Эмилия Грин - Тиран

Но спать некогда, нужно доделать домашку, и бежать на автомойку, мистер Робинсон ненавидел, когда я опаздываю. Хотя, старый мудак знал, что я выполняю самый большой объем работы за минимальное количество времени. Но все равно зажимал бабки… Жадный урод.

Знал ведь, что нам с матерью элементарно не хватает на еду. На прошлой неделе я слышал, как она звонила дяде и снова просила у него в долг. В ДОЛГ! Но мы ведь итак ни разу не вернули ему ни гроша. Это злило больше всего… Он итак исправно слал нам деньги, но они улетали в считанные дни…

Новый мамин хахаль тратил все до копейки на травку и алкоголь. Раньше они просто пили, но в последнее время я чувствовал, что к ежедневным гулянкам добавилось что-то еще. Какие-то легкие наркотики… Или не легкие. Мама совсем потеряла себя. Некогда красивая статная женщина превратилась в алкоголичку с пустыми выцветшими глазами и пожелтевшей кожей. Я столько раз пытался ей помочь, вытянуть из этого болота. Она даже ложилась на принудительное лечение в клинику, но… всякий раз силы воли хватало на пару месяцев, а то и меньше. Мать клятвенно заверяла, что возьмется за голову, устраивалась на работу, а потом срывалась. Опять и опять.

Новый мужчина. Новый собутыльник. И где она их только брала? Иногда мне казалось, что каждый последующий её мужик был даже хуже предыдущего… Темнее. Беспробуднее. Яростнее. Но Энтони Прайм переплюнул их всех. После того, как этот моральный урод перебрался жить в нашу лачугу, все стало только хуже. Хотя казалось, что уже невозможно. Но я ошибся.

С горем пополам записал ответы в тетрадь, и уже стал собираться на работу, как вдруг услышал крики и какой-то шум в соседней комнате. Я подскочил, распахнув дверь, и чуть не потерял дар речи.

– Где бабло??? Ты же сказала, возьмешь у братца!!! Сука, я из-за тебя подставился перед людьми! Что теперь будет? Да, они меня просто грохнут, мать твою!!!

Прайм, одной рукой, вцепившись, матери в горло, словно разъяренный бультерьер, другой рукой тряс её, за плечо. Она тихо скулила, умоляя урода оставить её в покое.

– Сволочь! Ты же обещала!!! – в этот момент он отвесил ей звонкую пощечину, которая стала для меня созвучна команде «Фас!».

В секунду сорвался с места, налетев на ублюдка и сбив его с ног. Навалился на его прогнившее омерзительное тело и стал лупить, что есть мочи. Я вдалбливал его голову в пол кулаками, не жалея кожи на руках. Мне хотелось превратить его физиономию в мясо…

В тот момент даже не чувствовал, как мать навалилась сзади, пытаясь оттащить меня от любовника.

– Крис, сынок, не надо!!! Не убивай его!!! Ну, ты что??? Ты ничего не понял!!! Да все хорошо! Кристиан, прошу… – потом, через пару минут, убедившись, что его лицо и тело надолго запомнят мою яростную атаку, молча, поднялся, и вышел из квартиры.

Разумеется, в этот день я уже не пошел на работу, как будто где-то на подсознательном уровне чувствовал, что скоро не смогу распоряжаться собственной жизнью, поэтому провел целый день на улице. Улица в принципе давно стала моим вторым домом. Она меня вырастила и научила жизни. Вечером заехал к своей подружке. Лика была старше меня года на два, но сама как-то проявила инициативу на нашей уличной тусовке, подошла познакомиться, я угостил её пивом, и пошло поехало по рельсам любви… Серьезно, как чувствовал, что секса мне теперь долго не видать…

Поздно вечером все-таки вернулся домой. И ахнул, когда увидел, что в нашей квартире полно народу в форме, мать плачет навзрыд, а урод Прайм лежит с умирающим видом на нашем дырявом диване, тыкая в меня своим трясущимся пальцем.

Офицеры полиции тут же повязали меня, нацепив на запястье наручники, и потащили к машине с мигалкой. Она стояла на соседней улице, наверняка спрятали, чтобы меня не спугнуть…

Судебная система Америки – самая строгая по отношению к несовершеннолетним в мире. При этом законодательство предусматривает полную ответственность детей за совершенные ими преступления, вплоть до смертной казни в возрасте 13–14 лет. Аналогичную меру наказания практикуют только еще две страны – ЮАР и Танзания. И мне не повезло оказаться в этой мясорубке…

* * *

Я открыл глаза, сделав глубокий вдох, словно возвращаясь на воздух после долгого пребывания на глубине. Почувствовал, как Алисия до боли сжимает мою ладонь…

– Крис, но почему тебя арестовали? За что? Ты ведь поступил абсолютно правильно… Любой бы на твоем месте поступил точно также…

– Энтони Прайм вызвал полицию и написал на меня заявление. Он сообщил, что я без причины напал на него, и это было преднамеренное покушение. Сразу после того, как я ушел, урод уехал по скорой, чтобы зафиксировать побои… Подтянул к нам в дом своих дружков-собутыльников, которых я несколько раз прессовал, и они все выступили против меня…

– Но как же твоя мама? Ведь ты защищал её???

– Мать подтвердила его слова. Сказала, что я избил его без всякого повода. Она встала на его защиту, не знаю уж, чем он её накачал, видок у неё был тот ещё… Явно не соображала, что творит. Потом, когда меня посадили, несколько раз приходила, плакала, умоляла простить… Но Прайм так и не забрал свое заявление. Он настаивал на том, что я невменяем и уже не первый раз забиваю его до смерти, а так как мать в тот день подписала бумаги, то суд признал меня виновным. Хорошо, что дядя неожиданно приехал в Балтимор и разворошил это осиное гнездо… Он помог мне скосить срок до десяти месяцев, и пообещал, что в случае примерного поведения меня выпустят уже через полгода, но, увы, с поведением у меня всегда были проблемы…

– Крис, а твоя мама, она… – я тяжело вздохнул.

– Игры с законом – это очень серьезно. Менять показания чревато проблемами, неизвестно, чем это могло обернуться для неё… Она стала свидетелем преступления, подтвердила слова Прайма. Врачи сняли побои, я действительно хорошо его отработал, на теле подонка было полно моих отпечатков… Плюс показания его дружков. А учитывая мою дурную репутацию, к сожалению, я уже не раз попадал в руки полицейских за участия в драках… Короче, меня посадили в колонию для несовершеннолетних преступников.

– Мама так и не нашла в себе сил уйти от Прайма… Дядя каждый месяц навещал меня в тюрьме, рассказывая, какой беспредел устроил этот подонок в нашем доме… Он уже никак не мог помочь своей сестре, она не только пила, но и сидела на наркотиках, даже не отдавала себе отчета в том, что не смогла защитить собственного сына. Не понимала, что я сижу за решеткой… Потом сожитель бросил её, нашел себе нового донора, какую-то несчастную вдову, которую тот быстро утешил… И моя непутевая мать от неразделенной любви попыталась наложить на себя руки. После этого она загремела в клинику для душевнобольных. Разумеется, её туда отравил дядя Джим. Вот такое у меня прошлое: тюрьма в 16 лет и мать-наркоманка, которая лежит в психушке. Ты хотела знать… Удовлетворила свое любопытство?

– Крис… как же все это печально… Просто нет слов… Как она сейчас? – я пожал плечами, но вряд ли Али это заметила, так как мы сидели в темноте.

– Мама так и не смогла оправиться после всего этого. Она теперь как ребенок. Тихая. Безвольная. Слабо улыбается и днями напролет находится в своем мире… Недавно был у нее в клинике, когда уезжал из города на неделю, как раз заезжал её навестить. Она так и не смогла вернуться к нормальной жизни. Но, по крайней мере, вместо наркоты и алкоголя пьет горстями витамины и успокоительные. Спасибо дяде, что столько лет оплачивает её пребывание там… Даже боюсь представить, сколько все это стоит… И я простил её. Она говорит, что до сих пор любит Прайма. Ну, как я могу на неё обижаться?! Видела бы ты её сейчас… Худая. Осунувшаяся. С потухшими глазами. Я смог пережить все это. Стал сильнее. Теперь уже меня невозможно сломить. Потрогай, на месте сердца уже давно образовалась сталь, – положил теплую ладонь Алисии себе на грудь. – А вот она уже не сможет… Так и будет глотать горстями таблетки, оплакивая свою несостоявшуюся жизнь…

Али обняла меня, прижимаясь щекой к моей щетине, почувствовал, что кожа её лица влажная от слёз. Не знаю, как так получилось, что я рассказал своей блондинке эту грязную историю. Наверное, устал хранить всё в себе. Значит, так надо.

– Хочешь, я буду обнимать тебя всю ночь? – меня ласкали не только её руки, но и пропитанный нежностью голос.

– Ну, кто от такого откажется?! – она горько усмехнулась. – Алисия…?!

– Что?

– Ты должна заниматься музыкой. У тебя талант. Прости, но я был поражен, еще ни разу не слышал такого шикарного исполнения…

– Спасибо. Но, увы, через несколько месяцев я закончу музыкальную школу, и брошу всё это… Буду учиться в колледже на какого-нибудь менеджера или маркетолога…

– Но почему? Ты не должна! Делай только то, что хочешь ты! То, что любишь, страстно желаешь, к чему стремишься! У тебя талант, ты могла бы стать популярной востребованной певицей. Не зарывай его! Вылези уже из своей скорлупы и живи так, как мечтаешь!.. – девушка коснулась своими пальцами моей раскрытой ладони и прошептала.

– Спасибо за поддержку, но всё уже давно решено… Ник сказал, ты тоже собираешься в колледж? – её голос надломился от волнения. Девушка затаила дыхание, ожидая ответа на свой вопрос.

– Возможно. Засыпай…

От всего пережитого за этот сложный день Алисия быстро заснула, сжимая в руке мою ладонь. Уже начинало светать, и мне нужно было возвращаться к себе, но я продолжал любоваться своим белокурым ангелом, не в состоянии отвести от неё взгляд.

Если бы только моя любовь умела говорить за меня…

Хотелось вдоволь насмотреться, потому что решение уже созрело и осело на дне души.

Пять дней каникул пролетели незаметно, и завтра вновь нужно было приступать к занятиям. Но делать этого совершенно не хотелось, потому что сегодня вечером дядя с тетей неожиданно улетели по делам в Нью-Йорк, а мы с Николасом остались полноправными хозяевами дома.

Я уже собирался пойти к Алисии, и пригласить её на этот раз к себе в спальню, как вдруг из соседней комнаты услышал глухой голос брата. Даже не поверил сначала, что это говорил он.

– Ник, ты что там, из туалета кричишь?! – я хохотнул, открывая дверь в его комнату, но ухмылка быстро слетела с лица, уступая место беспокойству.

Николас лежал на кровати, весь покрытый испариной. Выглядел он так, будто трое суток разгружал вагоны с углем – хреново, одним словом!

– Крис, можешь найти градусник в аптечке на кухне? Что-то неважно себя чувствую…

– Неважно, это мягко сказано. Ты выглядишь как живой труп!

– Спасибо, брат, умеешь поддержать…

Я побежал вниз, и начал рыться в шкафах, но спустя минут пятнадцать поисков так ничего и не нашёл. Опять поднялся к нему наверх.

– Слушай, вообще никаких медикаментов…

– Чёрт, – Ник ударил себя ладонью по лбу. – Родители три часа назад укатили в аэропорт, и скорее всего, взяли аптечку с собой. Знаешь же маму, она вечно перестраховывается, хоть они поехали всего на три дня…

– Да уж. Давай сгоняю в аптеку?

– Будь другом… а то я даже подняться с постели не могу…

– Окей!

Хотелось поскорее отделаться от Николаса, поэтому спустя минут двадцать я вновь стоял на пороге его комнаты, сжимая в руках пакет с медикаментами.

– Вставляй градусник! Посмотрим, какая температура… – он подчинился, и уже через минуту протянул мне горячий термометр, который замер на отметке 39.5.

– Вот чёрт, братишка…

– Купил жаропонижающее?!

– Да, сейчас, погоди, разведу тебе его и принесу!

Следующий час мы сбивали температуру Ника, которая никак не хотела опускаться. На парня было жалко смотреть. Он закинулся таблетками, но всё равно выглядел не на много лучше.

– Слушай, Ник, может, я приглашу Ванессу в качестве твоей ночной сиделки?

– Нет, ты, что! Я не хочу, чтобы моя девушка видела меня в состоянии овоща…

– Тогда неизвестно, когда я попаду к своей девушке… Понимаешь, о чём я?!

– Крис, прости, но я даже подняться с постели не могу, голова раскалывается… У нас с Ванессой еще не та стадия отношений, чтобы она пришла в восторг от умирающего бойфренда…

– Окей… – простонал, окидывая брата недовольным взглядом. – Но ты мне за это будешь должен! Понял?

– Проси что пожелаешь, только не бросай меня одного, голова кружится… даже скорой дверь открыть не смогу… – словно в подтверждении своих слов он прохрипел как умирающий бизон.

В двенадцать ночи Нику стало совсем хреново, температура вновь взлетела до критической отметки, и я вызвал 911. Но вопреки нашим ожиданиям врачи не бросились на помощь моему умирающему брату. Дежурная бригада приехала только часа через два, и я всерьез боялся, чтобы он не откинулся раньше времени.

Встретил их, проводил, посидел в комнате, пока они осматривали его, готовя свой вердикт, потом снова проводил до ворот. Нику сбили температуру и он, наконец, заснул. Хотел сбежать к Алисии, но бросил взгляд на часы, и вдруг понял, что уже почти три часа ночи. Наверняка, она уже давно спит.