к себе и целует так, что коленки подгибаются. Я так давно мечтала о его губах.

Наверное, именно поэтому тело посылает меня на три веселых и живет отдельной жизнью. Руки сами тянутся и обхватывают мощную шею, а губы порочно вгрызаются в желанный рот. Как бы я не врала ему и себе, что не хочу его, желание, стремительно разгорающееся внизу живота, доказывает обратное. Я теку под ним и чувствую себя последней шлюхой, потому что не могу противиться тому, что он делает.

А он, ни много ни мало, ловким движением расстегивает лифчик и пробирается рукой к груди, накрывает ее ладонью и умело зажимает сосок между пальцами, вырывая хриплый стон из моего рта.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Егор

— Ты же хочешь меня, — хриплю голосом прокуренного старика, — хочешь меня, Юля.

Черт, мне нужно ее признание. Я хочу, чтобы она раскрыла свой порочный рот и сказала “Да, хочу” или “Трахни меня, Егор”. Я до сих пор помню, как неуверенно, но смело она обхватывала мой член губами. И, будь я проклят, хочу повторения.

— Ну же, — подталкиваю ее к признанию, расстегивая пуговицы на рубашке и освобождая ее округлившуюся грудь от лифчика. — Давай, скажи это.

— Нет.

Стерва с ядовитым языком. Хочет меня, но все равно противоречит себе.

Подхватываю ее под ягодицы и усаживаю на стол. Утыкаюсь членом в ее промежность и толкаюсь бедрами, вырывая из ее горла хрип удовольствия. Отрываюсь от ее губ и втягиваю в рот сосок, обвожу ореолу языком и слегка прикусываю, краем глаза замечая, как ее совершенное тело покрывается мурашками.

Она — смесь порока и целомудрия. Ей удается быть стервой с острым языком и тихоней, не смеющей сказать и слова.

— Твой додик муж тоже так делал? — расстегиваю ее брюки и проникаю под трусики. — Тоже трогал тебя так?

Хрен знает почему мне интересно, было ли ей с ним так же хорошо, но я спрашиваю. Она дергается назад, как от прокаженного, но я крепко удерживаю ее на месте и проникаю в горячую плоть пальцами. Скольжу в ней, погружаюсь глубже и удовлетворительно рычу, получая свою долю экстаза.

Смотрю в ее затуманенный взгляд, в напряженное лицо с припухшими от поцелуев губами, ловлю ее гортанные стоны, вырывающиеся под ритм движения моих пальцев и едва держусь, чтобы не сорвать с нее одежду и не распластать на столе, потому что она охренительная. Манящая, соблазнительная и настоящая. Я помню ее такой в самый первый вечер.

— Скажи, что ты хочешь, Юля.

— Нет.

Упрямая. Мой личный экстаз, распространяющийся по телу и не дающий спокойствия. Мой эндорфин, со скоростью миллисекунды разносящийся по венам и ударяющий в голову.

— Ты же хочешь, чтобы я трахнул тебя.

— Пошел к черту, — рычит мне в рот, обжигая своим малиновым дыханием.

— Пожалуйста, Егор, — подсказываю ей, вводя палец глубже и проходясь по влажным лепесткам.

Юля впивается поцелуем в мою шею, напрягает мышцы бедер и рычит. Натуральным образом рычит, потому что она почти. Еще немного. Выхожу из нее и надавливаю на клитор. Замираю и подсказываю еще раз:

— Пожалуйста, Егор.

Молчит. И я не шевелюсь. Мы замираем на какие-то миллисекунды, после которых я слышу:

— Пожалуйста, Егор.

Аккуратно ввожу в нее пальцы и прикрываю глаза, впиваясь поцелуем в ее шею, проводя языком по мочке уха и вдыхая ее дурманящий запах. Она мягкая, нежная и податливая. Надавливаю на чувствительную точку и перемещаю палец на клитор, делаю пару круговых движений и ловлю ртом ее всхлипы и стоны. Смотрю в ее затуманенный желание взгляд и внутренне рычу, призывая всю силу самообладания.

Тише, Егор, тише. Тебе нужно, чтобы она тебе верила, чтобы хотела, не боялась.

Пиздец!

Член рвется наружу, желая оприходовать ее сладкую киску, вспомнить, какого это — находится внутри нее. Я был там лишь раз. В новогоднюю ночь. И мне чертовски понравилось. Я хочу повторения, но не здесь: не хочу ее компрометировать на глазах у множества сотрудников, хотя закрывшиеся в кабинете начальник и подчиненная точно не останутся без внимания.

Плевать!

Сейчас важна только она. Ее чувствительные, заостренные соски, искусанные покрасневшие губы, пальцы, и плоть, сжимающаяся вокруг моих пальцев с такой силой, что я едва не стону вместе с Юлей, когда она достигает своего пика.

Прижимаюсь к ней всем телом и просто дышу в унисон. Спустя минуту она, кажется, приходит в себя. Отпихивает меня, что-то бормочет под нос, что вполне ожидаемо, поправляет лямки лифчика, застегивает кофту и натягивает брюки. Зло сверкает своими невыносимыми голубыми глазами и выдает:

— Приблизишься ко мне вот так еще раз и твой огромный член в штанах станет бесполезной болтающейся штукой.

— Будешь отнекиваться от своих желаний, придется только так, — рычу, потому что я неудовлетворен. Потому что все же рассчитывал на ее благосклонное “Поехали ко мне”.

— Уходи! — тычет своей рукой на дверь. — Давай вали, потому что мне еще объясняться.

Я мотаю головой. Куда мне с адским стояком, разрывающим штаны, выходить из кабинета администратора.

— Хорошо, — она кивает. — Уйду я.

Хватает пиджак, пальто с вешалки и направляется к двери, останавливается и разворачивается ко мне.

— Пойду проведаю Артема. Узнаю о его состоянии.

Она выходит из кабинета, а я чувствую, как в груди что-то сжимается. Откашливаюсь, прогоняя это чувство и чуть подаюсь вперед, забирая со стола телефон, который Юля оставила. Что ж, прекрасно. Узнаю номер ее додика. Пора поговорить по душам. Ну, или не совсем по душам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я вылетаю из кабинета со скоростью звука. Не хочу даже думать о том, что только что произошло. Я инстинктивно прогибаюсь под мужчину, потому что привыкла так. Потому что с Васей всегда я шла первой решать конфликт, я прогибалась, когда мы спорили и подчинялась его категорическим требованиям.