Ксения Черногорская - Тирамису

- Вы его знаете? - прищуриваясь, спрашивает он.

Я нервно облизываю губы и тихо говорю:

- Это мой парень... - и тут же добавляю: - Бывший...

- Так, понятно... - хмуро произносит Артур и его тон не предвещает ничего хорошего.

Он нажимает на кнопку. Бесшумно опускается стекло.

- Слышишь ты, придурок, - доносится пьяный голос Миши, - Выходи из машины, я тебе сейчас морду буду бить...

В ужасе я осознаю, что, во-первых, Пупс напился, а, во-вторых, в свете его недавних слов, когда он требовал от меня номер телефона Артура, он, действительно может полезть сейчас в драку. И это ужасно прежде всего потому, что Артур, который минут двадцать в мгновение приструнил распоясавшегося байкера Генку, пьяного Пупса просто уроет.

И вот я вижу, как Артур сердито поводит плечом и хватается за дверную ручку. Он настроен явно очень решительно и у меня ёкает сердце за Пупса. А ещё я чувствую себя виноватой.

Я взволнованно касаюсь плеча Артура:

- Пожалуйста, не бейте его! - тихо прошу я. - Он хороший парень, просто ревнует! Он ничего вам не сделает! Правда!

- Ну как? - обернувшись ко мне, усмехается Артур. - Вообще-то он прямо сейчас мне угрожает. Так что извините, я не могу не отреагировать.

Он открывает дверь и выходит из машины. Пупс отходит немного в сторону. Сжимает кулаки.

Я резко поворачиваюсь к своей двери, тоже хочу выйти, но с моей стороны дверь почему-то закрыта. Я паникую, во все глаза смотрю через автомобильное стекло на то, как Артур подходит к Пупсу, как он загораживает Пупса от меня своей широкой спиной. И я, не медля, перелезаю через Артурово сиденье, открываю дверь и выскакиваю из машины.

- А давайте танцевать вместе? - предлагает Пупс, поворачиваясь ко мне. - Втроём! Под твою любимую, а, Оксь?

Он поднимает руку с зажатым смартфоном и изумляюсь, понимая, что этот смартфон - мой. Мелодия пиликает знакомыми переливами, Пупс пританцовывает, а Артур, поворачивается ко мне и я вижу улыбку на его лице:

- Потанцуем? - предлагает мне он, протягивая свою сильную, мужественную руку с длинными пальцами пианиста...

Мелодия трезвонит и трезвонит, трезвонит и трезвонит.... Я беру смартфон в руки и щуря глаза в сумраке тёмной переговорной, пытаюсь понять, что вообще происходит. Раздражающая бодренькая мелодия резко обрывается. Я осоловело смотрю на экран и понимаю, что у меня четыре пропущенных вызова от Артура, последний из них был только что, а на часах пятнадцать минут восьмого, я в ужасе вскакиваю с дивана! Как?! Как я умудрилась проспать нашу встречу?! Твою ж мать, я должна была в шесть десять встретиться с Артуром у бизнес-центра!

Какой кошмар.... Я проспала... Заснула на диванчике в переговорке.... Вот ведь дура... Какой кошмар... Что же мне делать-то теперь?

Чувствую себя помятой, заспанной и плохо соображающей. В панике выбегаю из переговорки в пустой офис. Свет горит только в проходе. Все давно ушли.

Офис закрывается на магнитную дверь. Код от неё знают только сотрудники. Чувствую себя заспанной, всклокоченной, помятой, некрасивой. Ненавижу спать в одежде! Надо же было вырубиться! И главное ведь не разбудил никто! Э-эх...

Оба лифта на первом этаже. Почему-то оба стоят. Нажимаю на квадратную кнопку снова и снова, хотя она уже загорелась красным. Вот, наконец-то, поехал один! Сейчас поднимется! Спущусь вниз и оттуда уже позвоню, чтобы по голосу не почувствовалось, что я дрыхла всё то время, что он мне названивал. Проспала встречу с ним, охренеть! Проспала!

Приезжает пустой лифт и я судорожну тычу уже в кнопку первого этажа. Из зеркала на меня смотрит взлохмаченная барышня с отлёжанной розоватой щекой, на которой ещё виднеются следы от рельефной диванной обивки. Представляю, как завтра будут сплетничать в офисе на тему моего спанья в переговорке! Конечно, есть вероятность, что об этом никто не узнал, и вероятность эта была немаленькой, учитывая, что меня никто не разбудил, но всё-таки мало ли... Может даже поржать и сфоткать меня успели...

Лифт спускается с обычной скоростью, но мне кажется, что он едет очень уж медленно, как-то СЛИШКОМ. Нервозно топчусь на месте, поправляю причёску, если её таковой можно назвать, привожу более-менее в порядок помятую одежду. Надо придумать, что сказать Артуру в ответ на его вопрос, почему в десять минут седьмого меня не было на месте и я при этом ему не отзвонилась. Но мне ничего толкового, хоть немного убедительного, совершенно в голову не приходит. Тем более, после этого дурацкого сна, в котором я чуть было Артуру не отдалась...

Лифт, пища, останавливается на первом этаже и вскоре выпускает меня в фойе с охраной. Кивнув ей, быстро достаю телефон из сумочки, чтобы набрать Артура и тут смартфон начинает истошно трезвонить и я от волнения и неожиданности чуть не роняю его на пол.

Звонит моя начальница. Сердце ухает одновременно с падающей в пятки душой.

- Д-да, Марина Петровна, алло... - приняв вызов, лепечу в трубку я.

- Николаева, а в чём дело? - сразу переходит она к сути проблемы.

- А... вы про что?

- Значит так, Николаева, я вернусь - поговорим о твоём увольнении. Но до тех пор...

- Да что я сделала-то?! - вырывается у меня.

Я даже останавливаюсь, едва миновав турникеты у пункта заспанной охраны.

- Скорее - чего не сделала. Хотя то, что ты в рабочее время и в моё отсутствие спишь в переговорной - это да, вопрос твоих поступков. Скажу мягко, Николаева, я в тебе неприятно разочарована. Не ожидала, если уж совсем начистоту. Забыла флешку дома, перспективный проект "Тирамису" висит, вот-вот грозя перейти к конкурентам, заказчик, с которым ты назначила встречу - не может до тебя дозвониться уже более часа, а когда я звоню твоим коллегам, чтобы понять, что за бардак вообще происходит во время моего отъезда, мне присылают фотографию спящей калачиком тебя в переговорной на диванчике. Очень милая картина. Я прям прослезилась от умиления.

Значит, всё-таки кто-то сфоткал... Вот ведь сучки...

- Марина Петровна... - умоляющим тоном начинаю я, но она не даёт мне сказать:

- Нет, Николаева, я тебя достаточно слушала. Ты, похоже, решила, что раз я уехала, ты можешь вообще плевать на клиентов. Назначать им встречи и не приезжать. Это не косяк, Николаева. Это провал. Потому что заказчик отказался от работы с нами. И не согласился на вариант с Никифоровой, хотя я с ней обсуждала это и она в принципе готова приступить, хоть завтра.

- Марина Петровна, я...

- И я уверена, Николаева, что если заказчик настаивал бы в общении с ней на её фото "ню" для выставки, на котором, тем не менее, не будет видно лица, она бы не стала строить из себя манерную девственницу! А если бы и отказалась - сделала бы это сразу! Чётко и без мямленья! И передала бы работу над организацией выставки другому компетентному сотруднику нашей компании! Из-за тебя же мы просто потеряли клиента! Точнее из твоей халтурной работы! Мне ещё, как приеду, краснеть из-за тебя перед генеральным! Ладно, Никифорова, всё, счастливо тебе. Дорабатывай эти дни, приеду обсудим твоё увольнение.

- Да почему же сразу увольнение-то?!

- Да потому что кучу денег мы потеряли и репутацию свою порядком подпортим, если заказчик решит оставить отзыв где-нибудь в публичном месте. Артур тебе не дружок со двора - это влиятельный бизнесмен, к мнению которого обязательно прислушаются. Я тебе вариант со Светой Никифоровой предлагала. Ты сама всё сделала для своего увольнения. Всё, Николаева, пока.

Марина Петровна отключается, а я, несчастная и совершенно растерянная, на ослабевших ногах медленно бреду к выходу из бизнес-центра.

На автомобильной стоянке всего две машины - потрёпанный и запылившийся серый "Опель", круглосуточно занимающий тут место уже недели две, если не больше,  и красненькая "Киа Рио". Это явно не тот транспорт, на котором катается Артур. Судя по всему, он уехал.

Вздыхаю и иду к автобусной остановке, раздумывая, имеет ли вообще смысл ему перезванивать. Раз Марина Петровна сказала, что он отказался от работы с нашим агенством, значит - так оно и есть. И смысл теперь ему перезванивать? Разве что оправдаться немножко в его глазах? Так неприятно, что я для него осталась какой-то закомплексованной и безалаберной дурой...

Мне так морально плохо, что поехать домой я просто не решаюсь. Стою себе на остановке, дрожу от холода и нервного напряжения. На самом деле, вечер довольно тёплый, но меня спросонья знобит.

А дома вещи Пупса... И вообще... Тоска зелёная от мысли, что вот так в течении одного дня, я по сути лишилась и парня и работы... Гнетущее такое чувство, что я вот будто строила-строила башню высокую из кубиков, украшала её всячески, а кто-то пришёл - пнул её и она разлетелась с грохотом по комнате, превратившись снова в кубики, бумажки и колпачки...

Так хочется плакать... Жалко себя очень. Я думала, я куда более независимая и самодостаточная, думала у меня характер - кремень. А оказывается, я вообще - плакса. Стою и носом хлюпаю, сопливая, да перчатки то и дело снимаю, чтобы слёзы вытереть. Хорошо хоть на остановке этой стою одна.

Темно уже. Шумные машины, слепя фарами, проезжают мимо, невдалеке люди прогуливаются парочками у освещённых разноцветными огнями витрин, да фонари навевают тоску своим блёкло-оранжевым светом.

Не хочу ехать домой. Понимаю, что не хочу и всё. А планов на вечер у меня нет. Достаю из сумочки телефон, звоню Дашке.

- Привет! - радуется она. - А я как раз сегодня о тебе вспоминала! Думаю, куда пропала вообще?

- Привет, Даш... - грустно говорю я.

И вздыхаю - жалко мне себя очень.

- Чё случилось, Оксанк? - взволнованно спрашивает Даша.

- Уволят меня, похоже... И вообще... Мы с Пупсом расстались...

И тут, насмотря на отчаянные попытки сдержаться, я принимаюсь тихонечко реветь. Всхлипываю  в трубку, пока Даша что-то там причитает, утешая меня.

- ... давай в центре, Оксанк! - шмыгая носом, разбираю я, наконец, её слова. - Через полчасика я смогу уже быть на "Пушкинской"!

- Давай, - отзываюсь я с тихой радостью, что не останусь в этот тоскливый вечер одна. - Давай, моя хорошая! Ты - настоящая подруга!

И снова принимаюсь реветь.

В общем, спустя тридцать пять минут мы уже вовсю обнимаемся в центре зала на "Пушкинской", а ещё чуть позже, усаживаемся за столик кафешки в одном из многочисленных переулков неподалёку от Тверского бульвара.

- Чего будем есть? - задорно спрашивает Дашка.

Она - красотка. Светленькая от природы, почти блонда, но при этом яркая, не бесцветная. Тонкие, пшеничного цвета брови над ярко-голубыми глазищами; аккуратный, ровный нос с небольшими ноздрями; полные губы - верхняя чуть больше нижней и в случае с Дашкой - это очень красиво; остренький подбородок; аккуратные маленькие ушки, за одно из которых она то и дело убирает свои распущенные блестящие волосы; длинная шея - Дашка очень эффектная барышня и я то и дело замечаю, как на неё украдкой посматривают мужчины при входе в кафе и теперь - сидящие за столиками неподалёку.

Мы с Дашкой учились вместе и в универе были неразлей-вода. А потом она вышла замуж, родила Петьку, потом Вику и как-то так само собой получилось, что видеться мы с ней стали редко. Вся в семье и домашних заботах она, вся в работе и отношениях с Пупсом я, и в итоге - мы лишь иногда созванивались потрепаться о том, о сём, да поздравляли друг друга с праздниками.

- Не знаю, Дашк, - уныло говорю. - Я, наверное, ничего. Я лучше выпью.

- Да выпьем-то мы обе! - смеётся Даша. - Но закусывать-то надо, пральна?

- Пральна, - киваю я. - Только аппетита нет.

- А он в процессе еды появится. Давай-ка мы с тобой по салатику заточим. По "Цезарю с креветочками", а?

Я улыбаюсь.

- Ну, давай.

- Умничка! - одобряет моё согласие Дашка. - А пить будем чё? "Мартишку" или, - Дашка поднимает ладони к лицу, и чуть елозя на диванчике, пританцовывает - очень клёво, кстати, - по "Маргарите" возьмём?

- Давай по "Маргарите"! - киваю я. - А потом повторим!

- А потом повторим! - весёлым эхом вторит мне Дашка. - А потом ещё повторим и ещё! А потом, после того, как нас развезёт, Серёга нас по домам развезёт!

Серёга - это Дашкин муж. Он старше её на двенадцать лет. Солидный мужик, очень серьёзный и ужасно суровый. Начальник охраны в каком-то крутом ЧОПе. Накачанный, крупный, с тяжёлым подбородком и хмурым взглядом из под тёмных бровей. Жену свою просто обожает, спускает ей с рук любые приколы, зная, что она его не подведёт, не предаст и не изменит ему. Он в ней уверен, она в нём, они друг друга любят и друг с друга пылинки сдувают.  И так уже четыре года. У меня с Пупсом даже и близко подобного не было. Но где Сергей, а где Мишка? Небо и земля. И всё равно у меня чувство, что сердце моё разбито, а я - никому теперь не буду нужна. И при мысли об этом мне снова становится ужасно тоскливо.