Что хорошо для Ашера. Так он может сидеть в беседке и наблюдать, оставаясь незамеченным. Просто из любопытства. Хочется увидеть Эвана в его родной стихии.

Эван зашёл за ограду, оглядываясь, и стянул футболку одним стремительным движением. У него стройное и плотное телосложение пловца. Его кожа — темнее кожи Ашера, за что стоит сказать спасибо долгим часам, проведённым в воде и на солнце. Оглянувшись в последний раз, чтобы убедиться, что никто за ним не подглядывает (его взгляд прошёл прямо над Ашером), он почти бесшумно нырнул в воду.

И Ашер, не отрываясь, смотрел на него. Это был не тот Эван, которого он знал. Этот Эван изящен, а его движения — уверенны и точны. Он хороший пловец, и он знает это. И почему Эван не всегда такой?

Бассейн не был подогрет, так что Эван выплыл из мелководья и, сделав круг, снова подплыл к трамплину, дрожа и растирая руки. Ашер представил, как тело Эвана покрывается гусиной кожей, которую подчёркивают мириады капелек воды.

Сердце Ашера пропустило удар, а дыхание перехватило.

Эван снова нырнул. И снова, и снова. Когда он, наконец, вынырнул из воды в последний раз, то развернул своё полотенце и обтёрся им. Ашер мог поаплодировать его выносливости, ведь он плавал около часа. Но нет. Он не хотел видеть, как уверенность Эвана испаряется, не хотел видеть его потрясение и смущение, вызванное тем, что кто-то следил за ним.

Эван собрал свои вещи и ушёл. Ночь снова пропиталась абсолютной тишиной, более не нарушаемой всплесками воды о стенки бассейна и длинными, равномерными рывками пловца. Ашер оставался на месте ещё долгие пятнадцать минут и только потом встал. Его тело болело оттого, что он был неподвижен в течение столь длительного времени. Он чувствовал какое-то беспокойство. Невыносимое беспокойство.

Когда он вернулся домой, холодный воздух уже остудил его. Вивиан сидела на диване и смотрела телевизор. Опять в одной из его рубашек, что за последние несколько ночей стало нормой. Она сидела, подпирая своими стройными ножками кофейный столик.

— Разве тебе не пора уже ложиться спать? — Ашер говорил и всеми силами старался не пялиться на её бёдра. Вив пододвинулась, наклонив голову набок и улыбнувшись.

— Я ждала тебя. Где ты был?

— Гулял, — лучше и безопаснее сфокусироваться на кофейном столике. — Но уже поздно. Завтра занятия.

— Конечно, — она сняла ноги со столика и встала. Подол её — его — рубашки соскользнул вниз почти до самых колен. Ашер не знал, радоваться этому или нет. — Ты же знаешь, что можешь лечь со мной. Если хочешь. Диван, должно быть, очень неудобный.

Да, Ашер скучал по возможности вытянуть ноги, но делить постель с Вив впервые с того времени, как им было двенадцать лет? Плохая, плохая идея. Он сжал челюсти, переместив взгляд с её вот-теперь-то-прикрытых ног к лицу.

— Это по твоей инициативе мы прекратили делать это, — Ашер был её лучшим другом, но ведь он же всё-таки парень. К тому же он вряд ли смог бы заснуть, если бы рядом, прижавшись к нему, лежала она.

— Что ж... — она резко наклонила свою голову и подняла ногу, чтобы почесать лодыжку. — В общем и целом, сейчас, я думаю, нам ничего не мешает.

Почему бы и нет? Потому что у неё нет парня, который мог бы вломиться в дверь? За все эти годы Вив частенько была свободна. У них было много возможностей стать друг для друга кем-то большим, нежели тем, кем они были всё это время.

Глядя на Вивиан, на то, как рубашка демонстрирует изгибы её бёдер, выпуклости грудей, он понимал, что больше всего на свете он хочет лечь с ней в постель. Обнять её. Свободно водить руками вдоль её длинных ног. И может, хотя бы ненадолго забыть, насколько ужасно он чувствовал себя, слыша крик матери Ричтера.

И это была бы кошмарная идея.

Она одна, так что внимание хоть кого-то для неё лучше, чем совсем ничего. Ашер проглотил острый приступ раздражения, ведь он не мог так использовать её. И он не дал бы ей так использовать его самого.

Он отвернулся.

— Мне и здесь хорошо.

Стаскивая куртку и скидывая ботинки, Ашер слышал беспокойные движения Вивиан. Он ждал, что она что-нибудь скажет, но когда он обернулся, увидел, что она уже направляется в спальню.

Вивиан закрыла дверь. Через минуту свет в спальне, проникающий через дверь, погас. И он, наконец, смог дышать.


Пятница, 26 сентября

Почти всю ночь Ашер провёл, уставившись в потолок и бултыхаясь в бушующем море между сном и явью. Он думал об Эване, плывущем туда и обратно, туда и обратно, ныряющем раз за разом. Он думал о Вивиан, растянувшейся на его кровати в одной только его рубашке. О Вивиан, которая своим взглядом умоляла изменить её жизнь к лучшему.

И он бы изменил. Но только… не так. Ему нужно лишь довести начатое до конца и тогда, если Вивиан захочет быть с ним… действительно захочет… тогда он даст ей всё, что она пожелает. А до того ему ещё надо позаботиться о Гекторе и Бобби.

Удивительно, о скольких он уже позаботился.

В первый раз он даже ничего такого не планировал. На самом деле.

Только спустя год после случившегося Ашер снова пришёл домой к Вивиан. Броди выставили из дома несколькими месяцами раньше, но тот до сих пор продолжал наведываться туда время от времени, пытаясь стащить лекарства из аптечки.

Мариссы, матери Вив, не было дома, и это значило то, что… там были только Ашер с Вивиан.

В тот день Броди не пришёл, а вместо него там объявился Джей Ли. Он открыл дверь ключами Броди, и Вивиан сразу же убежала в свою комнату и заперлась в ней. Ашер же вышел в коридор и стал ждать.

Джей ухмыльнулся Ашеру и, проходя мимо него, взъерошил ему волосы. Затем он прошёл в комнату Мариссы, чтобы опустошить её аптечку.

Как будто ничего и не случилось.

Живот Ашера скрутило, а его самого приковало к полу. Он силился сказать или сделать хоть что-то, чем он смог бы отомстить за то, что произошло с Вив.

Он ничего не мог сделать. А в это время Джей вышел из комнаты, запихивая в карманы пластиковые баночки, которые были доверху заполнены таблетками, и направляясь к лестнице, чтобы уйти без единого слова. В его уходе было нечто, что вывело Ашера из себя. Где-то на задворках его сознания вспыхнуло изображение прикованной к матрацу Вив и штанов Джея, спущенных до щиколоток. Звук его обдолбанного смеха. Усмешка на его губах.

И вот Джей здесь, на верху лестницы, так что Ашер слегка толкает его в спину. Следующее, что он помнит, — это то, как он в упор смотрит на лежащее внизу тело Джея с неестественно вывернутой шеей.

Ашер не хотел убивать его, но выражение лица Вив, когда она узнала о том, что Джей свалился с лестницы…

Он пробудил в нём радостный порыв вернуть, наконец, долги тем, кто когда-то ранил её…

После того случая он планировал свои убийства. Очень осторожно. Так, чтобы одно не было похоже на другое и чтобы они произошли не сразу одно за другим. Чтобы никто не заподозрил его.

Но ещё много раз он просыпался среди ночи от образа мёртвого лица Джея.

Выспавшись или нет, он ходил в школу.

Вивиан снова ушла. Ашер по-своему перестелил постель, оделся и пошёл на первый урок.

Профессор, миссис Гонера, была старой ведьмой, худшей из ей подобных. Она требовала выполнения каждой письменной работы, каждого проекта, что для него было долгим и выматывающим процессом. В старшей школе у него никогда не было каких-либо проблем с английским. Все его сочинения были чёткими, ясными, правильно и ровно изложенными.

Никогда никаких проблем. До тех пор, пока он не поступил на её курс писательского творчества.

Гонера раздала им их самые последние работы. Они были направлены на развитие творческой жилки, собственного мнения, стиля или... неважно. Все, кроме него, получили свои работы. И это не предвещало ничего хорошего. Как и то, что она сказала ему, когда все направились к выходу из класса.

— Мистер Понд, вы можете остаться.

Она рылась в папках, лежащих на столе, и даже не взглянула на него. В отличие от всех остальных. Он ждал, пока все выйдут из класса, засовывая тем временем книги и тетради в рюкзак. И только когда они с Гонерой остались наедине, Ашер соизволил подняться и подойти к ней.

— Да?

Она посмотрела на него снизу вверх глазами, которые из-за очков с толстыми линзами были похожи на совиные.

— Ваша работа.

— Моя работа, — повторил за ней Ашер, подняв бровь. — Что с ней?

Ведьма протянула ему его рассказ. Он неохотно взял её, заметив, что вверху не стоит никакой оценки.

— Она закончена, — сказал он. — Я следовал инструкциям.

По всем параметрам. Как и всегда.

— Проблема, мистер Понд, не в заканчиваемости Вашей истории, — она шмыгнула носом и села. — Всё дело в её настроении. Очень тёмное. Очень тоскливое. Тягостное. Все эти слова на «т». Таким писателем Вы хотите быть?

Ашер смял листы, сжав кулак. Затем он сосчитал от десяти до нуля.

— Я не уверен, что правильно понял Вас. Я следовал указаниям, среди которых не было ни одного по поводу «настроения» истории.

— Главный герой — двенадцатилетний мальчик, жестоко убивающий демонов. И это весьма детально описывается. Лично мне очевидно то, что данная история — это метафора для чего-то ещё, — она выразительно посмотрела на него. — Перепишите её. Напишите что-то похоже на то, что написали остальные. Что-то, что не заденет самых впечатлительных из них. Даю Вам неделю на это. Проявлю великодушие.

Ашер представил, как засовывает ей эти листки в глотку. Что такого в чём-то мрачноватом? В ассоциативных историях? У него задрожали руки.

— Неправильное слово, — выдавил он.

Гонера моргнула, глядя на него.

— Прошу прощения?

— Заканчиваемость. Это неправильное слово. Правильно говорить «законченность», — он запихал листы в рюкзак и потопал из класса.

Спустя полчаса после последнего занятия, ему написала Вив: «Есть новости».

Ашер всё ещё кипел из-за комментариев Гонеры по поводу его работы, но он в любом случае ничего не мог с этим поделать. Учителя обладают властью. Либо он сделает так, как ему говорят, либо его завалят. На большинстве занятий всё не так уж и страшно, но Гонера — исключение. Она ненавидит его по каким-то личным мотивам, которые он не в силах постичь.

Когда они встретились в кафе, которое находится от «Рощи» дальше вниз по улице, Вив улыбнулась, наклонилась над столиком и пальцем разгладила морщинку между его бровями.

— Привет, Хмурик. Что случилось?

Он что-то проворчал, но всё-таки попытался расслабиться.

— Это из-за той истории, что я закончил недавно.

— Да? И что с ней?

— Эта гарпия говорит, что она слишком мрачная. Мне надо переписать её.

Вивиан поморщилась.

— Коза. Можно мне прочесть?

Он помедлил. Если Гонера и была в чём-то права, так в метафоричности его истории. Она не могла понять её смысл, однако Вивиан, скорее всего, догадается, в чём тут дело.

— Я выбросил её, — соврал он.

— Дурак, зачем ты сделал это? — она откинулась на спинку стула, скрестив свои длинные ноги и положив руки на стол. — Твои работы действительно хороши, Ашер. Не позволяй миссис Гонорее внушать тебе обратное.

Его рот дёрнулся, растягиваясь в улыбку, когда он услышал это прозвище.

— Я и не позволяю. Да не такое уж это и большое дело. Я перепишу свою работу и отделаюсь от неё, — до того, как она продолжила вставлять свои колкие замечания, он спросил: — Так что ты там хотела мне рассказать?

Выражение лица Вивиан сразу же стало более сосредоточенным.

— Прошлой ночью я говорила с Миком.

Сердце Ашера ухнуло вниз.

— И?

— И он согласился сходить к терапевту. Пойти на какие-нибудь занятия, где его научат сдерживать гнев, — она беспокойно прикусила внутреннюю сторону своей нижней губы. — Мик действительно хочет начать всё сначала, он просил прощения раз за разом…

— Вив.

— …И я хочу дать ему шанс.

Почему? Почему, почему, почему? После всего, через что Вивиан прошла из-за Микки, после того, как он ударил её, — и ведь это было не впервые — после того, как он по кусочкам разрывал её душу всякий раз, как он бил её, почему после всего этого она хочет дать ему шанс?