— Не будь дураком, милый.

— Дураком? Это ведь ты говорила, что, если я начну к тебе приставать, он вышибет из меня мозги!

— Я преувеличивала. На, выпей.

Он взял стакан и выпил его залпом.

— Позже он немного успокоился, — продолжала она. — Он понял, что в наших с ним интересах держать всю историю в секрете. Вспомни, что болтали о нас, когда шли съемки любовных сцен. Если выяснится, что мы и вправду занимались любовью, цензурный комитет взбесится.

— Ну хорошо, и что ты собираешься делать? Надеюсь, аборт?

Она посуровела:

— Вовсе нет! Я никогда не убью собственного ребенка! Нет, мы с Ником договорились, что я рожу, а он будет воспитывать его как своего. Но я настояла на том, чтобы ты тоже знал. Думаю, так будет только справедливо по отношению к тебе.

Род достал из кармана носовой платок и протер им влажный лоб.

— Слушай, может, ты впустишь сюда хоть немного свежего воздуха?

— А, прости. Здесь душно, да?

Она отдернула шторы и открыла двери на террасу, впуская в комнату легкий ветерок.

— Ну что же, я рад, что ты сказала мне, — проговорил Род. — По крайней мере, мне кажется, что я рад. И еще мне кажется, что вы придумали самый удобный способ выхода из ситуации, только…

В двери библиотеки постучали.

— Черт, — пробормотала Эдвина. Она подошла к двери и чуть приоткрыла ее. — Да?

Род расслышал тонкий женский голос с английским произношением и понял, что это няня.

— Чарльз опять начал кашлять, — говорила она. — Я измерила температуру. У него небольшой жар. Может, позвать доктора Треверса?

— Сначала я сама поднимусь и посмотрю.

Она прикрыла дверь и прошептала Роду:

— Оставайся здесь. Я сейчас вернусь.

С этими словами она вышла из библиотеки. Род закурил сигарету, налил еще виски, затем подошел к дверям, ведущим на террасу, чтобы полюбоваться небом, окрашенным в оранжевые и красные цвета заходящим солнцем.


Эдвина и миссис Драммонд уже поднялись наверх, когда вдруг услышали выстрелы. Три быстрых выстрела, после которых наступила тишина.

— О Боже! — воскликнула Эдвина.

Крикнув миссис Драммонд, чтобы та оставалась на месте, Эдвина бросилась по лестнице вниз, перебежала холл и распахнула дверь библиотеки.

Род лежал на боку перед дверями, ведущими на террасу, к Эдвине спиной. Она бросилась к нему, опустилась на колени и замерла, боясь дотронуться до него.

— Род…

Молчание.

Она поднялась и переступила через него. Только теперь она увидела кровь на его рубашке, которая вытекала из дырки во лбу.

— Он мертв, — прошептала она самой себе, все еще не будучи в силах поверить в случившееся.

Вдруг она подумала о том, что убийца может стоять прямо у нее за спиной. Похолодев, она повернулась лицом к террасе. Вечернего света было еще достаточно для того, чтобы разглядеть, что терраса пуста.

И тогда ей пришла в голову страшная мысль: неужели это сделал Ник?


ВОРОБЬИНЫЕ ТРЕЛИ

Хэррит Спарроу


Голливуд, который уже претерпел за этот год несколько диких скандалов, теперь потрясен еще одним. Новый скандал может затмить собой убийство режиссера Уильяма Десмонда Тейлора и, как принято считать, изнасилование и убийство комиком Толстяком Арбаклом талантливой молодой актрисы Вирджинии Рапп. Вчера вечером в доме продюсера и владельца студии «Метрополитен пикчерз» Ника Флеминга был застрелен Американская мечта Род Норман. Ваш корреспондент, будучи оперативно оповещенной лос-анджелесской полицией, прибыла на место преступления немногим позже половины десятого. «Каса энкантада», этот испанский особняк босса студии Флеминга, был битком набит полисменами и репортерами. Эдвина Флеминг, очаровательная жена-англичанка Ника Флеминга и партнерша Рода Нормана по еще не вышедшему на экраны, но уже нашумевшему фильму «Юность в огне», находилась наверху в своей спальне и ни с кем не общалась. Очевидно, прелюдией к драме стало приглашение Эдвины к Роду навестить ее в «Каса энкантада». Что послужило причиной приглашения — пока неизвестно. Они как раз находились в библиотеке, когда Эдвину позвала наверх няня. Поднимаясь по лестнице, женщины услышали три выстрела. Эдвина бросилась обратно в библиотеку, где и обнаружила тело Рода на полу. Видимо, убийца заранее пробрался в сад или на террасу, где и ждал своего часа. Однако пока полиция не представляет себе, кто это был и какие у него были мотивы для совершения столь жестокого преступления. Ник, который находился в то самое время в монтажной своей студии вместе с Рэксом Симпсоном, сообщил только, что он потрясен убийством, которое кажется ему «абсолютно бессмысленным». Вдову Рода красавицу Норму Норман отыскать для интервью не удалось.


— Зачем ты его сюда позвала? — кричал Ник уже, наверное, в десятый раз. Было четыре часа утра. Полиция наконец оставила их в покое, тело убрали, судебные фотографы отщелкали свои последние снимки, и впервые за много часов «Каса энкантада» вновь стал похожим на дом, а не на проходной двор.

Ник находился с женой в их спальне. Эдвина лежала на покрытой шелковым покрывалом кровати и рыдала. Ник в красном атласном халате ходил взад-вперед у изголовья кровати. Он допрашивал свою впавшую в истерику жену вот уже полчаса.

— А зачем ты убил его? — крикнула в ответ Эдвина.

Ник застыл на месте и уставился на нее:

— Я?! Так ты думаешь, что это я его убил? Я был в миле от нашего дома, сидел в студии вместе с Рэксом Симпсоном!

— Откуда я знаю, что ты не лжешь?

— Спроси Рэкса! С какой стати мне было убивать Рода Нормана?

— Потому что ты ревновал! — истерично вскрикнула Эдвина и вновь ударилась в слезы. Обычно уравновешенная и холодная, теперь Эдвина потеряла над собой контроль. Лицо актрисы было залито слезами, и под глазами набухли мешки. Тесемка ее ночной рубашки слезла и оголила плечо. Она свернулась калачиком в самом центре постели, словно загнанное животное.

Ник подошел к кровати и крепко схватил ее за руку.

— Он был твоим любовником? — прошептал он. — У меня была реальная причина для ревности?

Она не ответила. Ник сел рядом и сильно встряхнул ее.

— Он был твоим любовником? — повторил он.

Молчание.

— Какого черта он делал здесь вчера вечером? — кричал Ник, тормоша жену за плечи.

— Хорошо! Я скажу тебе правду.

Она решительно оттолкнула его, села на кровати и вытерла слезы.

— Я позвала его, чтобы сказать, что ношу его ребенка!

— О Иисус! — простонал Ник. — Значит, это правда…

— Всего один раз! Я спала с ним только один раз, Ник! Клянусь! Это все из-за репетиций, от которых я просто чуть с ума не сошла. Словом, недели четыре или пять назад, когда ты уехал в Санта-Барбару, я позвала его сюда. Он был страшно испуган, боялся, что ты пристрелишь его, но в конце концов… я ему тоже нравилась. Мы сделали это, и, не буду лгать, я получила удовольствие. Но только потому, что он так похож на тебя, Ник! Только ты гораздо лучше!

— Спасибо за комплимент.

— Это правда, Ник. По крайней мере, я успокоилась насчет него. Сняла напряжение.

— Ты говоришь об измене так, словно это клизма.

— Возможно! Беда в том, что одного раза хватило для того, чтобы забеременеть.

— И ты думаешь, я в это поверю?

— Но это правда! Вчера вечером, когда я сказала Роду о беременности, он же поверил! — Она стала массировать пальцами виски. — О Боже, что я наделала! Я лгала тебе, лгала ему…

— Но ты сказала только что, что открыла ему всю правду?

— Я открыла ему лишь полправды. Я сказала еще, что ты все знаешь, что мы договорились с тобой иметь этого ребенка, которого ты будешь воспитывать как своего собственного!

— Эдвина, ты меня изумляешь! Зачем ты ему это наговорила?

— Потому что я была в отчаянии! Я боялась рассказать тебе всю правду и сначала хотела опробовать ее на Роде… О, Ник, прошу, прости меня! Я знаю, что поступила отвратительно, но на съемках я испытывала такое напряжение, пытаясь сделать все для успеха картины! Я же знала, как он для тебя важен, этот фильм. И для меня. Прошу, прости. Пожалуйста!

— Ага, значит, чтобы сиять напряжение, ты решила лечь в постель с партнером?

— Это было ошибкой! Я признаю это! Я никогда не претендовала на совершенство. Но ведь, в конце концов, это ты приклеил меня к нему! Если любишь — простишь.

Он смотрел на нее, и ярость и отвращение боролись в нем с настоящей любовью к ней. До сих пор он старался верить ей. Но она предала эту веру, и ему было обидно. В Голливуде супружеская измена давно стала образом жизни, но у Ника были свои, старомодные представления о семье. Он считал, что его жена должна быть не такой, как все здесь, его жена должна сохранять ему верность. Он знал, что простит ее, ведь фактически у него не было другого выбора. Если между ним и Эдвиной возникнет конфликт, пресса и все остальные тут же скажут, что его жена была любовницей Рода. Он ее простит, но прежней веры уже не будет.

— Хорошо, — сказал он устало. — Я простил тебя.

— О Ник, милый!

Она бросилась ему на шею и стала страстно целовать.

Он чуть отстранил ее.

— Что с этим… с ребенком? — спросил он.

— Я рожу его, хорошо? Никто и знать ничего не будет, ведь Род-то мертв!

— Пожалуй, ты права. Это бред, но другого выхода я что-то не вижу. — Ник вспомнил своего первого сына, который так и не появился на свет из-за того, что Диана сделала аборт. Он вспомнил свой гнев и горечь по этому поводу. Нет, никогда в жизни он не согласится на убийство еще одного ребенка, пусть и чужого. Эдвина родит малыша, и он, Ник, будет воспитывать его как своего.

— Никто не должен знать, что это не мой ребенок, — продолжал Ник. — Я буду его отцом, а не Род. Согласна?

Она ответила не сразу.

— А что же сам ребенок? Мы должны будем рано или поздно сказать ему, да?

— Нет! — сурово ответил Ник. На скулах его загуляли крутые желваки. Он вспомнил сейчас свою мать, свой ужас и стыд, когда он узнал, что является незаконнорожденным. Он решил, что никогда не даст испытать ребенку то, что испытал сам. Для внешнего мира семья Флемингов будет счастливой и единой, без малейшего намека на скандал. В детстве Ник не знал поддержки и защиты семьи. Ребенок Рода будет иметь всемерную поддержку и защиту.

Эдвина была не в том положении, чтобы спорить.

— Хорошо, — кротко согласилась она и снова поцеловала его.

— Но… — Он хотел что-то сказать, но замолчал.

— Что «но», милый?

— Но кто же убил Рода Нормана? И за что?

Она отстранилась, поправила волосы и проговорила:

— Думаешь, Норма?


ВОРОБЬИНЫЕ ТРЕЛИ

Хэррит Спарроу


Сегодня весь Голливуд оплакивает Рода Нормана. Тысячи обожающих его поклонников выстроились вдоль бульвара для прощания с величайшим кинолюбовником. Многие из них открыто рыдали, и это, возможно, лучший способ воздать дань любви дорогому актеру. Вся знать кинематографа пришла в Дельскую церковь, чтобы отдать дань уважения Роду, чье убийство три дня назад до сих пор является загадкой для полиции. Здесь были Чарли Чаплин, Дуг и Мэри, Глория Свенсон, Анна К. Нильссон, Руди Валентино, Констанция Талмедж, Род ла Рок, Назимова, Пола Нэгри — все пришли опечаленные и подавленные смертью, которая вырвала из их рядов одного из самых популярных актеров столицы кино в самом расцвете его сил и молодости. Вдова Рода, очаровательная и талантливая художница Норма Норман, показалась из лимузина с закрытым вуалью лицом. Эта вуаль скрыла от всех нас тяжкое горе вдовы. Все были восхищены мужеством, с каким она держалась. Были здесь и Флеминги, Ник и Эдвина, печальные и торжественно молчаливые. О, как бы мне хотелось проникнуть в их мысли! «Юность в огне» войдет отныне в историю как последний фильм Рода.

Симпатичная и маленькая Дельская церковь утопала в цветах! Это последние почести киномира человеку, который воплотил на экране так много романтических мечтаний. А в глубине храма, перед алтарем, в изящном белом гробу лежал сам Американская мечта. Я бросила прощальный взгляд на Рода. Как красив он был в своем прекрасно сшитом темно-синем костюме! В его застывших руках маленькая Библия. Его лицо — один из служащих похоронного бюро умело замаскировал пулевое отверстие во лбу — упокоилось в вечном сне, оно безмятежно, и на нем лежит печать суровой мужской красоты… Когда я вспомнила, как много минут счастья подарил он всем нам своими работами, я не смогла сдержать слез.

Снаружи мягко светило солнце в лазоревом небе, словно Господь лично открывал врата своей вечной обители ушедшему от нас великому актеру.